Заметки недопреподавателя. Про общение с учениками
Одним из первых учеников «со стороны» был Саша, совершенно ангельски выглядящий мальчик семи лет. Нет, с ним как раз не жаловались на отсутствие интереса, ребенок был более чем активный, чувствовал себя в моей учебной комнате как дома, с ходу обнялся с собакой и вообще был тем самым ребенком, которого можно использовать в любой рекламе, зрители засмотрятся. Несколько не вязалась с ним мама, такая же нежно-белокурая и синеглазая молодая женщина с такими кругами под глазами, что сделали бы честь любой панде. Ей, казалось, совершенно не было никакого дела до того, что я рассказывала о своей квалификации, о программе и традиционном ходе занятий, которые, однако, адаптируются персонально под ученика. Она рассеянно кивала, еще раз уточнила размер оплаты и свободные часы, что мы раньше согласовали по телефону, и на этом наша первая встреча закончилась.
Утром в понедельник Сашу привез папа. Первым делом я провела ребенку экскурсию по квартире (звучит громко, на деле же демонстрация кухни, где можно перехватить попить и что-нибудь пожевать, и туалета, куда можно просто пойти, а не отпрашиваться), потом мы немного пообщались, а потом начался оркестр маленького ангела для враз облезшей с удивления тетеньки.
Саша рухнул на пол и затянул долгое «ААААААААААААААААААА!», а мое сердце рухнуло куда-то в район подвала, с гиканьем промчавшись сквозь мои пятки и два этажа.
Я на тот момент была преподавателем неопытным, это чуть позже в обязательный список вопросов к родителям вошли вопросы про аллергию, заболевания, которые могут выдать демарш внезапно, и прочие детали, которые могут в один момент обернуться неожиданными и серьезными проблемами.
Но тогда я принялась панически набирать телефон Сашиной мамы — он не просто уже тянул одну ноту, это был натуральный вопль агонии, и каждый гудок в трубке, каждая секунда промедления мне казалась прямой дорогой в ад.
— Алло? — наконец, несмело раздалось из трубки.
Я принялась сбивчиво объяснять, что произошло, но меня перебила Сашина мама. Видимо, на том конце было превосходно слышно вокальные экзерсисы.
— Вы не волнуйтесь. Он просто всегда так себя ведет, когда не хочет учиться.
— Но я тогда и урок провести не смогу!
Кто-то может обвинить меня в непрофессионализме, конечно, но тут все не слишком однозначно. Во-первых, я всегда честно говорю о неоконченном педобразовании, и даже в названии моих заметок подчеркиваю, что я именно недопреподаватель. Во-вторых, по моему скромному мнению, ребенку, ведущему себя подобным образом, требуется помощь психолога, который будет работать и с ним, и с родителями, чтобы понять причину того, что семилетний мальчик выдает реакцию на уровне капризничающего младенца.
— А и не надо, — устало ответила Сашина мама. — Я просто хочу немножко отдохнуть. Я вам по двойному тарифу заплачу.
И повесила трубку.
Занятий с Сашей и моими шаманскими плясками в попытках уговорить его встать с ковра, прекратить кричать и придумать ему что-нибудь из занятий, что отвлекло бы его от полуторачасового крика (я не шучу, он действительно с незначительными перерывами, во время которых спокойнейше играл с собакой, орал не переставая все полтора часа) было всего три.
На четвертое у меня закончилось терпение. Вернее, не так. У меня появилось какое-то удивительное умиротворение. Что я могу сделать с ситуацией? Да ничего. За три занятия я использовала весь свой арсенал, обратилась за помощью ко всем детным знакомым, даже читала популярные статьи по детской психологии, в которых было много противоречивых данных... И поэтому как только маленький ангел начал концерт, я надела огромные «студийные» наушники, включила музыку и принялась играть во времяубивалку на ноутбуке.
Через пятнадцать примерно, судя по количеству взятых уровней, минут я почувствовала сопение себе в плечо — Саша с обиженным выражением косил глазом на меня, следя за происходящим на экране. Нет, чудесного преображения не произошло. Как только я обратила на него внимание и попыталась плавненько войти в тему занятий, концерт начался заново с удвоенной силой. С таким игнором (больше я не отвлекалась от музыки) у нас прошло еще два или три «урока».
То, что произошло дальше, я посчитала чудом. На очередном занятии Саша уселся на пол и принялся рассказывать, что было в школе. Я по сей день не знаю, было ли это правильным решением, поэтому эта заметка — ни в коем случае не совет, а всего лишь рассказ о казусе из жизни неоперившегося репетитора. Но — я не проявляла интереса. С другими учениками я всегда подхватывала тему, начинала расспрашивать, рассказывать о своей школьной жизни в ответ, опять же, включала эти беседы в урок в игровой форме. Но что-то в Сашином поведении мне дало понять — если я сейчас снова попытаюсь сплясать с бубном и выйти на контакт, то оглохну от резкой акустической атаки. Под самый конец урока он сделал мне великое одолжение (не шучу, у него был именно такой вид) и даже немного почеркал в прописях, открытых на столе на всякий случай.
Счастливого конца в стиле «Саша стал примерным мальчиком» здесь не будет. У нас было с тех пор еще порядка десяти занятий, и стоило ему подать первые признаки того, что сейчас начнется крик, я хваталась за наушники, и он с крайне недовольным лицом возвращался к прописям, сканвордам и учебникам, часто отвлекаясь на рассказы о друзьях из школы. Зато дома он стал выдавать, по словам его мамы, не двойную, а тройную норму истерик по любому поводу — уроки, еда, сон, малейшие ограничения телевизора и планшета, все это сопровождалось немедленным криком. А потому семейный совет решил, что лучше уж все будет по-прежнему. Чужая душа — потемки, и мне невдомек, почему родители и бабушка продолжали мириться с очевидной проблемой вместо похода к хорошему детскому психологу, чье имя в нашем городе было у всех на слуху.
В дальнейшем мне довелось пообщаться с воспитательницей детского сада, и та предположила, что дело было совсем не в нежелании учиться, просто Саша таким образом банально привык добиваться внимания к себе, а потом это вошло в своеобразный цикл, идущий по нарастающей, когда начальная цель хорошо контролируемых истерик (именно что контролируемых, он даже не краснел во время крика, хорошо переводил дыхание, и, как я уже упоминала, совершенно спокойно и ласково играл с собакой, когда всего секунду назад еще орал) затерялась. Со мной эта система перестала прокатывать, как только до него дошло, что я проявляю внимание к нему при совершенно других условиях. Не во всем я согласна с этой теорией, конечно, но это лучше, чем пустые гадания на совсем уж ровном месте.
А еще Саша научил меня очень важной вещи — отказываться от занятий. Всех денег не заработаешь, а от громких детских голосов меня еще с месяца два дергало и рука невольно велась нащупать наушники.