На этой неделе Раков ждет успех.
На глубине морской, среди рифов и скал, обломков кораблей и всяческого морского мусора, там, куда не доходит солнечный свет, жил рак-отшельник. Одинокий рак без определенного места жительства. Нет, как раз-таки дом-то у него был, просто носил он его всегда с собой с места на место. Куда ни пойдет – там и дом.
Много всего он повидал: и илистые болота, и песочные пустыни, великие рифовые наросты и континентальные разломы. Но нигде он не мог ужиться, ни с кем не было дружбы. А все из-за этой треклятого наспинного домика. Придет к нему какой морской конек морской соли попросить или рыбка какая попросит парочку водорослей клешнями обрезать про запас, а он сразу в раковину прячется, ни слова не говоря. И не понимали они, что он просто стеснительный, от того и красный. Потому и прячется в домик, что пугается их визита, боится пустить их в свой мир. А они не понимали и думали про него, что грубиян он и больше не навещали. Рак расстраивался и держал путь дальше в пучины морские. И была его раковина причиной абсолютной свободы и глубокой, как дно, по которому он ходил, печали.
Забрел он в своем путешествие так глубоко, что уж и сам ничего не видел, в надежде, что никто про него там не вспомнит, не узнает, знакомиться не придет. И все, вроде бы, хорошо было первые недели, жил он себе спокойно, ни на кого не натыкался… Но даже в самых сложных условиях есть жизнь. На третьей неделе столь мрачного существования встретился ему огонек, мелькающий неподалеку. Помелькает да растворится во тьме. “Течением что-то приносит”, - думал он и продолжал заниматься своими рутинными делами. Но слишком регулярно появлялся этот огонек. Настолько регулярно, что даже заядлому отшельнику стало интересно узнать что это такое. Тяга к приключениям была у него в крови и текла по его рачьим жилам. )
Несколько попыток предпринимал рак, чтобы добраться до мерцающего света, но все никак не успевал его нагнать - рачья скорость, знаете ли… Только он ринется на встречу, как огонек от него улепетывает. Прошло еще какое-то время и наш рак оставил свои попытки, но вот случайно огонек загорелся совсем рядом с его нынешним “домом”. Всего какая-то сотня шагов боком и вот и он! Со всех своих ног он ринулся к нему на встречу, даже клешнями зачерпывал. Огонек снова начал убегать. “Ну уж нет, не в этот раз”, - громко прокричал рачок и побежал еще быстрее. Вот уже несколько десятков шагов… Вот уже какие-то очертания виднеются в свете…
Постойте!
Он сам удивился своему голосу.
Постойте же!
Неужели его интерес, подогретый неделями неудач был настолько велик, что заставил позабыть про свою раковину?!
Подождите, я просто хочу узнать что Вы такое!
Внезапно огонек замер, в ожидании. Рак-отшельник подошел совсем-совсем близко, удивившись своей смелости. Это было похоже на какой-то фонарик на веревочке, что часто опускались на дно еще на мелких участках. Рачок обошел его вокруг, внимательно рассматривая. “Веревочка” тянулась куда-то вверх и в сторону, исчезая во тьме. Он осторожно потрогал огонек. Поднялась пыль, воду взвихрило в быстром потоке, мелькнули зубы и краба отбросило куда-то в сторону. Только он поднялся на ноги, как перед его лицом возник этот самый огонек и морда его хозяина – одной из тех глубоководных рыб, что заманивают мальков на свет и пожирают своими острыми как бритва зубами.
Так ты не рыба?!
Хозяин огня внимательно его осматривал.
Тогда зачем ты прибежал на свет?
Простите, но я и сам не знаю, это не привычно для меня, - скромно пытался отряхнуть от песка свою раковину рак, - Я Рак-Отшельник. Вы так долго мелькали на горизонте, что мне стало очень интересно, что это за свет. Обычно я даже не разговариваю ни с кем, потому и пришел в эти края. Мне казалось, что и жизни-то тут нет…
Жизнь есть везде, - ответила рыба, давая понять, что разговор окончен и рак ее больше не интересует.
Отшельник осмысливал ответ, глядя как большая рыба ловко разворачивалась собираясь уплыть. “И в правду, даже если в столь непроглядной тьме, даже если среди вулканических испарений, в облаках серы и пыли кто-то живет, значит везде ему будут попадаться свои аборигены и нигде не найти ему покоя”, - подумал рак. Про серные вулканы он слышал еще там, наверху, от пары скатов, случайно подслушав их разговор. Да уж и совсем не покоя он действительно желал. Впервые, за все время своей жизни он собрал всю свою рачью отвагу в клешню и окликнул рыбу вслед:“Постойте”!
Огонек дернулся, замер, в ответ прозвучали слова:
“Чего еще? Для меня ты несъедобен, а значит и неинтересен. Нечего мне время терять - на закате самая вкусная еда”.
Рак было опешил от подобных слов, но все же собрался:
“Да, но не могли бы вы иногда заплывать ко мне? Тут слишком темно и мне тяжело делать все свои дела на ощупь”, - почему-то он подумал, что и рыбе может быть одиноко здесь, среди поглощающей всё, казалось бы, пустоты. Он слышал это одиночество, эту скуку в слегка дрожащем голосе рыбы, которая так хотела казаться гордой и неприступной для всех. И это дрожание передавалось “светлячку на ниточке”.
“Какая мне с этого выгода?!”, заняла поначалу оборонительную позицию рыба, - “А, в прочем, почему бы и нет. В любом случае, если мне станет скучно, я всегда могу уплыть. Завтра под вечер заплыву, ты не теряйся уж тут, Отшельник”.
Вода запузырилась от плавников, огонек развернулся и уплыл на ужин, оставив рака трепетать от счастья. Неужели у него хватило смелости, хватило сил сделать первый шаг? Пусть даже и рачий шаг боком?
Весь вечер он не мог перестать радоваться и думать к чему приведет их встреча? С мыслями о том, что так у него появился первый друг, он окунулся в томительный, наполненный волнениями ожиданий, сон.Следующий день пролетел совершенно незаметно, рак торопился закончить все свои дела как можно скорее, как будто бы это приблизило момент их новой встречи. И с удивлением обнаружил, что теперь-то ему будет совершенно нечего делать при свете. К счастью же, он совершенно напрасно переживал, они нашли о чем поговорить и в эту, и в следующие встречи. Бывали дни, когда за неспешными прогулками в темноте они проводили целые ночи. Окруженные беспробудной мглой, сковывающим мраком, под давлением огромных масс воды, шли они, озаренные светом Дружбы.