Дожить до заката.Работать по "стохановски" и дохнуть.

В советском прошлом период жизни пожилого человека на пенсии романтично называли «заслуженный отдых». В нынешние рыночные времена нашли более подходящее определение: «возраст дожития». Вполне уместный оборот, характеризующий сегодняшнее отношение к старшему поколению. Тем, кто уже выработал трудовой ресурс и по этой причине стал обществу не интересен и не нужен.

Впервые этот термин ввели в оборот госчиновники, которые воспринимают пенсионеров не иначе, как неуместную обузу и балласт для бюджета. Следом новый оборот подхватили СМИ и обычные граждане, не особо задумываясь при этом о смысле и содержании термина.

Формально возраст дожития означает срок, который в среднем отпущен человеку между выходом на пенсию и уходом в мир иной. Но в самом этом словосочетании кроется определенный смысл, содержится месседж обществу — неработающие не могут жить полноценной жизнью, как все остальные, а только доживать свой век. Поскольку пользы от них никакой...

Российские пенсионеры действительно существуют в своем ограниченном, камерном пространстве, лишенные активной жизни. Недавний соцопрос показал, какие проблемы волнуют стариков — одиночество, ощущение ненужности, невостребованности (даже в собственной семье), неуважение со стороны молодежи, беспомощность, плохое самочувствие... Вот он — период дожития в самом неприглядном виде. Так что не так уж неправы авторы нового эвфемизма.

Между тем, сейчас разгорелись нешуточные страсти по поводу увеличения срока выхода на пенсию, или, что то же самое, сокращения времени дожития. Противники и сторонники готовящейся реформы буквально переломали все копья и стрелы в спорах и дискуссиях. Наконец, правительство приняло решение повышать пенсионный возраст, но в обществе до консенсуса по этому вопросу еще далеко.

На самом деле, повышение пенсионной планки могло бы стать выходом из сегодняшней ситуации, когда огромный пласт населения отторгается и раньше времени выпадает из социума. Особенно дамы, которые выходят на пенсию в 55 лет. Хотя многие из них еще выглядят довольно молодо и фертильно. Да и многие мужчины в шестьдесят способны еще к трудовым и даже демографическим подвигам. Так что некий резон в повышении пенсионной планки есть.

Старость в наши дни, по признанию ученых-геронтологов, отодвинулась на четверть века. Люди, считавшиеся раньше пожилыми, сейчас смотрятся вполне молодцевато. Об этом свидетельствует и активность нашего президента Владимира Путина, которого язык не повернется назвать пенсионером, хотя он достиг этого рубежа еще в начале своего прошлого срока.

Новая картина возрастных граждан подталкивает власть к изменению параметров выхода на заслуженный отдых. Тем более что в нашей стране трудовую деятельность завершают раньше, чем где-либо в мире. К примеру, в Великобритании, Италии, США уходят на пенсию в 65, в Норвегии в 67, а в Японии в 70 лет. Причем и мужчины, и женщины в одинаковом возрасте. Таким образом, желание российских чиновников увеличить сроки выглядят не столь ужасными. Тем более что новые пенсионные границы обещают вводить постепенно.

Впрочем, проблема не только в возрасте. Иногда кажется, что пламя всей этой горячей дискуссии по поводу сроков кем-то специально раздуваются, чтобы увести внимание от более важного вопроса — нищенских пенсий. Основной массе российских граждан ежемесячной пенсии в 10–12–14 тысяч рублей едва хватает на оплату ЖКХ и на скромное пропитание. И в этом главный минус реформы. С российскими амбициями на роль одной из ведущих мировых экономик просто стыдно обрекать стариков на существование на уровне прожиточного минимума.

Недавно в ходе прямой линии президент сказал важные и правильные слова: «Ключевая задача всей системы пенсионного обеспечения — это значительное повышение уровня благосостояния и доходов пенсионеров». Тем самым Владимир Путин обозначил свое отношение не только к бездушным цифрам и срокам, но и к условиям существования пожилых граждан.

Но так уж устроены наши властные вертикали и горизонтали, что не всегда высказывания гаранта становятся для них обязательными к исполнению. Для номенклатуры, стремящейся к максимальному ужатию расходов, старики оказались затратной статьей.

Не случайно первый вице-премьер Антон Силуанов как-то заявил: в России слишком много людей, получающих господдержку, — семь человек из десяти. Кого подразумевал министр финансов, несложно догадаться. Понятно, что в число этих семи входит взрослое поколение, отдавшее молодость и здоровье служению своей стране и оставшееся сегодня не у дел. Хотя более уместным было бы посчитать расходы чиновничьего аппарата, уровень их окладов и растущие с каждым годом неразумные и нецелевые траты. Вот где самая что ни на есть господдержка, щедрая и бездонная. Но почему-то никто не говорит о чрезмерно раздутых окладах чиновников: министров, депутатов, глав госкорпораций, некоторые из которых получают за один день работы больше, чем средний пенсионер за весь свой срок дожития.

В текущем году, по официальным данным, финансирование отечественного Пенсионного фонда (ПФР) составит более 7 триллионов рублей. Колоссальные средства даже для нашей не очень бедной страны. Но насколько они эффективно расходуются — вот в чем вопрос. Как показывает практика, часто эти деньги уходят на навороченные офисные здания, повышенную зарплату руководства, новые автомашины, запчасти, дорогую мебель, оргтехнику, охрану и прочее. А оставшееся распределяется, мягко говоря, не совсем по справедливости — одним высокие и незаслуженные пенсии, другим (кому не повезло оказаться госчиновником, работником прокуратуры или судебных органов) — сущие гроши.

Может, это слишком дилетантский анализ, и все же странно держать пенсионеров на голодном пайке, имея столь большой бюджет. Вот маленький пример: в прошлом году ПФР планировал потратить «на проведение информационно-разъяснительной работы» 185 млн рублей. То есть пара сотен миллионов будет вбухана пенсионными чиновниками в собственную раскрутку и пиар-поддержку. Наверное, чтобы объяснять пенсионерам, как здорово живется тем на 200 долларов в месяц. В то время как сами чиновники получают намного больше, разъезжают на дорогих иномарках и сидят в фешенебельных особняках.

Любопытный случай произошел недавно в Германии. Пенсионные чиновники одной из федеральных земель замыслили построить новый офис фонда и в этой связи провели опрос среди местных бюргеров, чтобы получить их одобрение. Но те благоразумно отказались, решив, что их устраивает старое здание. А кто и когда хоть раз спросил у жителей какого-нибудь города или даже района согласия на возведение помпезных контор для многочисленных отделений или управлений ПФР?

Вспоминается в этой связи история одного провинциального пенсионного фонда, в котором довелось побывать в начале нулевых автору этих строк. Весь коллектив размещался в двух кабинетах административного здания: в одном сам начальник, а в следующем — несколько сотрудников. Сегодня здесь отдельное двухэтажное здание с решетчатыми окнами, огромной металлической дверью и строгой охраной у входа. Внутрь практически не попасть без предварительной записи. Над дележом пенсионных средств корпят уже несколько десятков человек. При этом количество пенсионеров не увеличилось. Скорее, наоборот, как и размеры самих пенсий в номинальной оценке или стоимости.

Случались и в нашей экономике благословенные времена, когда на страну обрушивались шальные нефтедоллары, которые не знали, куда девать. Однако на жизни пенсионеров эти потоки практически никак не отразились. Кто-то из правительственных чиновников посчитал, что увеличение пенсий может привести к росту инфляции. Зато ощутимо подняли жалованье начальникам, силовикам и топ-менеджерам госкомпаний. Рекордные оклады бюрократии, оказывается, на инфляцию не влияют.

И неправда, что в бюджете мало денег. Обществу и власти надо только понять, что у сегодняшних чиновников не может быть приоритета по отношению к пожилым людям и их прошлым заслугам. Тем, кто уже честно отработал свое и более не является налогоплательщиком и добытчиком для госказны. Давно известно, что уровень цивилизованности общества определяется его отношением к старикам. Если исходить из этого тезиса, нашей стране еще далеко до звания цивилизованной.

афтор: Саид Бицоев, журналист