Когда пройдёт боль - о романе Дмитрия Данилова "Есть вещи поважнее футбола"
Сколько боли и радости может принести футбол знает даже человек от него далёкий. Победа над Нидерландами в 2008 году до сих пор всплывает в памяти гудками машин и пьяными криками за окном, а поражение в матче с Японией в 2002 помнится массовыми беспорядками в самом центре Москвы. Одно из ключевых событий протестной активности недавних лет – столкновения на Манежной в 2010 году – выросло из акции памяти болельщика «Спартака» Егора Свиридова. Впрочем, что фанатов в своих целях использует и власть, и другие политические силы – общее место. Но сам по себе футбол не сводится к манипулированию протестной энергией молодежи. И хотя в России он естественным образом разрастается до суррогата, подменяющего мечту о национальной идее, за этими очевидностями всегда стоит нечто большее – игра как основа любой культуры.
Что же касается социально-идеологических всплесков и завихрений — так, наверное, когда-то было и с ныне великими футбольными державами. Пока они, во-первых, не сократили разрыв между богатыми и бедными, и не пресытились своими победами, во-вторых. Да что там — ещё пару лет назад чуть не вся Бразилия рыдала после ошеломительного поражения от Германии. А на нынешнем Евро Исландия своей волей к невозможному не только удивила, но и победила весь мир — даже несмотря на вылет.
В России, к слову, уровень социальной активности в связи с футболом заметно ниже, чем в Европе, Азии и Латинской Америке. Из-за отсутствия нормальной инфраструктуры в нашей стране значительно меньше активных болельщиков — как в абсолютных, так и в относительных цифрах. Но и у нас футбол уверенно лидирует в списке самых популярных видов спорта. А во время европейского первенства или чемпионата мира становится ясно, что в постсоветские годы футбол в России остался одной из тех немногих «скреп», которые не были наскоро слеплены усилиями госпропаганды, а проросли из искреннего народного чувства, из живой тоски по победам. И большой соблазн сказать, что роман Дмитрия Данилова «Есть вещи поважнее футбола» именно об этом: «Угораздило же проникнуться симпатией к этому несчастному, нелепому, невезучему клубу. Со славной историей и великим прошлым», – сокрушается повествователь по поводу своей привязанности к московскому «Динамо», и нам вспоминается даже пушкинское – «Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом». Да, вот этот контраст между «несчастьем», «нелепостью», «невезением», с одной стороны, и «великим прошлым» с другой – невольно подсказывает, что «Динамо» у Данилова выступает не только за весь наш футбол, но и за всё то многообразие жизни, что даёт о себе знать в промежутке между Петербургом и Владивостоком.
До некоторого предела это в самом деле так. Родину не выбирают в гораздо большей степени, нежели футбольный клуб, к которому тебя примкнула судьба в каком-нибудь восемьдесят третьем. И то буйство чувств, что обуревает болельщика на стадионе, в принципе очень легко представить в груди пламенного (или даже не очень) патриота – человека, которому почему-то не все равно как выступили вон те – наши:
«Как-то в футболе оказалось много всего, на поверку. Это и раньше было понятно, но когда пришлось в него погрузиться… Много тупого, беспросветного уныния, дикой, острой радости, терпения, отчаяния, стоицизма… верности, преданности… единения с совершенно незнакомыми людьми… извините, надежды и, извините, веры… ну да, «верим в команду». Какая вроде бы глупость — ан нет, ни фига не глупость. Хотя и невозможно объяснить».
Но в разворачивании подобных сравнений главное вовремя остановиться. Данилов далек не только от социального и политического, он в принципе бежит обобщений [1], работает скорее на уловление частного и единичного, за которым целое возникает как мир, но не как высказывание о мире. И по большому счету ничего кроме истории боления за «Динамо» одного конкретного человека – в романе и нет. И если бы нам захотелось указать ближайший к этому тексту ориентир, то не последним явилось бы имя Пруста, который когда-то хотел назвать свой известный роман «Перебоями чувств». Вот как раз перебои, переливы, нюансы и мелочи – и составляют главный видимый предмет прозы Данилова. Кстати, на этом уровне снова выплывает метафора России, потому как единственной постоянной в этих перебоях чувств болельщика «Динамо» становится боль, а также ее производные – разочарование, надежда, страх: «Да, Динамо — это много боли. Lots of pain», – сообщает рассказчик. И призрачные надежды автора повторить успех Стивена Кинга, когда его описание сезона бейсбольного клуба Бостон Рэд Сокс чудом совпало с тем, что клуб впервые за несколько десятилетий стал чемпионом, на российской почве, конечно же, не оправдались. «Динамо» проиграло на всех фронтах, а книга, начинавшаяся с приятной прогулки на стадион, обернулась всё той же болью.
Исследование природы этой боли и становится одной из главных художественных задач романа. Тем более, что по ходу действия эти, казалось бы, игрушечные (но на деле очень даже искренние и настоящие) переживания по поводу судьбы любимой команды начинают перемежаться теми самыми вещами, что поважнее: смерть близких друзей, семейные неурядицы, одним словом – жизнь. «А Виктор вот умер. Погиб. Покончил с собой. А у нас перерыв в матче Динамо — Андерлехт».
В этом разрезе написанную Даниловым историю боления легко увидеть, как универсальную историю жизни, в смысле – как историю претерпевания, переживания, другими словами – как страдательный залог судьбы человеческой. Но по-настоящему книга срабатывает только в том случае, если мы не поднимаемся на уровень прямо артикулированных метафор, и остаемся в пространстве авторского слова, которое не обещает ничего кроме того, что даёт открыто, и по прочтению остаётся вопросом, когда-то пропетым другим человеком, но, если вдуматься, по точно тому же поводу: будем ли мы тем, кто мы есть, когда пройдёт боль?
[1] В «Описании города» это особенно видно, когда автор прибегает к переназыванию действительности, ставя под сомнение привычные имена вещей: «Бульварообразная улица имени злодея», «улица, названная именем крупного деятеля большевизма» и т.д., ср. – «играл с местными людьми небольшого возраста» – в романе «Есть вещи поважнее футбола».
Ещё одна рецензия на этот роман
Собственно роман: