край Вселенной

Умирать - так мертвецки пьяным! - воскликнул Джо.
Он моряк, вот уже пол века мотает срок
в перехлестьях морского шквала.
Чайки крыльями режут небо, как сдобный пирог.
Парус солью разъеден и ветрами распушён,
да и чёрт бы его побрал. Нам,

стоящим на берегу, усилием глаз будет видеться лишь очерта-
ние корабля. Что есть ты в сравнении с океаном?
Ни-чер-та.
Что есть я?
Портовая бухта дымится от возгласов прочей
цветастой толпы.
Стерев ожидания в пыль,
расстояние ставит бездушный прочерк.

Джо не раз приходилось слышать хруст позвоночника
суровых морских волкОв
и прятаться от озверевших волн внутри яла.
Теперь его мотыльком несёт посреди пьяной ночи
к мерцающим бликам огней Порт-Ройала.
И Джо всей душой готов

повидать свою Анну-Марию, ведь здесь он не просто гость.
Собрав одичавших ягод полную горсть,
сжимаешь её, что есть силы,
сок хлещет густой спелой кровью, нектаром божьим.
Анна-Мария -
бурлящие реки синие
под мраморно-бледной кожей.

Говорят, если сесть в таверне "У старого Ро",
попивать маслянистый эль и креплёный ром,
можно не заметить, как море сверкнёт зарёй,
можно не расслышать, как судно встаёт углом,
как целует корма набегающую волну,
как свистят кулеврИны в предсмертном салюте,
как чётками лопнувшими за борт срываются люди
по одному.

Но если закрыть глаза, то можно представить тис,
что скрип накренённой мачты похож на пение птиц,
а рвущийся трос - на струну гитары.
Как Джо кричит про мертвецки-пьяную смерть,
как в трюмах блестит свежевыловленная снедь,
как в бухте марон разгружает товарный

корабль, как чайки крылом задевают колено.
Можно представить разлитый над морем рассвет
и родные черты лица,
и как где-то в затопленном Порт-Ройале, на самом краю Вселенной,
сидят одинокая Анна-Мария и мальчик девяти лет,
который так и не повстречал отца.