Крайний парадокс мамлюков
Стремление мамлюков сохранить институт своего «братства»-организации по возможности нетронутым, в частности сохранить наименование и формальный (как минимум) статус «невольников-рабов» в качестве фактора, элемента сохранения «братства»-спаянности-сословия через традицию ну или часть традиции, погубило и институт, и его основных одушевлённых носителей (к тому времени, пожалуй, обладавших практически или именно полной властью – и вообще в (своём) государстве, и, тем более, над указанным институтом; по крайней мере, если вести речь о руководстве-элите сообщества мамлюков).
Для упрямого упорного сохранения мамлюками (их руководством-элитой) феномена «своего» добровольного [1] рабства (даже если использовать последний термин в рамках изначальной/первоначальной версии, что мамлюк – это все-таки раб-невольник, пусть даже и мусульманин среди мусульман и в подчинении мусульманина; тем более если просто навешивать обозначение «раб» («мамлюк») в качестве ярлычка там, где на самом деле имел место слуга-вольноотпущенник («маула»), а то и вовсе свободный человек (что вряд ли, но…)), в принципе, имелись некоторые, вполне рационально выглядящие доводы. Дело в том, что своим господством мамлюки были обязаны по сути имевшийся у них монополии на владение оружием и навыками ведения боевых действий, в частности владения сложными навыками верховой езды, стрельбы из лука и обращения с саблей. Отказ (пусть даже частичный, но в немалой мере именно сущностный) от этих боевых навыков и соответствующих военных знаний, сущностное же изменение или «даже» кардинальная смена таковых на иные способы и средства ведения боевых действий, как это с некоторого времени стало происходить в окружавшем мамлюков «свободном», «нерабском» мире (в Европе – уж точно), в пользу использования огнестрельного оружия и пехоты, возможно, привёл бы к лишению властвующих рабов их власти «здесь и сейчас», в том обществе, в котором они непосредственно жили и (которому) служили. Это могло стать залогом лишения их статуса элиты. И не только чисто субъективно, в их собственных глазах-понимании, в рамках некоторого подозрения-предположения, основанном лишь на произвольном усматривании ими верности, правильности традиций «отцов-основателей» и, соответственно, необходимости сохранять верность этим традициям, но и объективно – реально размывая («)избранные(») ряды искусных воинов рядами «массовых» армий, состоящих из бойцов, овладевающих становящимся всё более простым «массовым» оружием и всё менее сложными, не столь «эксклюзивными» навыками владения этим оружием, а также методами ведения с его помощью боевых действий.
С другой стороны, в этом вроде бы рациональном аргументе заключалась ограниченность, узость военной и, говоря «чуть» шире, военно-культурной доктрины мамлюков. В результате подобного рода упорства они консервировались в своих «исконных», традиционных, но реально становящихся сравнительно всё менее эффективными способах-стиле ведения боевых действий и организации военного дела в целом, а не приспосабливаться к новым, актуальным реалиям.
Таким образом, с одной стороны, политическая и военная власть мамлюков вытекала из их военной эффективности-исключительности, а с другой, последняя, будучи законсервированной, становилась всё менее и менее эффективной (прежде всего с точки зрения военной) и в конечном итоге – залогом недостаточной эффективности, если не сказать именно неэффективности.
Таким образом, традиции боевых навыков и военной доктрины мамлюков, в частности высокое искусство владения оружием определенного типа и боевые предпочтения превратились в проблему (ближне)восточных «гвардейцев». Нерушимость традиций в конечном итоге превратилась в косность, а далее – в залог утраты власти, гибели института мамлюков да и большого числа последних per se.
Да, на определенном этапе следование традициям делало мамлюков эксклюзивным военным формированием, с которым, не обладая большим численным превосходством, справиться было практически невозможно (для «простых смертных» это было равносильно тому, что безоружным или пусть даже вооруженным «подручными средствами» идти на подразделение как минимум не хуже, а в общем случае и гораздо лучше вооруженных, пусть «лишь» холодным оружием, и хорошо обученных спецназовцев; победить если и можно, то «при прочих равных» лишь сравнительно большой массой, большим числом бойцов и ценой немалых потерь).
Но со временем, при развитии военного дела, сохранение навыков вело к слабости – изобретение нового более эффективного оружия и тактик ведения боя делало эксклюзивные навыки мамлюков недостаточно эффективными. Особенно или именно при непосредственном столкновении с этими самыми новыми способами ведения боевых действий. В результате, мамлюки (египетские) проиграли. Как, впрочем, и их турецкий аналог – янычары. Как, впрочем, и другие, остававшиеся верными неким своим «исконным» традициям военного дела, необязательно элитные «гвардейские» подразделения (например, верные ассегаю зулусы).
--
[1] При получении даже полной, по сути абсолютной власти, (ближне)восточные «гвардейцы» сохраняли наименование («мамлюки») и даже (формальный) статус невольников (и как бы не только на уровне «рядовых» бойцов). Опять-таки – как по наименованию (этимология/расшифровка термина «мамлюк»), так и по («)юридическому(») статусу. Да, это вполне объяснимо – такой статус сохранял как бы незыблемые традиции, корпоративный дух и этику, сплоченность, при этом реально (никак) не мешая осуществлять полную власть. Но «внешне» или в «первом приближении» это может показаться парадоксом. Получая даже полную власть, мамлюки не меняли статус «рабов», хотя могли совершенно (?) беспрепятственно это сделать. Но, с другой стороны, парадокс ли это? Возможно, формально – да, по сути – нет? Ибо при обладании всей (или около того) полнотой власти уже вряд ли имеет значение название-ярлычок и даже формальный «юридический» или даже юридический статус, который ты сам себе навешиваешь или даже «лишь» не снимаешь с себя. При обладании всей полнотой власти ты можешь повесить на себя любой ярлычок – в таких условиях он останется все равно лишь ярлычком, если твоя полная власть действительно в достаточной мере устойчива и останется таковой далее. Подобное поведение может показывать как раз степень полноты власти – в частности мамлюки обладали такой полнотой, что, не меняя формально своего статуса «раба»-«невольника» (впрочем, тут есть нюансы), всё равно осуществляли ту же самую, ничуть не убавившуюся всю полноту власти.