"Смотритель" Энтони Троллопа и права собственности 50/50

Английский роман

На днях я дочитала “Смотритель” Энтони Троллопа и как после любой хорошей книги у меня идёт период послевкусия, когда я вспоминаю те или иные моменты прочитанного произведения и анализирую своё к ним отношение.

На мой взгляд эта книга очень типовая для английской литературы, так как английская литература для меня — о правах, законе, справедливости и социальной структуре общества и взаимодействии различных социальных слоёв. Так же как украинская литература — это мистицизм и быт, так же как русская литература — это высший свет и муки души (Гоголь и Булгаков очень яркие представители украинской литературной традиции в русской литературе).

«Смотритель» удивил меня с первых страниц, на которых описывалась бытовая история английских прав собственности. Один состоятельный человек завещал церкви проследить за тем, чтобы доходы с его пастбищ шли на содержание 12 престарелых чесальщиц шерсти, своего рода назначил пенсию нескольким избранным церковью людям. На их содержание доходов с пастбищ не всегда хватало, поэтому церковь доплачивала из своего кармана до определённой суммы (а именно смотритель доплачивал из своих церковных доходов). Прошли столетия, на месте пастбищ построили коттеджи, чесальщицы шерсти канули в лету как явление, пенсию получали иные 12 престарелых людей из рабочего класса, но всё ту же фиксированную сумму, зато доходы смотрителя за счёт аренды недвижимости выросли многократно.

И на смотрителя решили подать наконец в суд, но не старики, которым в общем-то довольно долго было не очень важно, сколько им полагается, так как пенсия в то время вообще была явлением редким. А активист-горожанин, который хочет восстановления справедливости, при всём своём уважении к смотрителю, с которым у него хорошие личные отношения, и на дочери которого он собирается жениться.

При этом с точки зрения закона его претензии необоснованы, о чём выдаёт экспертное мнение высокопоставленный (и дорогостоящий) юрист. Но в том числе этот активист обращается к четвёртой власти и демонстрирует степень влияния общественного мнения и популярной газеты, так как даже после того, как иск аннулирован, смотритель как человек, для которого важно и отношение к нему в обществе, и внутреннее чувство справедливости получаемых доходов, и ощущение себя честным человеком, отказывается от должности.

Роман написан в 1855-ом году. Хочется плакать.

О коррупции и кражах

После прочтения «Смотрителя» я мечтаю о том, чтобы чиновники и другие наши граждане перед сном читали английскую литературу. И полагаю, что это гораздо лучше, чем уголовный кодекс может воздействовать на их понимание общественного развития и законности.

У меня в голове не укладывается как можно вечером почитывать, как это происходило в цивилизованном обществе сто пятьдесят лет назад, а утром украсть арматуру с завода, или там утащить пачку бумаги из офиса, или потребовать взятку за превышение скорости.

Но я прекрасно понимаю, что популярность Энтони Троллопа и тот факт, что он был очень популярным автором — его романы раскупались как горячие пирожки, когда это ещё не было мейнстримом — означает, что это была злободневная тематика в тот момент, а не обыденное описание окружающего мира.

Background vector created by GraphiqaStock - Freepik.com

О правах собственности и капитализме

Капитализм — это не наличие богатых и бедных, как учили нас в советском союзе. Капитализм — это права собственности (богат ты или беден, но твоё должно оставаться твоим, если ты имеешь на него право), а на страже прав должен стоять независимый суд. А независимый суд возможен только в обществе с развитым институтом репутации и влиянием общественного мнения. И дух закона важнее буквы, поэтому появляется и необходимость независимой прессы, и влияние общественности.

Впрочем не обязательно, ибо у меня есть пример капитализма в недемократической стране.
И это пример Турции, так как я его видела буквально на днях. Когда прогуливаешься по «новому городу» Мерсина, там где ещё лет двадцать назад были апельсиновые сады, и апельсиновых деревьев на улицах по-прежнему очень много, порой видишь втиснувшуюся между многоэтажками лачугу (а многоэтажки строят там очень плотно, чтобы летом легко было перебегать из одной тени в другую). Покосившуюся лачугу с торчащей из неё трубой, и бельём, которое сушится во дворе размером два на три метра. И мне говорят «вот кто-то дом не продал».
И в моей голове появляется грустная мысль «здесь капитализм», и вспоминается горящий Ростов, и принудительный выкуп земель перед олимпиадой, и расселение хрущёвок в Москве. А в Турции при всей схожести политических режимов... капитализм.