Опять в путь. (Рассказ)
Привет всем!
Сейчас я пишу новый и довольно сложный рассказ. Но как-то подвалило работы и я немного завяз. Пока что публикую этот маленький рассказик из далекого прошлого. Хочу предупредить, что это не автобиографический рассказ, а ситуация скорее собирательная.
— Да, конечно, чувак — в любое время. Приноси свои шмотки и оставь в гараже.
Как только Артур узнал, что Оскар расстался со своей подружкой и нуждался во временном пристанище, его губы раздвинулись в коллаборационной ухмылке. Эта ухмылка, освещенная полуденным солнцем, так и осталась на его лице как оккупационная армия, подавив его привычное выражение дружелюбного безразличия.
— Чего так? — его, обычно, дряблое любопытство было подхлестнуто. — Надоела?
Оскар помедлил, стараясь найти ответ, который мог показаться удовлетворительным, но не открывал слишком многого.
— Ммммм... Мы просто не подошли. Знаешь как это бывает.
— Понимаю старик — ухмылка Артура приняла оттенок задумчивости, в то время, как он углубился в воспоминания. — Как долго тебе нужно здесь зависнуть?
— Пару дней, пока крышу себе не найду. Видишь ли, я не хотел, чтобы она заранее знала. Все эти упреки, слезы. – Лицо его скрючило выражение брезгливости — Сам знаешь.
— Ты прав старик. Такой вот чистый оторыв — всегда лучше. У тебя уже кто—то есть на примете?
— Да нет. Ты сам сказал — чистый отрыв всегда лучше.
— Так-то оно так, но все же немного рискованно. Ты уверен, что ты так вот от нее отчалишь … без запасного варианта? Что если тебе нужно будет... сам понимаешь. — Он сделал два движения тазом, намекая на вредность воздержания.
— Не знаю чувак — Оскар глубоко вздохнул — Судьба кого нибудь еще подбросит. Сейчас я просто хочу слинять. Да… и… спасибо за все! — Оскар сжал кулак для приветствия.
— Без проблем — Артур ответил на жест Оскара. — Вот второй ключ. Я побежал.
Оскар посмотрел на часы. Было 10:30 утра. До Марининого приезда было еще полтора часа. Вся его одежда, документы, компьютер и инструменты были в собраны в машине. Он огляделся вокруг. Целый год он провел в этом месте и теперь нечего было и вспомнить. Ничего достойного воспоминания. При желании, он мог, конечно, воссоздать в памяти все события прошедшего года, но ничто не оставило яркого эмоционального следа.
А сверх этого не осталось ничего… ни волшебства, ни благодати, ни смысла... «Она не так плоха» — эта мысль крутилась в голове Оскара, как теряющая энергию юла. – «Просто что-то между нами не сработало. Она может быть идеальна для кого—то другого, ноооо…»
Глядельце на вершине холма открывало вид на весь город. Они сидели в Марининой машине. Она подобрала его в кафе. Оскар не хотел открывать ей своего местонахождения. Он решил встретиться, желая упредить ее наезд на его работу и последующую сцену.
Она долго молчала.
— Кто она?
— Кого ты имеешь в виду? — Оскар выбрал недоумение как наиболее подходящее выражение.
— Дурачком то не надо прикидываться. Со мной этого не пройдет. Ты прекрасно знаешь о ком я говорю!
— Нет серьезно. У меня никого другого нет. Да ты в последнее время сама говорила уходи, мол, не хочу тебя больше видеть. Вот я и... Не получилось у нас с тобой...
— Что не получилось?
— Мы... Между нами... Не сработало.
— Между нами — она передразнила его — Что ты знаешь о срабатывании? Что ты, вообще, знаешь? Что ты понимаешь? Эх… — Она говорила, смотря вперед в смотровое стекло, туда, где земля на линии горизонта смешивалась с небом в одну размытую линию, и затем повернулась к Оскару с выражением презрительного недоверия; выражения, за которое она держалась, чтобы не открыть своих настоящих чувств, булькающих в ней, как в нагретом котелке. Она подготовила себя к существованию другой женщины, но ее мозг отказывался принять идею того, что Оскар оставил ее безо всякого давления извне.
— Ты думаешь ты какой—то особенный? Hе ухмыляйся, не ухмыляйся. Ничего в тебе нет. Неужели ты серьезно думаешь, что я никого себе не найду? Да я найду мужчину вот так! — она щелкнула пальцами. — А ты, ты никогда не найдешь другой такой как я!
«Надеюсь» подумал Оскар — Нет — сказал он вслух.
— Что нет?
— Нет, я не думаю тебе будет трудно найти мужчину.
— Да уж посмотришь. Жалеть будешь как собака! — Марина замолкла. Она посмотрела на Оскара, как будто ожидая, что он будет возражать. Он, однако чувствовал, что его возражения, какими бы минимальными они не были, будут бесполезны.
— Ты думаешь это ты меня бросил да? Просто потому, что ты уехал первым … ты думаешь ты закончил отношения?
Оскар молчал. Позитивный или негативный ответ казался неуместным.
— Да это я тебя бросила! — она выбросила средний палец уму в лицо.
— Хорошо — сказал Оскар миролюбиво и подумал ‘Какая разница....’
— Хорошо? И это после всего, что я для тебя сделала? Я стольким для тебя пожертвовала! Она закатила глаза и покачала головой как бы не веря своим глазам.
— Ну по крайней мере тебе не придется больше жертвовать — Он попытался найти что-то положительное в целой куче отрицательного.
Это, кажущееся невинным заявление, стало поворотным пунктом в ее поведение. Его желание помочь ей справиться с ее состоянием, тот самый факт, что он не торговался, а просто хотел убыстрить конец, был таким оскорбительным, что слезы, сдерживаемые долгое время, хлынули наружу. Порядок на ее лице был быстро утрачен.
— Ты бросил меня как собаку. Как собаку!
Оскар протянул ей платок. Собственно, это было не так. Оскар не оставил бы собаку или любое другое домашнее животное в такой ситуации.
Она подвезла его к тому же кафе и уехала. На мгновение Оскар смотрел вслед её удаляющейся машине, посылая ее памяти последнее прощай. Он подумал, что должен был бы чувствовать себя виноватым, но чувствовал облегчение.
Оскар прикрыл глаза, повернул голову к солнцу и благожелательно ему улыбнулся, дав нежному ветерку обдуть напряженность вокруг лица.
Прекрасные и романтические женщины, собранные в его воображении в букет, манили его загадочными улыбками. Предвкушение предстоящих событий пронеслись в его голове легкими движениями танго на паркетном полу.
Он был опять на дороге — дороге одновременно к уверенности и неуверенности. Уверенности в том, что он уже не наступит больше на те же грабли, и неуверенности в том, что еще могло произойти. Он ощущал себя деревом, наблюдающим как ее семена были подхваченны порывом ветра.