Пять книг на букву "С"
Снова конкурс «5 книг на букву», - правила здесь. На этот раз мне досталась очень многообещающая буква «С»: масса самых значимых для человека вещей начинаются именно с неё - будь то Секс, Сознание, Смелость, Счастье, Страх, Смерть, Сочувствие, Сопереживание, а для кого-то - даже СМС и Селфи. Выбирать, прямо скажем, было из чего, и я остановился на следующем.
1.Кэндес Бушелл «Секс в большом городе»
«В начале было Слово». И слово это было – секс. Именно это слово выбрала нью-йоркская журналистка Кэндес Бушелл, когда в 1994 году главный редактор газеты The New York Observer предложил ей вести собственную колонку. Стать колумнистом в престижной газете – это неслыханная удача, к которой журналистка шла почти 15 лет, и тут уж никак нельзя было промахнуться с выбором темы! В качестве заветной темы Кэндес выбрала секс – и не прогадала: содержимое её колонки в 1997 году плавно трансформировалось в книгу «Секс в большом городе», на основе которой был снят одноимённый сериал (94 серии, 1998-2004). Скажу сразу – американский сериал мне не понравился (куда симпатичнее был его отечественный клон «Бальзаковский возраст, или все мужики сво..»), но возникло желание познакомиться с первоисточником, что я и сделал - прочитал русское издание книги Бушелл 2007 года, перевод Ольги Мышаковой.
Если попытаться охарактеризовать моё впечатление одним словом, то самыми подходящими будут «секс-калейдоскоп» или «секс-хаос»: все триста с лишним страниц заняты мельканием бесчисленных фрагментов отношений – до-, после- и собственно сексуальных, правда, без уклона в чрезмерный натурализм. Несмотря на наличие «квартета» постоянных героинь – Кэрри, Саманты, Миранды и Шарлотты – ощущение хаоса и какой-то глубочайшей пустоты происходящего сохраняется «от доски до доски». И вообще-то трудно ожидать иного от книги, в основе которой лежат многочисленные авторские колонки на «вечнозеленую» тему. На этом характеристику творения Бушелл можно было бы и закончить, но для полноты картины необходимо отметить ещё пару важных моментов.
Во-первых, автору нельзя отказать в своеобразном чувстве юмора, причем это юмор отнюдь не «ниже пояса». Появились даже своеобразные «цитатники» изречений из «Секса…» , не могу удержаться от того, чтобы не привести некоторые выдержки из них:
«Не помню, как он выглядит. Так бывает, когда мне кто-то очень нравится, я помню только ощущение.»
«Хуже одиночества в 30 может быть только одиночество в 20.»
« — Лично я безумно боюсь высоты.
— А я — нет. Вы же видели мои каблуки.»
Во-вторых, это собрание бесчисленных любовных эпизодов никогда не имело бы такого коммерческого успеха (и продолжения в виде телесценария), если бы оно не было отражением реальных, узнаваемых ситуаций и картины нравов общества в целом - подобно тому, как в каждом кусочке разбившегося вдребезги зеркала изображение отражается целиком. А на зеркало, как известно, неча пенять, коли…
2.Татьяна Устинова. «Селфи с судьбой»
«Свежий», 2017 года, роман признанной отечественной «детективщицы» Татьяны Устиновой. Не могу сказать, что принадлежу к числу поклонников её творчества, но эту книгу прочитал с большим интересом. Здесь есть всё, чему полагается быть в приличествующем детективе - и труп столичной дамы, найденный при загадочных обстоятельствах, и подозреваемый в убийстве (разумеется, невиновный), и непрофессиональный детектив – московский профессор, в сознании которого постоянно борются друг с другом две ипостаси – «доктор физматнаук» и «обычный парень Илья Субботин», и интрига, держащая в напряжении до последних страниц и, разумеется, хэппи-энд. Но зачислять «Селфи …» в разряд классики детективного жанра я бы не торопился – главные достоинства книги, на мой взгляд, совершенно в другом.
Прежде всего – это чудесные описания современной российской «глубинки» (действие разворачивается в деревне Ярославской области), которая преподнесена «вкусно», с присущим ей колоритом и теплым юмором, за которым чувствуется подлинная, не «показушная» любовь автора и к местности, и к живущим здесь людям. Очень колоритны описания и народных промыслов (чего стоит одна только сцена покупки Субботиным в деревенской лавке самодельных сапог, за неимением в ассортименте другой обувки) и, главное – местных жителей. Чувствуется, что персонажи - «живые», с реально живущими где-то прототипами. В конце романа Устинова честно признает, что образ одного персонажа – поварихи Клавдии (самая колоритная особа в произведении, на мой взгляд) – позаимствован ей из книги Екатерины Рождественской «Мои случайные страны» с любезного согласия автора. Книга оставляет какое-то очень своеобразное, тёплое послевкусие.
3.Джеймс Роллинс «Седьмая казнь»
Имя американского автора Джеймса Роллинса мне до недавнего времени было совершенно незнакомо, и когда мне попала в руки «Седьмая казнь», я не без удивления узнал, что это, оказывается, двенадцатая (!) книга сериала о спецотряде «Сигма». После этого я поинтересовался автором и его творчеством несколько пошире и открыл для себя целую «библиотеку приключений». Джеймс Роллинс, настоящая фамилия которого - Джеймс Пол Чайковски (часом, не родственник Петра Ильича?), оказывается, немало преуспел и в жанре приключенческого триллера, и в фэнтези. По части триллеров у него вышло целых три цикла – «Отряд Сигма», «Орден Сангвинисты» и «Такер Уэйн», не считая отдельных внецикловых книг. А в фэнтези, которую мистер Чайковски пишет уже под псевдонимом Джеймс Клеменс, из-под его пера вышло тоже три цикла – «Проклятые и изгнанные», «Хроники убийцы богов» и »Джек Рэнсом». Но вернёмся к «Седьмой казни».
Несмотря на то, что эта книга - часть сериала, вполне нормально читается и сама по себе. Отряд «Сигма» - это своего рода «интеллектуальный спецназ»: тайное подразделение, где собраны лучшие учёные и военные эксперты, предназначенное для борьбы с угрозами человечеству, которые исходят от разных древних артефактов и организаций, их использующих. Главный герой – руководитель «Сигмы» Пейнтер Кроу, крутой вояка, который, как и положено командующему подразделением спецназа, на «раз-два» разделывается с десятком врагов, но при этом не может внушить собственному брату простые истины о семье и чувстве долга. Для формирования сюжета «Седьмой казни» использован библейский текст: Исход Моисея и 10 египетских казней (интересующимся первоисточниками подсказываю: Ветхий завет, книга Исход, главы 1-15), но Роллинс не был бы Роллинсом, если бы ограничил действие романа Египтом. «Сигма» в романе действует одновременно на двух плацдармах: в бассейне Нила и канадском арктическом архипелаге - «лёд и пламень», так сказать. «Экшена» вполне хватает – погони и перестрелки имеют место. При этом повествование насыщено всевозможными научными и околонаучными фактами - об открытиях Николы Тесла, участии Марка Твена и т д., что по стилистике напоминает раннего Жюля Верна. Надо отдать должное и своеобразному чувству юмора автора, которое, на мой взгляд, ярче всего проявилось в описании интеллектуальных способностей слонов. Словом, вполне себе добротный научно-приключенческий триллер, очень американский по духу.
4.Элис Манро. «Слишком много счастья».
Воистину «нет пророка в своем отечестве» - ни у кого из русских писателей не дошли руки до создания художественной биографии первой в мире женщины-профессора математики, уроженки Российской империи Софьи Ковалевской. А ведь её биография даже в сухом изложении Википедии воспринимается как приключенческий роман. И первой, кто написал настоящий роман о Ковалевской, оказалась канадская писательница Элис Манро – нобелевский лауреат по литературе 2013 года. Сборник её произведений 2009 года «Слишком много счастья» (русский перевод вышел в 2014 году) назван по главной своей части – произведению о жизни Софьи Васильевны.
Те, кто ждет от этой книги лихо закрученного сюжета или описания бурных страстей, будут явно разочарованы – Манро ведёт повествование в спокойной, почти протокольной манере, погружая читателя в массу бытовых подробностей жизни россиян и европейцев конца XIX века. Тихо и буднично перед нами мелькают события, исполненные глубокого внутреннего драматизма, а иногда и комизма. Вот в дом отца Софьи, генерала Корвин-Круковского, приходит Фёдор Михайлович Достоевский – просить руки сестры Софьи Анны, которая пробует писать и произведение которой – о, ужас! - Достоевский опубликовал в своём журнале. Это вызывает гнев консервативного папы-генерала: «ты продаешь свои повести, а придёт время – и себя будешь продавать!». Разумеется, папа-генерал ничего не хочет слышать и том, чтобы Софья ехала за границу поступать в университет (в российские университеты женщин не принимают). Софье приходится вступать в фиктивный брак с Владимиром Ковалевским (загранпаспорт в Российской империи дама может получить лишь с согласия отца или мужа). А за границей, помимо учёбы, Софью ждут новые приключения: они с сестрой Анной (той самой) оказываются в Париже, охваченном восстанием знаменитой Коммуны 1871 года, Анна влюблена в коммунара Виктора Жаклара. Коммуна разгромлена, Жаклар арестован, его ждет расстрел, но от гибели его спасают муж Софьи Владимир и прибывший в Париж папа-генерал, сменивший гнев на милость. Сюжет, достойный Дюма, Манро преподносит спокойно и как бы «между прочим». В таком же духе выдержана и вся повесть, от чтения которой трудно оторваться.
5. Л. Улицкая "Счастливые"
О произведениях Людмилы Улицкой писать всегда сложно, поскольку даже крохотные её рассказы всегда преисполнены непередаваемой иронии, теплоты в изображении персонажей и непременного еврейского юмора. Повесть «Сонечка» из сборника прозы Улицкой «Счастливые» («С» фигурирует здесь дважды!) – наглядное тому подтверждение. В произведении описана жизнь Сонечки - Софьи Ивановны - женщины из категории «синих чулков», которая с детства жила исключительно в своем, книжном мире, слабо связанном с миром реальным. Софью «вывел» в реальность отбывший срок в памятные 1930-е художник, который после отсидки однажды забрел в библиотеку, где она работала. Не могу отказать себе в удовольствии привести пару цитат, чтобы донести неповторимый колорит стиля Улицкой.
«А безмятежная душа Сонечки, закутанная в кокон из тысяч прочитанных томов, забаюканная дымчатым рокотом греческих мифов, гипнотически-резкими звуками флейты Средневековья, туманной ветреной тоской Ибсена, подробнейшей тягомотиной Бальзака, астральной музыкой Данте, сиреническим пением острых голосов Рильке и Новалиса, обольщенная нравоучительным, направленным в сердце самого неба отчаяньем великих русских, – безмятежная душа Сонечки не узнавала своей великой минуты, и мысли ее были заняты только тем, не совершает ли она рискованного шага, отдавая на руки читателю книги, которые имеет право отпускать лишь в читальный зал…»
«Он же был в глубоком замешательстве от напавшего на него внезапно, как ливень с высоты безмятежно-ясного неба, сильнейшего чувства совершения судьбы: он понял, что перед ним – его жена.»
Дальнейшая судьба Сонечки, как, впрочем, и почти всех персонажей Улицкой, отмечена печатью как драматизма, так и трагикомизма. Её ждет и замужество, и относительно долгая семейная жизнь, и весьма своеобразный «треугольник» отношений, принятый ей, впрочем, стоически. Пересказывать сюжет нет смысла, да это, впрочем и не нужно, поскольку творчество Улицкой отличается не столько сюжетами, сколько неповторимым стилем изложения, который порой позволяет взглянуть под другим углом на невероятные, казалось бы, вещи.