«Поэзия Голоса». Премьера рассказа Юрия Москаленко «Последний бой поэта» (часть 2-я)
Народному поэту Татарстана Фатыху Кариму — 110 лет
Автор: Юрий Москаленко @biorad
Новый штурм
Вторая контратака ожесточённее, чем первая. Враги понимают, силы у защитников высоты небеспредельны, а потому стараются навалиться всем скопом. Плотность огня возрастает, голову поднять невозможно.
Вот уже один из воинов вскрикивает из-за попавшей в него пули, затем второй. Но никто и не думает покидать поле боя. Будут сражаться до конца.
Наконец, натиск фрицев стихает, они делают последнюю попытку взять высотку, дают залп из всех видов оружия и откатываются назад.
Лейтенант Каримов стискивает зубы, он вторично ранен.
На этот раз всё серьёзнее — от потери крови участок высотки впереди начинает расплываться. Вот-вот Фатых потеряет сознание.
Но снова на помощь приходит санинструктор.
Он смотрит на неё своими карими глазами, немного прищурясь, и еле-еле раздвигает в улыбке серые запёкшиеся губы.
— Ничего, сестрёнка, мы ещё повоюем.
А у той в глазах закипают слёзы. Она внимательно оглядывает командира.
Небольшого роста, с впалыми щеками, серым лицом: вот уже несколько недель отдыхать не приходится. Зато вдосталь трудной солдатской работы — атаки, бои, ночёвка в поле. В снегу или на раскисшей в кисель земле. А выдаётся минутка-другая, достаёт блокнот и пишет на непонятном ей языке.
Пушкин и Карим
Строчки ложатся неровно, но они всегда почти одинаковы по длине.
Однажды она набралась смелости:
— Это стихи?
— Да, — объяснил Фатых. — Они помогают мне жить.
— Но вы же не Пушкин?
— Нет, конечно, — в его глазах лучатся добрые искорки. — Стихи помогают мне разговаривать со своим жасмином — так я называю любимую жену Кадрию. Мы с нею как цветок со стеблем, а ещё есть тоненькие трепетные лепестки — это наши девочки, Ада и Лейла. Пока их только двое, но вернусь с войны — их будет трое, четверо, пятеро! Дети — истинные цветы, которые дарует нам Всевышний.
Он погружается в свои думы и не замечает, как санинструктор вытирает слёзы, уже не таясь. Сколько же в нём силы духа, несгибаемой воли, если в минуту опасности мыслит не о себе, а о других.
Туго забинтовывая рану, чтобы остановить кровотечение, она вспоминает, как уважительно к нему относятся солдаты взвода. Да что там взвода: Фатых Каримов — человек, которого любят все, кто о нём знает или услышал его стихи…
— А он вправду как Пушкин? — спросила она у политрука части — майора Лагуна.
— Ну что ты! Нашла с кем сравнивать! — доверительно произнёс майор. — Александр Сергеевич, хотя и великий поэт, но — барчук. Как и Лермонтов. А наш Фатых — кровь от крови народный. У него семеро братьев и сестёр, в девять лет он потерял отца и сполна испытал нужду.
Всё зависит от того, как и о чём писать. «Евгений Онегин» — красиво, но для избранных. А Карим делится со своим народом радостью бытия, тем, что окружает человека. В его стихах слышны дуновение ветерка, журчание ручья, восторженные гортанные крики птиц, возвращающихся в родные края с юга, первый ликующий хор пробудившихся лягушек, стрёкот цикад на вечерней зорьке.
Его стихи — огромное, наполненное тысячами красок и звуков полотно. Именно таким видели и видят этот мир его предки и миллионы людей, которым посчастливилось жить в одно время с этим великим человеком. Он ещё больше красок добавил, ведь впервые за тысячи лет простой народ строит своё счастье. Передать этот энтузиазм и задор, восхождение людей к новым вершинам, дано не каждому…
Погрузившись в воспоминания, она не сразу замечает — бинт намотан полностью. Отматывает на ладонь, чтобы была возможность затянуть узел покрепче.
Потом снова вглядывается в черты лица поэта.
— Зачем ты пошла с нами? — неожиданно строго спрашивает Карим. — Ты могла остаться, отправиться с другими. Мы можем погибнуть…
— Ничего-то вы не понимаете, — в сердцах бросает она и отползает, чтобы успеть перевязать других раненых…
Тёплая волна заполняет его душу:
— Моя Кадрия поступила бы точно так же…
Фатых мысленно переносится в Казань, в декабрь 1941 года. Он с Адой и Лейлой отправился в цирк. Но девчонки на арену почти не смотрели, они вцепились в него маленькими ладошками и боялись, что вот сейчас вспыхнет свет, артисты раскланяются, а папа исчезнет.
Ада, Кадрия и Лейла
Разве есть в жизни минуты, наполненные большей благодатью?!
Снайпер
…Гитлеровцы снова поднимаются в атаку. Фатых нажимает на спусковой крючок, стреляет очередями и не знает, что в это самое мгновение он уже «обозначен» в кружке прицела снайперской винтовки, а фриц только выжидает момент для выстрела.
Щелчок винтовки. Горячая пуля, вырывающаяся с бешеной скоростью из дула, какое-то время живёт в разных измерениях с Каримовым. Они встретятся через мгновение. И это грань между жизнью и бессмертием, которую нельзя ни стереть, ни отменить…
Командир взвода больше не увидит широту своей родной реки Идель, не вдохнёт полной грудью аромат цветущего луга, не почувствует, как с него бережно снимут командирский планшет с блокнотами, шинель, сапоги, всё аккуратно сложат стопкой и прикроют, чтобы фашисты не забрали.
Взвод без командира отобьёт ещё две контратаки. Но силы слишком неравны. На этой высотке завершат свой земной путь все девять человек из сапёрного взвода и санинструктор…
Новый клиент экосистемы блокчейн-платформы Голос для поэтов
Проголосовать за делегата stihi-io можно здесь
