У всех "своё" кино. Я так думаю!

Читаю я тут в интернетах как народ с режиссёром прощается: в некрологах пишут «русский режиссёр» или «русский-советский режиссёр». А я вспоминаю слова Эльдара Рязанова, сказанные им на юбилее Гиорги Данелиа (цитирую по памяти): «Гиа такой же русский режиссёр, как и грузинский, и вообще, Гиа Данелиа принадлежит миру». И жанр его картин не могли определить, писали, что снимал комедии; хотя сам режиссёр говорил, что его фильмы нарекли комедиями из-за популярности оных в советскую эпоху, – люди хотели развлечений.
Самой известной кинолентой Гиорги Данелиа считается «Мимино». Фильм, как бы сейчас сказали, зашёл самим кремлёвским чиновникам. Что-то вырезали, что-то подправили, и, нахваливая, выпустили на большой экран. Для кого-то лента являлась олицетворением грузино-русской дружбы, со своим «чито-гврито».
У меня в фаворитах его самый грузинский фильм и, возможно, самый грустный – «Не горюй!». Кино словно находится на грани жизни и смерти. Эстетизация радости и беспечности, – той самой удивительной беспечности, о которой писал А.С. Пушкин в «Путешествии в Арзрум», – и вместе с тем неизбежность ощущения, что счастье в сию секунду исчезнет. Любим мною и «Осенний марафон» – абсолютное предсказание гниения системы. После премьеры многими фильм был оценён как антисоветский.
Сейчас же хочу написать о комедии «Тридцать три», которая вышла в шестьдесят шестом году прошлого века, но через несколько дней после выхода, была запрещена и пролежала на полке двадцать три года. Фильм сняли с экрана после шквала коллективных писем «трудящихся» и рецензий возмущённых кинокритиков.
В то время среди советских киноматографистов был популярен один анекдот про художника, который в углу своих картин пририсовывал собак. Когда же на собрании спецкомиссии автора спрашивали: «Зачем там эта собака?» То художник отвечал: «Так, для спокойствия». «Сотрите, сотрите немедленно!» – приказывали ему. Если б этой собачки не было, комиссия придралась бы к чему-нибудь другому.
В своих воспоминаниях Гиорги Данелиа вспоминает этот анекдот: «По сюжету у героя «Тридцати трёх» – Травкина, обнаружат тридцать третий зуб. Радио и телевидение освещает только и только случай Травкина. Героя вызвали в КГБ и спрашивают: «Кто вас подговорил распространить информацию, будто у вас не тридцать два зуба, а тридцать три? Мы-то знаем, но лучше сами сознайтесь!» «Если не верите, посчитайте», – отвечает Травкин. «Гражданин Травкин, в этой стране проживает триста миллионов человек... мы что, у всех должны зубы пересчитать?!» Разъярённые редакторы этот эпизод срочно вырезали, а на остальное даже внимания не обратили». Но не обратили внимания только в день приёма фильма.
Сценарий был написан ещё до отстранения Хрущёва. В то время, когда Гиорги Данелиа считался в Кремле одним из перспективных режиссёров: кинокартина «Я шагаю по Москве» (первая независимая работа Г. Данелиа) для многих была символом хрущёвской «оттепели». Но Хрущёва отстранили и в стране изменилась ситуация. Готовую для показа в кинотеатрах ленту «33» неожиданно положили на полку. Фильм не смогли спасти даже звезды той эпохи: Нонна Мордюкова, Савелий Крамаров, Инна Чурикова и, конечно же, исполнитель главной роли Евгений Леонов, который позже вспомнит: «После запрета фильма, со мной в поезде ехал сотрудник министерства культуры, и он мне сказал: «Во время просмотра «33» - чуть не лопнул от смеха... «Так почему же вы запретили фильм?» – искренне спросил я. На что сотрудник министерства искренне ответил: «Эх, друг, одно дело, кодга фильм смотришь как человек, а другое, когда смотришь как чиновник».

Напомню сюжет картины:
Герой Евгения Леонова, Травкин – застенчивый человек, живёт в провинциальном городке Верхние Ямки, работает на заводе безалкогольных напитков. Любит свою семью, рыбалку, и больше ничем не выделяется. Но в один прекрасный день, он становится знаменитым – в поликлинике при заводе у него обнаружат тридцать третий зуб. После этого Травкин выполняет всё, что ему прикажут: едет в Москву, принимает участие в телевизионной передаче, встречается с журналистами, летит на Марс... Зуб очень-очень болит, но он не может предать интересы государственной важности и подчиняется приказам. Травкина, как «знаменитого человека», отправляют на Марс для контакта с инопланетянами, а в родном городе ему ставят памятник, как «показательному семьянину». Во время съёмок Леонову действительно поставили памятник. После окончания же съёмок власти ростовской области были против его снесения. Позже фильм запретили, а памятник остался на память. Кстати, первый в России, который поставили персонажу кинокартины, а по иронии судьбы он оказался памятником героя запрещённого кино.
Премьера фильма Гиорги Данелиа прошла в московском Доме Кино. Кинокритики, вдохновлённые либеральными идеями эпохи «оттепели» картину «Тридцать три» признали самой смелой критикой тоталитарной системы в Советском Союзе. Если там, где единство и однообразие ценятся, а у человека обнаружится что-то отличное и особенное, то на него сразу станут «показывать пальцем», он станет «обезьянкой в зоопарке», на которую пойдёт глазеть вся страна. Но особенность комедии Гиорги Данелиа в том, что к обезьянке никто не пристаёт, – наоборот, общество принимает его отличие и пытается использовать в своих интересах.
Видимо, изначально советским цензорам кино всё это понравилось, мол, вот, прекрасный образец, – наша страна ценит инаковость. Но среди киноцензоров, кажется, оказался один умный – много смеялся над фильмом Гиорги Данелиа, но потом призадумался и понял, что режиссёр превратил в шарж идею, которую комунисты распространяли на уровне декларации: «В нашей стране каждый честный рабочий может стать счастливым». Между прочим, на сегодняшний день декларация о правах человека в некоторых странах до сих пор остаётся всего лишь на уровне декларации. Защита интересов меньшинств нередко проявляется высокомерием по отношению к этим самым меньшинствам. Ну и что, что «обезьянка в зоопарке», ну и что, что не совсем нормальный, у него тридцать три зуба, – сжалимся, пожалеем, используем, изучим и если стране понадобится – отправим на Марс.
Знакомая тема, да? Фарисейская толерантность, или по-другому – «позитивная дискриминация», которую Гиорги Данелиа обличил ещё тогда, когда «инаковость» не была актуальным процессом экзотизации ни у нас, ни на западе.
Поэтому думаю, что «Тридцать три» – самый современный фильм режиссёра. Если в «Осеннем марафоне» он предсказал загнивание советской системы, то в «Тридцати трёх» он предупредил «весь мир» – если не будете жить как велит сердце, или хотя бы так, как жил, например, Бенжамен Глонти в «Не горюй!», – все станете смешными, очень смешными!
Ведь неслучайно большой маэстро именно «Тридцать три» считал «единственной комедией» в своём творчестве.