Ежов Николай Иванович

Родился в 1895 семье рабочего. О его ранних годах известно немного.
Работал на заводах в Москве, Витебске, Смоленске, был высококвалифицированным  слесарем. В 1915 г. пытался добровольцем пойти на фронт, но не был взят из-за  физического недостатка: маленький рост (154 см.), работал на военном заводе, отличаясь от коллег безотказностью (выходил даже в ночные смены) и трезвым образом жизни.
В 1917 г. вступил в партию большевиков, однако еще и в 1918 г. раздумывал, не уйти ли к белым.  Длительное время занимал  малозначительные должности.
В 1922-1927 гг. – на партийной работе в Марийской АССР, затем – в Казахстане, где, по свидетельствам современников, действительно пытался наводить порядок и бороться с коррупцией и клановостью, за что подвергался буквально травле со стороны местных партийных мафий: несколько раз ложился в больницу с сердечным приступом.
Затем  – на работе в аппарате ЦК партии, где в 1930-1934 гг. заведовал отделом кадров, и на этом посту  заслужил доверие Сталина: был скромен, исполнителен, не лез в политику. Единственным его недостатком, как отмечали  знавшие его люди, было «неумение останавливаться».
В октябре 1936 г. Ежов был назначен наркомом НКВД с задачей «оздоровления» этого ведомства, слишком глубоко увязшего в коррупции. Будучи человеком слабовольным, Ежов  сразу попал под влияние своих заместителей  – М.П. Фриновского и Л.М. Заковского, которые фактически диктовали ему большинство кадровых решений.
По указаниям Сталина, Ежов вначале произвел «чистку» самого НКВД, затем последовал длинный ряд репрессивных кампаний, которые в итоге начали выходить из-под контроля  Сталина. НКВД превратился при Ежове в неуправляемую террористическую структуру, по своему произволу уничтожавшую кого угодно. Вначале расправы проводились по социальному (кулаки и прочие), затем – по организационному (троцкисты, правые, левые, и прочие), затем – национальному (поляки, немцы, и так далее) принципам.
Ежов санкционировал применение пыток, оформив это специальным приказом. Расправы  осуществлялись в основном внесудебными органами: Особым совещанием, «тройками», без участия суда, прокуратуры или защиты. И партийные, и хозяйственные руководители стали практически заложниками в руках чекистов. А после разгрома руководства армии  летом 1937г. в аналогичном положении оказалась и армия.  Аресты шли круглосуточно, Ежов подписывал расстрельные списки, инициировав своеобразное «соревнование» между чекистами в этой области. Никакого следствия, как правило, не велось: все признания добывались пытками.
Есть сведения о том, что Ежов лично участвовал в допросах и избивал арестованных, у него появилась специальная «команда» костоломов, проводивших в его присутствии «допросы». На самой Лубянке были оборудованы пыточные камеры  – с соответствующим «инструментом», и Ежову понравилось туда ходить.  Там же часто приводились в исполнение и  приговоры; в ряде случаев пули, извлеченные из тел казненных, Ежов забирал себе.
Осенью 1938 г. Ежов  говорил приближенным, что «органы» должны стать полновластными хозяевами страны.  Существует версия подготовки им государственного переворота, намеченного на ноябрь 1938 г.
Весной 1939 г. Ежов был арестован, и в феврале 1940 г. – казнен.  Суд был закрытым, его материалы остаются секретными до сих пор. Известно лишь, что обвинения в шпионаже он отверг, а по вопросу о терроре потребовал очной ставки со Сталиным.
Не реабилитирован.

По материалам ресурса Инициативы "Правозащитники против пыток".