Новогодне-рождественское эссе

Лет пятнадцать назад, когда мы с мужем были молоды не только в душé, но и по паспорту, рубль смахивал на настоящие деньги, а наша дочь считалась самым начитанным ребёнком в старшей группе в детском саду, у нас была цель и возможность встретить Новый Год креативно. Нас жгли страсти и желания сломать устоявшийся новогодний сценарий «кухня-стол-диван-телевизор», заменить его чем-то этаким, сказочным, волшебным, запоминающимся. Поэтому уже в августе мы были ликами один в один со скульптурой Огюста Родена: «Куда бы махнуть на новогодние праздники?». Нас, как Федора Конюхова, тянуло в дальние странствия. Мы хотели встретить Новый год до слёз феерично и страшно весело. И желательно в условиях лакшери.

Однажды мы были в Лапландии. До пункта назначения Раухалахти добирались поездами. Из Уфы в Москву ехали фирменным поездом «Башкортостан» с большим, как выяснилось позже, комфортом. Сутки на яйцах, вареной курице, маминых беляшах и литрах чая в подстаканниках пролетели незаметно.
В столице пересели на специальный новогодний поезд, чистый и нарядный. Едва отъехали от Ленинградского вокзала, чёрствые проводницы сообщили, что чая больше не будет - закончилась вода. Закрыли все туалеты и вежливо сказали: «Терпите до финской границы». Поезд, набитый русскими малолетними детьми, тут же замечтал не только о русско-финской границе, северном сиянии, но также о политическом убежище и обо всём остальном, что поможет покинуть чартер «Москва – Куопио». Из соседних купе то и дело слышалось мужское нетрезвое раскаяние: «Бляя, да если б я знал!»
В Финляндии был эдем.

Мы жили в прекрасных апартаментах с видом на сосновый бор с белками, с собственной сауной, лыжной кладовкой, горячей батареей и русским каналом ОРТ. В кранах бесперебойно текла вода двух видов; в любое время были доступны туалеты; в соседнем корпусе был аквапарк, пахнущий до рези в глазах хлоркой и с кишащими в нём водоплавающими - нашими соотечественниками.
На завтраке от богатого ассортимента ломился шведский стол, который русские дети перекладывали к себе в тарелки руками. Дорвавшись до бесплатных деликатесов - овсяной каши, красной икры, фуа-гра, говядины с ананасами, масляных эклеров, блинов и свежей клубники – и, не успев отойти от десертов, они изрыгали из себя разноцветным фонтаном всё съеденное пять минут назад. Финские официанты страшно смущались, бежали за тряпками, а наши мужики за соседними столиками, взирая на детские шалости, обложившись с утра закусками и шампанским, опять каялись и матерились: «Бляя, да если б я знал!»
Первым же новогодним утром, отстояв серьёзную очередь, мы попали в резиденцию финского деда мороза и увидели его живьём. Иоллупуки было немножко жалко. Он выглядел старым и изможденным от наплыва беспощадных посетителей. Дед сидел над огромной амбарной книгой, поправлял тонкую золотую оправу и, как мне казалось, карябал гусиным пером одну и ту же фразу: «Бляя, да если б я знал…»
Но за визит к Иоллупуки было уплачено, письмо о подарке ещё летом написано, целый час плечом к плечу выстоено в колонне таких же новогодних паломников, как и мы. Поэтому ребёнок Рената имела полное право промямлить на плохом английском, что вела себя весь год хорошо и рассчитывает на подарок (он у нас, кстати, пол чемодана занял).

Потом она лепила с эльфами на огромной кухне медовое печенье с корицей, пекла его, ела. А мы стояли, умилялись, грелись горячим глинтвейном у камина, и думали, что всё лучшее у нас впереди.
На финском курорте было чудесно, но всё равно чего-то не хватало: то ли места в бассейне; то ли радости в глазах ездовых собаках хаски; то ли снега; то ли звёзд не второй, а первой величины финской эстрады на новогоднем банкете. Но мы не роптали, как некоторые, а достойно справили Новый год по-фински. Вернулись, сделали выводы и решили, что туда больше не поедем.
Нужно осваивать новые горизонты.
А ещё как-то раз нас мотнуло в совершенно другую сторону - в Сингапур. И случилось это именно в тот год, когда на Синае произошло страшное землетрясение и цунами. Отели, билеты мы оплатили еще летом. Родители плакали, говорили, что мы изверги, тащим ребёнка в чёртово адище. Мы попытались отказаться от поездки, позвонили и в Сингапур, и на остров Барнео. Но нас везде заверили, что эта часть региона не задета и мы можем смело лететь.
До Сингапура добирались двое суток самолётами. Сначала из Уфы до Москвы, потом из Москвы до Дохи, ну а потом, ночью восемь часов из Дохи до Сингапура.

В уфимском аэропорту, в неприспособленном для пассажиров зимой накопителе, долго ждали посадки. Из всех щелей дуло, металлические кресла покрылись инеем, изо рта у пассажиров шёл пар. За окном -28. Кто-то на морозе становился пунцово-красным, а наш ребёнок Рената почему-то сразу посинела и затряслась. Чтобы довезти дочь до Сингапура в целости и сохранности, муж Чуча скинул с себя куртку и укутал в неё ребёнка. Сам стоял злой и расхристанный, как Павка Корчагин на строительстве узкоколейки.
На следующий день в Москве перед вылетом в жаркие страны, муж был, как после бани, красный, горячий, и несдержанный: «Бляя, да если б я знал!» И при этом безостановочно кашлял. Я даже боялась, что в одну из ночей я его спросонья тихонько придушу.
В Сингапуре был траур и все условия, чтобы встретить Новый год экзотично: жара и стопроцентная влажность. Чуча постоянно потел и переодевался, потел и переодевался. А ещё просился в горизонтальное положение. Двухнедельный комплект маек иссяк за три дня.
Все оставшиеся от отпуска четырнадцать дней мы разговаривали о возможных способах убить бронхит, не прибегая к помощи специалистов. Молодой организм, свежий воздух, солнце, гостиничные сауны, трёхразовое богатое витаминами и минералами питание в пятизвездочном отеле Shangri La сделали своё дело. Позволили нам до конце выдержать новогоднее путешествие в Азию и вернуться в Уфу живыми.

А однажды в канун католического Рождества мы решили поплыть на кораблике из Дании в Норвегию. Потом вернуться обратно в Копенгаген, где уже «оторваться» по полной. «Только там, на родине Ганса Христиана Андерсена, мы сможем познать, что такое настоящая рождественская сказка и веселье!» - говорили перед отлетом мы сами себе.
Сначала все было хорошо, как и планировалось. На улицах были ёлки, легкий снег, катки, горки, морозец, в витринах магазинов в костюмах Санты танцевали плюшевые зайцы и медведи.

На лицах прохожих улыбки и хорошее настроение. И вообще на площадях и тротуарах с утра и днём были люди. Но к вечеру 24 декабря, все стало стремительно меняться и исчезать.
Когда с темных холодных проулков пропали последние бомжи, мы заподозрили неладное, но было уже поздно. Магазины закрылись, следом захлопнулись двери ресторанов, а потом уже закрылись и храмы. Погас наружный свет. Все местные, отмолившись и разговевшись, сидели по домам, топили камины и жгли свечи. Кое-где, если прижаться носом к стеклу и прислониться ухом, можно было разобрать оскорбительный смех и веселые рождественские песни. Мы ходили угрюмые в холодную темную ночь в поисках незатейливого датского ужина. Дочь интересовалась, как по-датски будет «колбаска». Но Дания нас не хотела. Все питейные заведения были либо закрыты, либо заранее забронированы. От такой засады мы, не сдерживаясь, кидались снежками в выставленных на подоконниках в окнах рождественских ангелочков и вопрошали: «Алё, Копенгаген! Где праздник?! Нам скучно!» На лице ребёнка Ренаты, ждавшей рождественского чуда за три с половиной тысячи километров от дома, можно было без труда прочесть: «Бляя, да, если б я знала...»
На следующее утро 25 декабря нам нужно было как-то выжить дальше. В нашем отеле ресторан был открыт только на завтрак. В вестибюле гостиницы висела фотография, свидетельствовавшая о том, что здесь как-то раз переночевали Битлз. Это несколько поднимало самооценку, но не утоляло чувства голода. Днём, как назло, захотелось обедать. Но в городе опять ничего не работало. После некоторых усилий и нескольких километров поиска, мы нашли один единственный открытый ресторан. И там уже «оторвались» по полной - устроили традиционный датский рождественский пир. Заказали суп Том Ян, пельмени с креветками, рисовую лапшу с говядиной в кисло-сладком соусе, грибы шитаке, китайскую водку, пиво и жасминовый чай. Если для кого китайская еда в Новый год и Рождество не праздник - не смейте жаловаться на жизнь! Мы были счастливы и викингам всё простили. Но твердо решили, что одного рождественского вояжа в Норвегию с Данией с нас хватит!

Ещё был Новый Год в Марселе, Новый Год в Бильбао и в Лиссабоне.
Про последний, пожалуй, расскажу подробней. В период осенней хандры, мне под руку попалась информация о Португалии. Интернет сулил, что на Новый Год в Лиссабоне будут давать таки-и-и-е салюты! Ну, таки-и-и-е , что ни в сказке сказать, ни пером описать. В общем, безрассудство и любопытство снова взяло верх. Такой шанс упустить было нельзя. Ведь мы же тут, под боком у Португалии, в каких-то пяти часах езды. Забронировали гостиницу, залили на прощанье кота слезами, насыпали ему три полных миски сухого корма, налили ведро воды, раскидали по углам муляжи мышек, попросили прощения, что в Новый год бросаем одного и поехали. В этот раз на машине.
Номер в пятизвёздочном лиссабонском отеле расстроил. Был мрачен, тёмен, размером больше напоминал клетку или пчелиную соту, из которой хотелось вырваться немедленно на волю. Ну, мы и вырвались. До обещанного салюта гуляли два дня. За 48 часов прошли 40 километров. Я стёрла ноги до такой степени, что боль приносили даже мягчайшие австралийские угги. Поэтому на вечернее празднество 31 декабря я шла хромым конём. Народу брело на главную площадь раз в сто больше, чем мы рассчитывали. Тысячи и тысячи местных и понаехавших, с дредами и белыми зубами, в парандже и на шпильках, улюлюкая и сжимая в руках бутылки с шампанским, топали на салют. Они пёрли и пёрли, пока не заполнили всю огромную площадь.

Подъехавшие машины скорой помощи, включив мощные сирены, внедрились в самую людскую гущу. И долгожданный салют под надзором португальской полиции начался.
Ах, какой это был салют! Китайцы и японцы, включайте краник - пусть капает вода! Сделайте себе харакири! Чёрное небо переливалось всеми цветами радуги и бабахало так, что лаяли и скулили собаки за квартал от площади.
Люди от переизбытка чувств наступали нам на ноги, кричали в уши на всех возможных тарабарских языках мира! В общем, мы были в эпицентре настоящего веселья и новогоднего шабаша! Было радостно и понятно, что чьё-то одно неловкое пьяное движение, любой кипеш - и мы навсегда останемся на этой площади в Лиссабоне с оторванными руками и ногами, под тысячами тел таких же охотников за салютами. Возможно, про нас даже покажут новогодний сюжет в русских новостях. Тут Чучка прервал удовольствие и дал отмашку: «Уходим! Огородами! Быстро!» Но хромой конь быстро идти не может. Я просила по праву раненого животного пристрелить меня. В руках у мужа были только три фужера, заботливо прихваченные из испанского дома, и рюкзак, который он обещал надеть мне на голову, если я не перестану ныть. А я, как могла, портила близким людям праздник, шла с заклеенными пластырем пятками и скулила: «Бляя, да если б я знала...» Меня почему-то терпели и даже немного жалели.
Мне кажется Европа (и частично Азия) уже устали от нашей неблагодарности. Нам нужно пару лет отдохнуть друг от друга. И потому нынешний Новый год у нас запланирован скучным, семейным, не претендующим ни на какие новогодние «Оскары». На пару недель из университетского брюссельского плена вырвется ребёнок Рената. Мы с ней уберёмся, надраим полы и стёкла на всех трёх этажах. Я буду кидаться цербером и не давать никому заходить на кухню - потому что тут у меня холодец, тут лежат запчасти для селедки под шубой, а тут взбивается крем для Наполеона. «А вы все мне только мешаете! Кухня - это моя территория, моя стихия, всем брысь до вечера!»

Потом мы будем долго есть, пить, слушать Путина, звонить родителям, чокаться, опять есть, пить и загадывать желание по испанской традиции закусывая двенадцатью виноградинами и, если сможем, оторвёмся от дивана. Возможно даже пройдемся возле елки в лёгком «па» под ремикс «Gotta go home» группы Boney M и взорвем пару хлопушек у бассейна. И, наверное, это будет не самый плохой Новый год в нашей жизни.

С наступающим вас всех!