Блог

Ха! Вот это классный подход, нечего сказать... Итак, ВИД СНАРУЖИ. День Выборов. Звонок на "горячую линию": Мы, жители дома ... ул.... кв. ... (самое главное - это квартира, кстати!) - не можем исполнить свой гражданский долг, пойти на выборы, потому что у нас забита канализация, управляющая компания - уроды, ничего не делают... ВИД ИЗНУТРИ: После выяснения ситуации докладываю, как политбюро: Старый дом, бывшая общага, построен в 1969 году. Есссно - канализация в том состоянии, в котором она должна быть в подобном доме при подобной эксплуатации.

Безвозмездно. Быстро. С обратной доставкой! Утром, пока грели мотор, подошла знакомая дворовая кошка со свеженьким незнакомым котенком, который довольно быстро куда-то исчез, а мамаша, помяукав на машину, всё-таки посторонилась и выпустила нас. В плане был день на колесах, включая заезд на плановое ТО. Когда через пару часов подняли капот, мелкое-серое-полосатое- сердитое-перепуганное с огромными глазами молча скакнуло на одного, потом на другого автомастера, при попытке быть схваченным, взвыло нехорошим мявом, жестоко цапнуло хозяина машины за палец и зашхерилось в недрах периметра…

МГУ... Мама плакала и говорила, что девочке, то есть мне, нужно поступать в МГУ имени Ломоносова, почему-то на историко-архивный (я даже не знаю, был ли такой). А папа сурово сказал: "Захочет выучиться - выучится. Главное выйти замуж". У папы были свои понятия. Он очень боялся, что когда умрет, мы останемся без куска хлеба. И мне, старшей в семье отводилась роль определенного гаранта выживания. Вместо МГУ я после вечерней школы сделала неудачную попытку поступить в местный пединститут, на химико-биологический. Получила тройку именно по любимой химии и не прошла по баллам.

Когда я была в Копенгагене, мне очень повезло. Нас поселили в самом центре в старом-престаром отельчике еще, наверное, времен Ганса Христиана. Впечатления самые удивительные. Во-первых, балкончик между двумя близко стоящими зданиями, на котором какие-то Кай и Герда когда-то точно выращивали в свое время розы - белую и красную, а теперь он застеклен и им можно пользоваться, как маленькой галереей. Во-вторых, лифт с тяжелой металлической дверью, которая теперь расписана масляными красками под павлиний хвост. В третьих - русалочка на входе и зонтики в крошечной прихожке, перед входом в холл.

Одна девочка ждала День рождения. А он все не приходил и не приходил. Уже всехные дни рождения поприходили, а ее собственный - все никак. А однажды она утром проснулась - а он вот он, сидит на солнечном лучике, в окно заглядывает... Девочка так удивилась, что День рождения с самого утра пришел - она ведь даже еще не завтракала, а, согласитесь, гости редко приходят до завтрака, даже когда их ждут. И вот девочка удивляется мысленно, но очень громко. Так, что даже Белая Кошка услышала. А кошка была эта довольно бесцеремонная и слегка глухая, она девочке как закричит: "С кем это ты там?" Но…

Последний год перед поступлением в школу. Папа, мудро предвидя тяготы школьной жизни, решил устроить праздник и повез меня в Ленинград - сказочный город, где стрелял крейсер "Аврора", и после этого все люди стали жить счастливо. Ну, кроме, конечно, несчастных детей в капиталистических странах, поскольку у них не было такого крейсера. Но после краткого визита к "Авроре" папа повел меня в "бывший дом царей, где теперь могут ходить все". О, сколько там было залов и анфилад... И столько красивостей вокруг... И много портретов красивых мужчин в военной форме и дам в платьях, какие бывают только в…

Я рассказываю эту историю так. Одесса. Лето. Дворик. Бабушка Рахиль на веранде варит варенье в восхитительном латунном тазу с длинной ручкой. Розовая “пенка” горкой лежит в блюдце. Мухи тщетно пытаются пробиться сквозь марлевую занавесь, которую колышет теплый воздух, насыщенный волшебным ароматом и запахом июня... Пятилетняя Сара, топая, как небольшое стадо слонов, спускается по деревянным ступеням во дворик и встает напротив веранды. Глаза её горят жаждой познания и вареньевой пенки. К животу прижат толстый синий том с тиснением, на котором написано “Карл Маркс. Капитал”.

Семейное предание, как моя родная бабушка Рапопорт Софья Зиновьевна (Шифра Зельмовна) умудрилась не вступить в КПСС. КПСС - кто не в курсе - коммунистическая партия Советского Союза и единственная в те времена партия в нашей стране. И вот, с одной стороны, в партию старались вступить все, кто хотел сделать карьеру, чего-то добиться, куда-то попасть, в том числе, и получить возможность профессионального развития. Потому что, например, офицеру дождаться присвоения очередного звания или ученому получить лабораторию в НИИ, не будучи партийным, было куда труднее, чем члену КПСС.

Обычно, когда меня спрашивают, что это за анекдот, я рассказываю эту историю так. При Советской власти один мальчик из хорошей еврейской семьи - так получилось, потому что национальная политика в СССР таки-была - так вот, этот мальчик закончил буквально Львовское политическое училище. И, как это водится в училищах, будучи курсантом последнего курса уже перед выпуском женился на девочке, тоже из приличной еврейской семьи. Потому что тогда можно было получить "подъемные" на обоих, а какой же дурак в этом случае будет тянуть с женитьбой.

Есть такая страна - Подстолье. Она огромная, покоится на четырех дубовых ножках, а на самом небосводе - шишечка деревянная... Она прочно защищена от внешнего мира волшебной шелковой бахромой... Там можно жить сколь угодно долго,и все, с кем хочется общаться и дружить, тоже будут с тобой... И Руслан с Людмилой, и чернильница из Бибигона, и голышик с неподвижными руками, завернутый в лист подорожника... И даже загадочный Пушкин, который писал сказки, но почему-то, по словам бабушки, должен за меня все делать - и суп есть, и носочки надевать, и зашивать дырки на фартучке...Туда можно пригласить…

В октябрятском детстве учительница рассказывала, какие счастливые советские дети. И как трудно, почти невыносимо живется американским детям в капиталистической Америке. Особенно чернокожим. Им вообще жить негде. Они живут в коробках из под телевизоров. Надо сказать, я была девочкой с живым воображением. С одной стороны. А с другой - мне было точно известно, что на весь наш пятиэтажный четырехподъездный дом было всего два (ДВА!) телевизора. Один на третьем этаже у Таньки, чей папа работал в райкоме, а второй - на первом, у Светки, чья мама была инженером и разведенкой.

Коробка была пластмассовая, круглая, с рельефной "Москвой" на крышке. Пуговицы были разные - от простых бельевых для наволочек до крупных, на ножке и с витым шнуром, от старого бабушкиного пальто из габардина. Были и для меня несколько штук - детские - со штампованной рыбкой или цветочком, совсем неинтересные. Были от моих платьев для зимы - кругленькие на ножке, похожие на леденец, их мне не давали и тщательно всякий раз пересчитывали, чтобы убедиться, что я не съела пуговку случайно. Были от простых летних халатиков - тоже простые, зеленые, желтые или белые, на две дырочки, плоские с…

Мне было совсем немного лет - точно не помню, сколько, когда мы как-то вечером с папой на телефонную станцию (переговорный пункт) ходили. Это казалось чудом! Тетя говорила "Загорск, вторая кабина! Соединяю, говорите!" И мы слышали тетю Машу так, словно она была здесь же за фанерной стенкой кабины... А папа по дороге домой говорил: "Вот... А может, когда тебе будет лет столько, сколько мне сейчас, мы придем в какую-то кабинку, и сможем увидеть друг друга... А может, ты даже сможешь потрогать или поздороваться за руку...".