Красное на белом

Захожу в клинику. Одежда в гардероб, на ботинки – нежно-голубые бахилы. Наверное, такой цвет успокаивает пациентов. Или готовит к отправке на небеса. Девушка на регистратуре встречает меня идеально белыми зубами и заученной улыбкой.

 — Вы у нас уже лечились?

 — Да.

 — Имя, фамилия.

 — Алексей Сорокин.

Нежные женские пальцы с кольцами медленно шуршат по выстроенным в ряд медицинским картам.

 — Живете, работаете там же? Хорошо. Заполните анкету перед приемом.

У меня нет острых аллергических реакций, я не болел СПИДом, мне не делали операций за последнее время. Галочки в нужных полях возникают как чёрные птицы на фоне белых потолков. Дата, подпись, я  — идеальный объект для любых врачебных манипуляций.

 — Хирургическое отделение налево и до конца коридора.

 — Спасибо.

Минут десять жду своей очереди. За окном идет дождь, капли медленно стекают по стеклу.

 — Алексей Сорокин, проходите!

Врач в углу комнаты моет руки над раковиной. Мужчина с густыми усами внешне похож скорее на дальнобойщика. Взгляд хладнокровный, железными приборами вертит в руках как фокусник.

 — Что у вас?

 — Вот здесь (стучу по правой щеке) за нижним крайним зубом болит десна.

 — Открой рот пошире.

С помощью маленького круглого зеркальца на вытянутой железной ручке хирург смотрит на мою десну. Надпись на бейджике – “Сергей Стальнов. Врач-стоматолог-хирург”. Хирургическая лампа бьет по глазам, где-то сзади скрипит дверь кабинета.

 — Режется зуб мудрости, есть воспаление. Надо делать снимок. Сейчас выходишь, по коридору направо, и в следующем холле увидишь дверь в углу под телевизором.

Окей. Иду намеченным маршрутом, попадаю в рентгенкабинет.

 — Вы от Стальнова?

 — Да.

 — Цепочку снимаем, проходим прямо.

Расщелкиваю крепление цепочки, убираю в карман крестик. Недоверчиво смотрю на зеленую жилетку, которая должна защитить меня от излучения.

 — Надевайте. На стульчик садимся ровно. Подбородок на подставку, зубами, пожалуйста, зажмите вот здесь. Отлично, не шевелитесь.

Задвижная дверь закрывается, и я остался один на один с современной разумной техникой. Вокруг меня что-то вертится – наверное, это камера, а специалист ищет подходящий ракурс или сразу несколько для полной картины. Когда-то Вильгельм Рентген уже проиграл эту битву, став жертвой собственного изобретения. Много лет назад он понес жертву за все наши страдания, чтобы победить вечную смерть от непонятных переломов и воспалений, которые нельзя увидеть и правильно вылечить.

 — Готово! Можете вставать, жилетку оставьте на спинке стула.

Одеваю крестик обратно и возвращаюсь к хирургу. Вера в современную медицину – почти сакральное чувство, и у меня нет другого выбора кроме как полностью доверить себя лекарям в белых мантиях. Черно-белые снимки моей челюсти и десны уже на мониторе лечащего врача.

 — Дело серьезное. В будущем, скорее всего, оба зуба мудрости придется удалять. Сегодня я сделаю тебе надрез, чтобы всё скопившееся под кожей вышло.

 — Почему сразу не удалить зуб?

 — Если вырвать прямо сейчас при таком состоянии десны, для тебя это будет невыносимо, не спасут никакие таблетки. Операцию надо делать спокойно в запланированном порядке. Ложись выше.

Лежу как на распятии. Тонкое жало шприца впивается в беззащитную кожу десны. Через пять минут врач достает скальпель. Тишину разрезает только тихий звук надрезов. Надо подправить – хирург меняет скальпель на ножницы. Он придерживает меня за подбородок и завершает начатое.

 — Всё. Если будет температура – выпей жаропонижающее. Если будет больно – обезболивающее. В течение пяти дней антибиотик по одной таблетке в день, название препарата на листочке, вот здесь (протягивает мятую бумажку с каракулями). Через два часа можно есть. После еды первое время желательно полоскать рот для дезинфекции. Вставай и иди на кассу. Чек у медсестры.

Чувствую полный рот крови. Хватаю чек и бегу к туалету, чтобы сплюнуть в раковину или унитаз. Закрыто. Подхожу к мусорке в углу холла, где свалены использованные бахилы. Пытаюсь все делать аккуратно, чтобы не пугать людей. Наверное, это как перепить томатного сока. Алый водопад распадается внутри пластмассовой урны на сотни маленьких озер. Две тысячи рублей, и я готов снова попробовать жить.

Оставляю яркие пятна на асфальте – дождь размывает красные волны по тротуару. Акула издалека чувствует раненую добычу, мне в глаза бьют яркие фары такси.

 — Линейная 17.

 — Это за портом?

 — Да. По левой стороне.

Каждое движение десны отдает болью. Чувствую, как кровь медленно стекает по стенкам желудка. Хорошо, что аптека прямо напротив дома. Ничего не хочу говорить, протягиваю фармацевту бумажку.

 — Так, амоксиклав тысяча миллиграмм. Секундочку.

Миллион таблеток и доз смотрят на меня с полок и витрин. Кошелек, деньги — чек не нужен. Дома ем молочную кашу левой стороной рта. Слюна стала розовой. Обезболивающее, кровать. Завтра будет легче.