лето

Вообще-то, я хотела написать рассказ "Мое идеальное лето" для конкурса ЛА, но ни одно мое лето не уместится в 200 слов (условие конкурса). Зато получилась вот такая зарисовка.

 Лето 2010 не было идеальным, но получилось незабываемым. Мы с  подругами начали его планировать еще 6 февраля на музыкальном фестивале в  честь дня Рождения Боба Марли в  Москве, в клубе «Точка». Стояла самая  холодная зиму за последние двести лет — было  не теплее, чем минус 30. Я  была в двух колготах, с десятью пачками биди и намерением найти  попутчиков для автостопа в Крым через полгода. Когда со мной кто-то  завязывал беседу, я, чтобы не терять времени,  сразу же задавала вопрос:  «Не хочешь поехать с нами  в Лисью бухту, в Крым автостопом? 1  августа». Типичный для тех мод и мест парень с копной толстых черных  дред невозмутимо ответил: «Ну, конечно, поеду». 

В конце июля я за ним заехала, и мы бродили ночью почему-то босиком  по переулкам Москвы: мрачной, опустошенной, горящей в невыносимом чаду.  +40 днем, +27 ночью, и давящая, пульсирующая, удушливая жара, сужающая  сознание и вызывающая желание наполнить ванну ледяной водой и бесконечно  лежать, и не совершать никаких телодвижений.  Почти нереально было  уснуть в этом оглушительном шуме с садового кольца. Но с закрытым окном  было еще хуже — можно было часами смотреть в одну точку, на полу,  под  невесомой  простыней, и засыпать только на рассвете, разглядывая на  задворках разума какие-то невнятные то ли сны, то ли галлюцинации.   

Потом мы поехали в Минск, а оттуда — уже компанией в количестве  восьми человек, разделившись по парам - в Крым. Через Гомель, Киев,  Белую церковь, Николаев, Красноперекопск, Алушту. Я ехала так далеко и  так по-бездомному впервые — ночевали то в одной палатке все вместе, то у  случайных людей, то на заднем сиденье автомобиля, то на пустынном  пляже.   

Там я впервые увидела свечение планктона— это миллионы крошечных  искр, рассыпающиеся по рукам и ногам, когда в лунном свете плывешь в  теплой соленой воде. 

По утрам у нас не было питьевой воды — за ней по очереди ходили  каждое утро, около шести, поэтому на рассвете приходилось  довольствоваться остатками вчерашнего портвейна. Теплое,  противно-сладкое пойло. На обед — виноград, на ужин — хлеб и вино. Днем -  сиеста под тентом с чтением кэрроловской Алисы по ролям; костры, танцы в  песках и гитарные импровизации ночью. Ночевка на вершине горы Эйчки Даг  в пятницу 13го, и леденящие душу вымышленные истории о призраках и  привидених, которые непременно тут обитают, и психологические игры вроде  «Правда или действие», в которые желали играть только 2 человека — я и  Ян, и мы вдвоем только и играли. 

Я каким-то образом обходилась без книг, крема с спф и одиночества. В  любые мысли вмешивались звуки тамтама, любая усталость обрывалась  глубоким, умиротворенным сном прямо под бездонным небесным полотном, с  россыпью серебряных звезд, любые тревожные мысли растворялись в целебной  соли моря. Кажется, я до сих пор слышу этот неумолчный, мятежный шум  прибоя, и отголоски каких-то философских, важных на тот момент  разговоров, и это извечное: «Надо пойти на Меганом. Завтра пойдем на  Меганом. Там настоящий андеграунд».