Вечер в Хомсе
Вечер в Хомсе
Было это давно. Родился я в Филиппополе. Сам этот факт меня всегда смущал и смущает. Злоключения мои начались с самого рождения.
В самом начале, я оказался в очень огромной Империи. На столько большой, что она умудрялась вести войны со всеми сторонами. Смущало всегда одно-кому верить.
Поскольку я был подкидыш, то решить этот вопрос мне было всегда сложно. В самом начале, было просто. Бог един, попы в Риме и все дружно окучивают пшено. В это время я как агнец отдыхал в приемной семье и ничего не возделывал. Да и целовать ничего не надо было. Все трудились на благо родины, ничего не целуя.
Периодически мы плавали на острова Адриатики. Пока вдруг, мне не сказали, что надо учиться.
Конечно, дело мне это показалось полезным. Вся ерунда в том, что когда я пошел учиться наш Константинопль вдруг признал ересью Рим. Вся моя учеба, оказалась ни к чему не нужная. Потому, что попы стали воевать и все мои священные науки презрелись. Я не долго горевал и решил учиться заново.
В этот раз я решил, что буду учиться в главном городе и фигней не буду заниматься. Модно тогда было научиться писать, ваять записки о путешествиях и даже разбираться в характерах людей. Чем больше я учился, тем чуднее мне стало понимать наших руководителей. В начале они дружили с Востоком, но потом Восток оттяпал все. Все побережье Африки и даже стал откусывать Армению. Не говорю уже о том, что они даже к стенам нашего Константинополя подплывали. Но мы их жгли «греческим огнем» (селитрой) еще в самом раннем детстве. Собственно, Армения была нужна так, чтобы сотрудничать с Китаем. Так повезло, что в самый ответственный момент-мы на нее забили болт, потому что украли секрет шелковистых червей.
Я их сам лично передавал. Нам их через хазар, наши шпионы отдали в Армении. И тут произошло мое первое знакомство с родней. У меня с рождения на груди был нарисован какой-то сосуд и были написаны странные буквы «С2Н5ОН 40% + H2O 60%» и сосуд был перечеркнут каким-то орудием. В Армении я первый раз увидел каких-то придурков. Их называли росами. И вот один из росов, похлопал меня по плечу, а когда увидел мою грудь, что-то закричал от радости. Как я понял, это был их символ. Устав от обучения в Армении, я решил вернуться в родные пенаты. Чуть по ближе к Риму. На ту беду, я стал рисовать. Поскольку идей у нас не было, я стал рисовать людей. Уже и до этого была сложная ситуация. Нам в начале говорили что Бог един и лежит там-то, потом сказали что Бога три. Потом начались разборки, кто отец, кто сын итд. Чтобы опять по шее не дали, я решил уйти в рисование.
Идей не было и я стал рисовать. Рисовать, конечно людей. У нас тогда в Империи идей особо не было, что видели, то и рисовали. Только я научился набрасывать нос и лысину, как вдруг откуда ни возьмись, пошло иконоборчество. Мне повышибали мозги. В Константинополе жгли все иконы итд. Мне пришлось смотаться поближе к родным пенатам.
Как-только я переместился, как сейчас помню, у власти стал Фока-1 ый. Дело в том, что когда я переехал из-за рисунков на мои пенаты вдруг напали Бугары. Они постоянно показывали какие-то странные знаки в воздухе, качали головой в непонятную сторону и пытались тыкать меня в грудь кольями, когда видели мои знаки. Как вы понимаете, солдафон Фока провозгласил победу над ними, вернулся в Константинопль и его скоро убили. Поскольку я был с ним в одном подразделении, я решил стать стратигом! Мне выдали надел, сказали чтобы я воевал за империю. С наделом произошли огромные проблемы. На него стали нападать бугары и откуда не возьмись, какие-то сербы.
Все они хотели снять с меня шкуру за символы на груди. Я однако отчаянно боролся и Константинопль решил меня повысить. Надо сказать, что в Империи повышение я раньше воспринимал как плюс, теперь с годами я понимаю что и повышение и понижение, это одинаковые процессы, а главное беречь голову. Да и нос еще. Нос всегда надо держать по ветру, иначе отрежут, и отправят в монахи.
Вообще, все в Империи делилось на фемы. Самые сильные были-Опсикии! Они пришли с севера и стали рулить нашей несчастной империей. Мне всегда нравились Анатолики, а они всегда с интересом смотрели на мои чертежи на груди. Так или иначе, слово за слово меня вызвал Император и сказал, чтобы я отправлялся в Антиохию. Самое удивительное, что он мне дал несколько Анатоликов, но главное выделил росов. Время было не спокойное. Отправили в Хомс. Росов в первый раз наша Империя поналовила в Бугарии. Дали еще в нагрузку пару богумилов. И это было великое путешествие. Мы отправились в Хомс.
С верой тут обстояло, хуже некуда. Кто-то верил что Бог есть, кто-то что их три, кто-то что это дух, а кто –то ходил в Медину и вдарился верить в Мухаммада, про зилотов я молчу.
Путешествие наше началось вполне удачно. Мы добрались до берега и высадились. Среди росов главным был бородатый Менделей. В основном он спал, но когда просыпался росы его начинали слушаться. Дядька был не глупый. Когда мы высадились нам пришлось войти в контакт с местными. Анатолики сразу захватили несколько местных. Мне ничего не оставалось делать, как начать опять рисовать. Рисовал я опять людей. Среди захваченных, кто-то стал мои рисунки на полки ставить, а другие жечь. Это была обычная рутина.
Однажды росы сказали, что надо построить острог. Мы с Анатоликами всегда строили из камней, но росы нас убедили, что можно обойтись и кольями от фиников. Мы не возражали.
Даже сейчас мне трудно понять, кому первая пришла мысль. Вечером мы сидели в кругу в шкурах верблюдов, плевались финиками и травили байки. Кто-то обсуждал уплаты штрафу в казну, кто –то систему наделов, кто-то все спорил в кого верить. Мы с Менделеем молчали и тут я раздвинул свою грудь. Менделей вдруг как закричит- Эврика! Я спросил его, что такое? И тут мы с ним разработали план.
На следующий день весь наш лагерь занимался нашей идеей. Арабы пошли из песка мастерить что-то для Менделея. Местные, кому рисунки мои нравились, пошли добывать сладкую траву. богумилы и росы сдали доставать из мешков пшено. Ну а я с Анатоликами стал делать печь из камней. Мы все были увлечены, хотя никто не понимал, что получиться. Даже Менделей, был не очень уверен в затее. Что касается меня, то я всегда любил затеи и мог увлечь. Я даже с тал с теми местными, кому рисунки не нравились делать по эскизу Менделея трубки из сестерций, которые мне своевременно высылали из Константинополя. А были еще и монеты старые из Рима, я их иногда коллекционировал. Из них получился красивый и гибкий змеевик. Так его Менделей назвал.
Мы все были в поднятии духа. Я подбадривал всех вокруг. Бил себя в грудь и показывал таинственные буквы. Народ верил и дело спорилось. Анатолики были очень довольны. Им не надо было погонять народ и стоять на охране. Кстати, в этот день к нам прибился, какой-то странник, со странными веревочками свисающими с висков. Он был немного не в себе. Он говорил, что ему нравится что мы делаем, но помочь он нам не может, потому что ему в этот день работать нельзя. Это немного возмутило лагерь, но я велел ему ходить за козами так, чтобы к ноге липли травы, а в полночь, чтобы он траву с башмаков собрал и отдал их нам.
И вот..назначенный час наступал. Анатолики, как у нас в Империи полагалось, в знак того, чтобы обозначить торжественность вокруг кострища поставили оружие. Это оказалось потом крупной ошибкой. Надраили щиты до блеска. Один из хазар, принес чан. Ему было сложно в лагере, потому как росы его не очень любили, ну а мы с ним дружили. Против чана, правда никто не возражал. Арабы с Менделеем принесли какие-то стеклянные трубки, потом мы вставили змеевик. Росы насыпали пшена. Богумилы стали говорить какие-то заклинания. Дело пошло. В итоге образовалась странная конструкция, но все смотрели с замиранием. Когда все собрались, повисла пауза. Чтобы дух не упал, я сразу же спросил громогласно у Менделея, когда поджигать? Менделей сказал, что когда вновь прибывший насыплет травы с ботинок, тогда и начнем. Надо сказать, что пришел фарисей, как он себе обозвал во время. Росы увидели свою северную звезду, а местный поймал какого-то зверька почти пушного. Публика была на взводе. И я Зажег!
Поначалу, все было нормально. Мы сидели и разговаривали о своих культурах. Потом вода стала закипать. Менделей что-то там снимал, убирал, нюхал. Мы даже достали кубки. По моему велению раздали всем по чарке. Между тем, вода в аппарате становилась все прозрачнее и прозрачнее. Кто-то даже стал рассматривать ее через самоцветы. Все мы сидели в предвкушении. В нужный момент, Анатолики сняли чан и разлили ее всем по кубку. Запах был ароматный, но жестковатый. Никто еще такого не испытывал!
Когда уже все устремились взором на меня, я сказал Менделею, чтобы он что-то сказал. Он пробормотал что-то на вроде елки-моталки. И я протянул кубок старшему Анатолику. Тот был очень польщен и повторил за Менделеем обрывок слова «Алко».
Вкусив глоток, он вдруг вытянул глаза, вытер усы и громогласно заявил: «Отныне мы Алкоголики!»
Что было потом, мне трудно все описать. Кому-то было очень хорошо, кому-то очень плохо. Кто-то стал плясать, кто-то орать и убегать в пустыню, кто стонал, а кто-то схватил оружие.
С тех пор, я не встретил никого из нашего лагеря…и до сих пор с трудом понимаю, как я добрался до Константинополя. С тех пор, все войны и культуры, обычаи и судьбы людей лежат у меня аккуратно в закупоренной бутылке, на которой аккуратно выписан мой родовой знак. Кстати, оригинал у меня кто-то с груди выжег и сказал, чтобы я его не вспоминал. Но как не вспоминать? Как не вспоминать-то, что произошло в том путешествии?
Может кто-то и не был в тот вечер в Хомсе, но мне кажется, что этот мой скромный пергамент, позволит вам почувствовать запах того костра! ...частичку тепла? ;)
Chardash
22.01.2017