Клоп (Рассказ) Окончание
Начало здесь
Грег закрыл дверь в кабинет, открыл книгу и нашел обоих ангелов архивариусов. Сравнил молитвы. Идентичные, только имена разные.
Ангел Радуриэль, иже еси на небеси! Да святится имя Господне; да приидет Царствие Господне; да будет воля Господа и на земли, как на небеси; да свершится порядок Господний на небеси и на земли; и замечены будут дела наша, и долги наша, и мысли наша: и праведные и греховные; прощаем должником нашим; и не введи нас в искушение, и избавь нас от лукавого. Ибо Господне есть Царство, и сила, и слава во веки веков. Аминь.
Грег мысленно сравнил между собой имена, и оба ему не понравились. Метатрон казалось напыщенным и официальным. В Радуриэле сочетание букв в середине "дур" неприятно давило на сознание, и имя казалось дурацким и безалаберным. С чего начать? Грег зажмурился, пытаясь сконцентрироваться. Пробежал глазами несколько раз перевод молитвы и прочитал, как ему показалось, с выражением арамейскую транскрипцию.
Ничего не произошло. Грег покачал головой, криво усмехнулся, захлопнул книгу и вставил её на полку среди других переплетов. "Вечно всякую дрянь домой тащишь" - вспомнил он слова жены. Ннда...
Ночью ему снова приснилась Мари. Мозг, перебирая образы, хранившиеся в тайниках подсознания, пытался синтезировать обрезки воспоминаний во что-то связное, и образ Мари опять вплетался в гирлянды странных событий и незнакомых людей. И опять она обернулась и посмотрела на него отчужденно, как на навязчивого насекомого. Он посмотрел на жену, вздохнул и подумал: "И ведь не скажешь никому".
Грег встал, не включая света, чтобы не разбудить жену, пошел принять холодный душ. Там он замерз, и лязгя зубами, интенсивно растер тело полотенцем и укутался в махровый халат. Но больше заснуть не мог и все думал, пытаясь понять, что произошло с ним в жизни, и как он пришел к тому, к чему пришел. Ему, казалось, все прискучило, во всем присутствовал привкус фальши: фильмах, книгах, людях, особенно, людях. Они ему так надоели, стали безразличны, в тягость. Внутри поднималось и вибрировало беспокойство. Руки немного тряслись.
Он опять встал, оделся, тихо вышел из спальни, зашел в кабинет и зажег настольную лампу. Снял с полки книгу молитв. Опять стал читать арамейскую абракадабру и даже нашел в этом какое-то успокоение. Пока он читал, неприятные мысли отступали. Он продолжал произносить арамейские слова снова и снова, войдя в какое-то подобие транса.
Потом Грег услышал Голос, который появился не сразу, а возник постепенно, как огонек из тоненькой струйки дыма. Голос был явно посторонним, потому, что Грег не знал того, что он сообщал, да и чувствовалась в этом Голосе некая потусторонность. Он также звучал по-арамейски, но странным образом Грег понимал смысл сказанного.
Пониманите происходило не непосредственно через фразы, составленные из отдельных слов и предложений, а целыми массивами образов, словно отвалившихся от ледника.
В образовавшемся коммуникационном потоке направление обмена мыслями зависело от сжатий и разряжений, производимых мысленным давлением одного или другого коммуникатора.
Для Грега такое общение было необычно, и, несмотря на его кажущуюся простоту и объемность, он предпочитал лингвистические конструкции разговорной речи, которые он сам для себе переводил.
– Объясните мне, почему... почему все так у меня получилось?
Удобство нового метода общения заключалось в том, что достаточно было припомнить все обстоятельства произошедшего, всплывшие облаком пыли в мозгу, как собеседник уже видел ту же самую картину.
– Так произошло не специально. Ваша конкретная жизнь не представляет отдельного интереса и не является объектом притеснения. Нас интересует жизнь колонии в целом.
– Но почему вы сделали именно так? Почему я встретил её не раньше и не позже, а именно тогда, когда попал в эту подлую временную петлю?
– Временные петли получаются не из подлости, а во благо.
– Какое же это благо? Моя жизнь потеряла смысл. Да вы меня просто раздавили!
– Не вам судить о смысле вашей жизни. Временные петли – это результат исторических модификаций. Случайности могут приводить в катастрофам. Мы ведем постоянное наблюдение за такими случайностями и исправляем их. Но когда это происходит, в жизнях некоторых людей происходят изменения. Это - как рябь на воде. Ваш вариант не самый худший. Вы не исчезли, у вас нет умственных отклонений, нормальные средние способности, нормальная семья. Ваша ветвь развития не тупиковая.
"Сказал бы еще, что на кресте не распяли, на кол не посадили и на костре не сожгли..." - мысль Грега на мгновение выскочила из коммуникационного потока, как рыбка из воды. И словно в подтверждение мысли Грега, ангел продолжил:
– В вашем случае присутствовали и другие, более отрицательные версии развития событий.
– Какими были другие версии?
– В одной из версий к вашей девушке приставали хулиганы, вы вступились за неё, и все закончилось тяжелыми увечьями и смертью. Во второй - вы прожили с ней десять лет, но потом она от вас ушла. Как видите, к вам отнеслись милосердно.
"Точно. Меня не раздавили, а просто пальцем щелкнули, как давеча я клопа. А может, клоп тоже переживает свои клопиные страсти-мордасти?" - мысль Грега опять выпрыгнула из коммуникационного потока.
– К тому же, вы должны учитывать, что жизнь вашей девушки оказалась более сбалансированной. Она встретила другого человека, который стал для неё более оптимальным вариантом.
– Оптимальным вариантом – повторил Грег машинально – Но, но... подождите, есть же счастливые люди, которые живут вместе всю жизнь и...так далее. Это же возможно...
Ангел молчал. Стало ясно, что аудиенция окончилась. Но Грег не чувствовал удовлетворения. Ситуация стала понятней, но ему от этого не стало легче.
"Другого, что ли, попробовать?" Но эмоциональных сил не хватило. Грег возвратился в спальню и когда раздевался, проснулась жена.
– Где ты так долго был?
– Не спалось. Душ принимал.
Больше в эту ночь Грег не заснул.
Несколько дней он читал транскрипцию молитвы, но коммуникации больше не происходило. Словно вязкая, мутная жидкость забила канал связи.
Однако, он снова повторял и повторял транскрипцию молитвы, на этот раз обращаясь к Радуриэлю. Странным образом, как он ни старался вообразить себе ангела в белых хитонах и с крылышками, все что приходило на ум был продавец их магазина античных книг. Навеваемое молитвой медитационное настроение помогало ему не то, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, но видеть их яснее и в отрыве от собственного я. Он чувствовал будто его разум возвысился над телом и плыл в бесчувственном птичьем пространстве.
Все, казалось, определилось. Есть те, кто любят, и те, кто позволяет себя любить. И те, кто позволяет себя любить, могут легче оторваться от нити любви и позволить себя любить кому-то еще. Такая модель бытия более стойкая по всей шкале Гауса. Он сам бывал на получающем конце и ценил это житейское удобство, но все равно хотел той, другой наполненности. Канал мысли, который всегда был блокирован образом Мари, вдруг открылся как губы готорые к поцелую. Грег жаждал этого давнишнего чувства, как наркоман скучающей по своей дозе, хотя и понимал, невозможность удовлетворения этого желания.
«Молодой человек» сказал тогда продавец. Какой уж там молодой? Его порядком изношенное тело не могло больше воспроизвести интенсивности того чувства, которой он испытывал в молодости. В отпущенном человеку маленьком временном отрезке, эмоциональные резервы ограничены.
Но когда это понимание плотно осело в мозгу, и душа возвратилась в тело из её полета за смыслом, изнутри поднялась волна раздражения.
«Траханная техническия поддержка! Никогда от них толком ничего не добьешься! Надо было сразу требовать менеджера. Почему же так, черт побери?"" – Грег запустил книгой в стенку, откинулся в кресле и прикрыл глаза пальцами.
Так просидел он какое-то время - минуты три или больше, полный отчаяния и злобы. Когда он открыл глаза, его лицо несколько раз исказила гримаса обиды и разочарования. Потом Грег поднял книгу, лежавшую на полу страницами вниз.
– Эх, ты – сказал он вполголоса, обращаясь не то к книге, не то к ангелу – О́тче наш, И́же еси́ на небесе́х!
Он захлопнул книгу и вставил её обратно среди других книг на полке. И тут же заметил, что у него возникли странные ощущения. Присутствие в его сознании образа Мари, который обычно разъедал его душу словно уксус, стал мягче и как-то удаленнее.
"Неужто Радуриэль смилостивился?" - Грег поднял левую бровь и ухмыльнулся.
Захотелось сладкого.