Такой Древний Египет: Богатства и непокорность Нубии

Нубия и ее золото были целью египетских царей со времен 1 династии около 3000 г. до н. э. К концу Среднего Царства египетские крепости и укрепленные города выросли на протяжении почти 500 километров от первого до второго порога Нила. В Новое Царство Египетская держава расширилась еще дальше, почти до пятого порога. Эта обширная территория, протянувшаяся на 1300 километров от Асуана, была для царя богатейшим источником золота и рабов...

Но Нубия ни в коем случае не была самой покорной из провинций фараона. Ее население так и не смирилось с египетским владычеством, и восстания случались регулярно. В 1294 г. до н. э., за четыре года до коронации Рамсеса, простой слух о том, что готовится мятеж в довольно плодородном районе Ирем за третьим порогом Нила, побудил Сети I приказать нанести решительный упреждающий удар. Как писал наместник Нубии, «Затем сказал Его Величество чиновникам, придворным и свите: «Что есть презренный Ирем, что они смеют бунтовать против меня?» Затем Его Величество послал туда пехоту, а также много колесниц». Если верить надписи, то походу сопутствовал молниеносный успех: «Могучая десница фараона обрушилась на них, как огненный вихрь, сокрушая горы», и через 7 дней предполагаемые мятежники были или мертвы, или в плену.

Когда выросло следующее поколение, уже сам Рамсес послал войска на помощь силам наместника Нубии в следующем походе на Ирем. Хотя Рамсес предпочитал устрашать своих нубийских подданных огромными зданиями и культом персоны царя, он без колебаний отправил войска против выступивших бунтарей. Если Рамсес чем-нибудь когда-нибудь наслаждался, то это был благоговейный страх подданных.

Из всех многочисленных монументов Рамсеса ни один не может сравняться в помпезном величии с вырубленным в скале храмом в Абу Симбеле (мой пост про Абу Симбел), расположенном на территории Нубии. Цapь, очевидно, решился на постройку во время первых десяти лет своего царствования, когда увидел два розоватых утеса песчаника, возвышающихся над западным берегом Нила. Как способ продемонстрировать величие некоторым беспокойным подданным Рамсеса, храмовый комплекс Абу Симбела сослужил блестящую службу. И вдали от самого египетского жречества ничто не могло ограничить фараона в выборе изображений. Главный храм, чьей первоначальной функцией было чтить великих богов Египта и Нубии, стал центром личного культа Рамсеса в Нубии. Передний фасад представлял собой четыре сидящие статуи фараона, изваянные из цельной скалы, каждая более 22-х метров высотой; позади огромных фигур в скале были прорублены на глубину 50 метров залы и комнаты храма.

Поблизости еще в одном утесе был вырублен меньший храм, посвященный богине Хатор. Там фасад состоял из четырех стоящих статуй Рамсеса и двух статуй Нефертари, главной из его жен, а вокруг них — изображения царевичей и царевен. Надпись, которая обрамляет изображения, говорит, что храм был выстроен в честь Нефертари, «ради которой светит само солнце». В случае если Абу Симбела будет недостаточно, царь приказал построить и другие храмы в стратегически важных районах Нубии и устроил так, чтобы его почитали в качестве местного божества в храме каждого крупного города; даже сфинксам — украшениям, стоящим вдоль священных аллей, придали сходство с Рамсесом. В качестве политики престижа эта грандиозная кампания по возвеличению собственной личности имела успех: при Рамсесе нубийцы больше не доставляли хлопот.

По мере ослабления могущества Египта после периода Нового Царства на огромные каменные изваяния в Абу Симбеле постепенно наступала неумолимая пустыня. Когда Бельцони и его рабочие расчистили песок в 1817 году, они были первыми, кто увидел храм более чем за тысячу лет. Теперь миллионам известно «выразительное, моложавое лицо» Рамсеса II, и им интересно, что за человек был тот, кто создал для себя такой титанический памятник.

Мне легко было бы ответить, что у фараона была мания величия. Но все же в личности Рамсеса было нечто большее, чем простая человеческая слабость, — тщеславие. У него и действительно была мания величия: в его положении это был профессиональный риск, которому был подвержен каждый фараон как непререкаемый неограниченный властитель самого могущественного государства в мире. В бесконечном строительстве и похвальбе Рамсеса было что-то большее, чем просто самолюбование. В известной мере царь всего лишь исполнял свой долг. И он, несомненно, верил в вечную жизнь.

Иллюстрации к статье взяты из сети интернет
Инфо взято из личных конспектов и той же сети интернет