"Новогодняя фантастика" Темная Муза (Вне конкурса)
Я уже рассказывал, что мы с Ельдаром участвуем в конкурсах рассказов на Стиме. Эти конкурсы подобны тому, который мы проводим здесь на Голосе. (Short&Sweet) То есть нужно закончить рассказ на основе написанного кем-то еще вступления. Однако, один раз в месяц условия меняются, и рассказ пишется по выданному названию дуэтом авторов.
Первый раз мы забросили туда рассказ удачно и получили приз Кюри (это приблизительно 5 долларов). На этот раз, однако, мы проскочили этот приз. Наш рассказ был написан в немного необычной манере и видимо не дошел до «сердец».
Я, однако на этом не остановился и, посмотрев, какая пара других конкурсантов получила приз Кюри, я написал свое собственное продолжение на их начало и получил таки заветную премию Кюри.
Здесь я сделаю небольшое отступление. Говорят, что разница между умным и мудрым человеком заключается в том, что умный человек сможет выкарабкаться из сложной невыгодной ситуации, в то время как мудрый её избежит.
В самом деле, у каждого человека к возрасту 5 лет, образуется определенная картина мира, которая потом с возрастом усложняется в процессе образования, чтения и собственного жизненного опыта. Когда мы пишем, то мы моделируем ситуацию таким образом, чтобы то, что получилось в результате не противоречило нашему жизненному опыту. Вот так может быть, а вот так не бывает или бывает очень редко.
Так вот «закончи рассказ» это как раз ситуация, когда вас насильно вбрасывают в неприятную, сложную ситуацию, в которую вы сами (ввиду вашей мудрости) никогда бы не залезли. Часто, она заставляет вас думать о вещах и ситуациях, о которых вы мало знаете, а иногда и вообще противоречит вашему жизненному опыту и идеологической «надстройке».
После первого прочтения вы говорите себе – «Какая чушь! Не буду участвовать в этом фарсе!» Но через некоторое время, непоседливая мартышка, сидящая у вас в мозгу, начинает всё примерять и примерять данную ситуацию к вашему внутреннему лекалу; и вдруг у вас начинает проблескивать идея, как все это увязать, так чтобы и овцы были сыты, и волки целы.
Выбранное мною начало (прямо скажем, довольно сумбурное) как раз и пример такого вброса. Нужно еще участь, что дама, которая его написала, переводила на английский с испанского, при этом возложив слишком много надежд на Гугл переводчик. Поэтому текст начала – это не столько перевод того, что она написала, сколько догадка о том, что она хотела написать. Перед тем как начать моё продолжение, я опишу почему вброс и последующее плавание показались мне такими рискованными.
Темная муза
В тот день у него так ничего и не вышло. Лиам страстно желал добиться успеха как живописец. Цветовая гамма, которую можно было использовать для идеального убийства стояла перед его внутренним взором, но вот создать её в реальности не получалось. Целыми днями он исследовал кошмары, и искал эту цветовую гамму. Казалось, все было просто, но добиться этой простоты на холсте было очень сложно и именно это его тревожило.
Лиам словно смотрел на все изнутри зеркала, все было перевернуто, даже убийство, то воображаемое убийство. для их представления,
"Кошмары это кажущиеся реальностью сны – хаотичная смесь образов и ощущений, пропитанные страхом". Ушедший глубоко в себя и сконцентрированный на своей задаче, Лиам почти не слушал профессора, который все это время что– то объяснял.
– Лиам, вы, по моему, совсем не обращаете внимения на то что я говорю.
– Извините, профессор. Вы ко мне обращаетесь?
– Вы, вообще слышали о чем я говорил?
– Нет.
– А как вы рассчитываете в чем– то разобраться, если на лекции у вас все идет мимо ушей?
– Я как раз и обдумывал в ваши слова о том, что хужожник должен «кричать» с полотна каждым своим мазком.
– Это верно. Как же можно передать свои эмоции на холсте, если вы не уввлечены тем, чем вы занимаетесь?
Взгляд Лиама был потерянным.
– Меня мучает взгляд из другого мира. Оттуда на меня смотрит женщина и её взгляд взывает о помощи.
– Это вы в погоне за темной музой или она вас сама зацепила?
– О чем вы, профессор?
– К вам это видение пришло во время сна или вы сами это вообразили?
– Мне это приснилось, но это больше, чем сон, это какой– то навязчивый кошмар. Я вижу красивую женщину. Её вроде как убили. Но она выглядит живой и в то– же время мертвой. Она лежит на какой– то поверхности, но не могу понять на какой. Я чувствую, что она просит помощи, но я не знаю, что делать. Я хочу вырваться из этого сна, но он меня не отпускает, так что мне приходится все время с ним бороться за мое присутствие век уошмара. В то же время я чувствую, что эта женщина – моя муза. Она манит меня, но не имеет окончательной формы. Я помню только её застывший взгляд и кровь, струющуюся как тёмная лоза.
– А вам все время страшно или только когда вы спите?
– Во время сна, но я эти всем просто одержим. Как написать то, чего я боюсь, когда страх принадлежит той, другой реальности? Как мне написать о том, чего я никогда на самом деле не видел, о том что опутывает тебя во время сна, неопределенность, которая отталкивает и вместе с тем привлекает. Через меня словно проходит эта истории, сотканая в другом мире, и будто ввинченая в мой мозг.
– Да... это то что они называли в античности «темной музой».
Что меня в этом вступлении насторожило... Первое, что мне показалось странным – это было выссказывание профессора живописи
– Да... это то что они называли в античности «темной музой».
До этого, я не слышал о темной музе; и не был уверен, если это уже установившееся понятие с античных времен, или же автор просто придумала это на лету для рассказа, и спихнула это в античность, о которой кроме специалистов никто ничего не знает.
Я погуглил немного это понятие и пришел к выводу, что «темная муза» – это термин более относящийся к оккультным наукам и является каким– то зонтиком, охватывающим многие мутные понятия. Вопрос. Мог ли профессор живописи сказать то, что он сказал? Черт его, конечно, знает. В зависимости от профессора. И мне как человеку более техническому трудно судить что они там говорят на лекциях по искусству. Но вот почему– то верится с трудом и кажется надуманным.
Второе, что остановило внимание, был весь разговор профессора с Лиамом на лекции. Разумеется, профессор мог одернуть студента, будучи раздраженным что тот считает на лекции ворон. Но далее...вдаваться в такие подробности о личной жизни одного студента, при том, что 30 человек сидит и ждет, показалось мне опять же надуманным. Скорее такого рода разговор мог произойти в кабинете профессора, во время его office hours (не знаю точно как это перевести). То есть те специально отведенные часы, когда студент может прийти и обсудить свои проблемы с профессором.
Или же это был разговор с родственником, например с матерью. Нет, не с матерью. Мать начала бы говорить что– то вроде. «Зачем тебе эта женщина! Выброси её из головы. Нормальные хорошие девушки не стоят голыми перед мужчинами.» И так далее. Значит не мать, а отец или какой– нибудь дядя. В общем, кто– то кто больше заинтересовался бы общей концепцией, чем конкретикой ситуации, бытовухой, так сказать. Но если вводить еще одного человека, то это усложнит сюжет. Значит придётся с ним и дальше возиться. Ведь у него тоже свой характер и какие– то свои интересы и цели, и по ходу действия, просто так от него нельзя будет отделаться. Ну разве что раздавить его машиной или послать его в отпуск на Гаваёи.
Сама личность этого Лиама мне тоже показалась какой– то недоделанной. Ну да, хорошо. Художник и все такое. Мой дед был художником и сам я бывал среди художников. Даже перед отъездом из Союза купил ряд картин русских авангардистов.
Вот, например...
Анатолий Зверев
Дмитрий Плавинский
Демьян Утенков
Впечатление они производили вполне нормальное. Правда, многие из них пили по черному. Я даже знал одного врача, который лечил их от алкоголизма и они, в знак благодарности, дарили ему свои картины. Так что вся его маленькая двухкомнатная квартирка была обвешана картинами от уровня диванов и до потолка.
Но в этом рассказе Лиам вроде пьяницей не был и наркотиков не принимал. Во всяком случае в рассказе. А так– то, наварное, принимал. Этот кошмар, в котором он пребывал, похож или на шизоидный бред или на бред человека под воздействием наркотиков. Говорить об этом в своем продолжении я не стал, но я для себя про него это решил.
А что человек под влиянием наркотиков и молодых гормонов может сделать? Еще под влиянием идеи фикс, что его Музу кто– то обижает? Ну скорее всего пойдет её защищать.
Познер говорил о том влиянии, которое эта сцена оказала на него, когда он во время поездки в Венгрию, после стольких лет в Союзе посмотрел американский фильм.
Насколько мне известно, этот фильм оказал влияние не только на Познера. В Америке после него поменялось отношение к психам, или так скажем, трёхнутых людей стало труднее держать в психушках. У них появились всякие публичные адвокаты, дополнительные права, и их стали больше выпускать на улицу. Ну и в результате чаще стали постреливать в школах, барах. В Леннона какой– то псих стрелял, в Рейгана, в Энди Ворхола феминистка Валерия Соланас стреляла и так далее. Как– то так.
Моё продолжение
Одержимый кошмаром, который преследовал его в течение дня, пронзая вуаль сознания, Лиам боялся уснуть, отдав тем самым темной музе контроль над его существованием. Постоянная борьба с самим собой и недостаток сна сделали Лиама раздражительным, неспособным концентрироваться и выслушать объяснение профессора во время лекции. Он чувствовал, что вот– вот произойдет нечто ужасное. Придя в общежитие, он упал на кровать и почти мгновенно часть его сознания, воспринимающая действительность, была подавлена.
Где– то на периферии своего сознания Лиам понимал, что сейчас находится внутри кошмара, но он не в силах был посвятить этому осознанию большую часть своей умственной энергии.
Внутри кошмара Лиам видил все с удивительной ясностью. Окостеневший от ужаса, Лиам в, то же время, осознал, что внутри кошмара, у него появилась новая способность. Если в течение дня Лиам видел женщину живой и мёртвой одновременно, как будто все время прохождения убийства скомкалось в точку, то теперь эта временная ось восстановилась, расширилось, и он мог наблюдать за убийством, как будто оно было сюжетом фильма.
Поверхность, на которой лежала женщина, и, которая в течение дня, казалась неопознаваемой, теперь стала ясна и оказалась полом в художественной студии, где он и остальные студенты писали с натуры. Что было еще более важным, теперь он узнал женщину. Это была натурщица, позировавшия несколько раз у из студии. Она была образцом исключительной красоты и идеальных классических пропорций. Лиам вспомнил, как он был заворожен ее красотой, и как человек, и как художник.
Он также вспомнил, что тогда поспорил с профессором по поводу того, как эта красота должна быть изображена на полотне. Профессор ссылался на старые проверенные методы, разработанные гениальными живописцами прошлого, обсуждал и сравнил преимущества и недостатки итальянской, голландской и испанской живописных школ изображения обнаженных тел. Лиам, однако, чувствовал, что этот подход подавляет творчество в целом и его творчество в частности потому, что каждый из обсуждаемых живописцев прошлого не просто следовал предыдущим художникам, а открыл свой собственный путь в искусстве.
Он вспомнил, как крикнул:
– Надо дать музе взлететь! А вы ... вы протыкаете её иголкой, сливаете кровь и опрыскиваете нафталином, как будто это бабочка для коллекции!
Затем прибежали охранники и удерживали Лиама, пока не прибыли полицейские, и надели на него наручники. Он даже вспомнил, как профессор встал на его защиту:
– Послушайте, Лиам – не какой– нибудь преступник, – пояснил он прибывшему сотруднику полиции и врачам скорой помощи, – а очень талантливый студент, художник ну и, конечно, очень впечатлительный человек. Просто дайте ему успокоительное и положите в постель.
Сцена промелькнула в сознании Лиама за доли секунды. Тем не менее, это была лишь побочная память. Страшная сцена убийства занимала основную часть его эмоционального бытия.
Внутренним взором Лиам увидел, как после того, как его увезли из класса, произошло реальное убийство. По команде профессора студенты набросились на бедную женщину, схватили ее и удержали, пока профессор вынимал скальпель из своего внутреннего кармана. Это был тот же скальпель, который профессор использовал для соскребания краски с поверхности полотна. Женщина кричала. Её прекрасные глаза были полны ужаса. Быстро, и с профессиональной точностью, профессор пригнулся к ней, сделал на её шее небольшой разрез поперек сонной артерии. Кровь сразу брызнула фонтаном, а потом еще некоторое время капала, образовав на полу лужу крови. Голова женщины безжизненно склонилась в сторону; в ее глазах застыла мольба о помощи.
– Теперь несите нафталин! – приказал профессор металлическим голосом, – Нам нужно добавить ее в нашу школьную коллекцию, чтобы все будущие студенты знали, как обуздывать вдохновение.
Эти слова и понятия, лежавшие в их основе, были настолько враждебны Лиаму, что они наполнили его праведным гневом, который преодолел его страх. Усилием воли он выбросил себя во время предшествующее своему спору с профессором и последующим убийством.
Не понятно как в руказ его появился пистолет. Отец купил его для Лиама и взяв с него обещание использовать его только в целях самообороны. Но Лиам демал, что спасти жизнь своей музы, более того, жизнь реального человека, несомненно, будет не менее правильным поступком.
– Если не ты, то кто? – спросил он себя и его решимость спасти несчастную женщину стало тверже гранита.
Как ангел правосудия, он ворвался в арт– студию прямо перед тем, как профессор собирался вонзить скальпель в горло невинной жертвы, и открыл огонь.
На следующий день все газеты страны написали об очередной массовой стрельбе.
"Пришло время пересмотреть вторую поправку к конституции! На этот раз стрельба произошла в известном художественном колледже. Профессор живописи и двое студентов получили смертельные раны. Еще четверо студентов были доставлены в местную больницу и где находятся сейчас в критическом состоянии.
Преступника опознали как двадцатидвухлетнего студента Лиама Ньюкасла. Истинные мотивы этого преступления пока не ясны. Подсудимый вину не признал и сейчас проходит психологическую экспертизу установливающую его вменяемость. Криминалисты– психологи проводят множественные тесты, в том числе Тест памяти Маллинга..."