Ринго Старр совсем не стар – ему только 80!
7 июля 2020 года у легендарного барабанщика группы Битлз – юбилей.
Ринго о жизни в группе:
"После того как мы записали "Love Me Do" (хотя и без моего участия), "Please Please Me" и "From Me To You", три наших первых сингла, мы всегда с нетерпением ждали, когда же их будут передавать по радио. Брайан предупреждал: "Начало в двадцать минут восьмого". Если в это время мы ехали в машине, мы останавливались, чтобы послушать. А еще лучше было то, что, когда наши записи перемещались на более высокое место в хит-параде, мы устраивали праздничные ужины. Если присмотреться к фотографиям "Битлз" того периода, когда мы начали записывать пластинки, становится ясно, что за первые восемнадцать месяцев мы здорово потолстели, потому что стали много есть. Тогда я и открыл для себя копченого лосося. До двадцати двух лет я ел только консервированного лосося, я до сих пор люблю его".
"Я всегда мечтал научиться писать песни, как все остальные, и я пытался, но у меня ничего не выходило. Я мог написать слова, но, когда доходило до мелодии, остальные всегда говорили, что звучит она как-то неслышно, и после объяснений я понимал, что они правы".
"Когда мы приехали в Лондон, он показался нам немного похожим на Ливерпуль, потому что большинство групп приехало туда с севера, все мы поэтому держались вместе. Мы часто бывали друг у друга, встречались с ребятами из "Animals", "Стоунз", с джазистами, с которыми познакомились в клубах. Там были отличные клубы - например, "Bag O'Nails". (Странное дело: когда мы только начали бывать в лондонских клубах, мы обнаружили, что люди, здороваясь, целуются в щеку. Это казалось мне диким, ведь я приехал с севера. Там мы обменивались рукопожатиями - это по-мужски. Скоро я к этому привык, но помню, как был потрясен сначала. Брайан Моррис, хозяин клуба "Ad Lib", поцеловал как-то меня в щеку, так я чуть не сгорел со стыда: "О, Господи..." Но так просто было принято тогда в Лондоне.)"
"В 1963 году отношение моих родных ко мне изменилось. Ко мне стали относиться как к человеку, не похожему на них. Мне абсолютно отчетливо запомнилось то, что случилось в доме моей тети, где до этого я бывал тысячу раз. Однажды вечером мы пили чай, кто-то толкнул журнальный столик, и мой чай пролился на блюдце. Общая реакция была такой: "Так не годится, надо привести его тарелку в порядок". Такого прежде никогда не случалось. Я подумал: "Вот это перемена!" И это крепко засело у меня и мозгу".
"Наша наглость часто спасала нас, особенно в том случае, в поезде до Вашингтона, потому что журналисты явились, чтобы выставить нас на посмешище. Репортеры из Нью-Йорка вопили, засыпая нас вопросами, а мы вопили в ответ. Когда же мы познакомились с некоторыми поближе, нам объяснили: "Мы приехали сюда, чтобы размазать вас, а вы держались так уверенно, что мы не верили своим ушам". До тех пор поп-группы при встречах с журналистами становились паиньками: "Нет, я не курю", - и все такое прочее. А мы курили, пили и кричали на них. Этим мы им и нравились".
"Сейчас я ошибаюсь гораздо реже. Раньше очень часто мне в голову приходило совсем не то, что было нужно, и я путался. Однажды, когда мы проработали весь день и вечер, я думал, что еще день, и сказал: "Трудный выдался день... - Выглянул в окно, заметил, что там темно, и поправился: - Вечер после трудного дня". "Завтра никогда не узнает" - тоже мои слова. Бог знает, откуда они взялись. Еще один перл - "слегка хлеба". "Слегка хлеба, спасибо" - Джону это нравилось больше всего. Он всегда записывал мои сентенции".
"Мне оставалось только одно: держать ровный ритм и пытаться по губам понять, что именно они поют, или сообразить по их движениям, что, черт возьми, происходит. Если я пытался что-нибудь изобразить, это все равно терялось в шуме. Но я не разочаровывался, потому что в шестидесятые годы мы отправлялись в турне, чтобы продавать пластинки, которые фаны покупали и слушали, а мы получали свои авторские отчисления - по пенни за пластинку".
"К концу 1965 года гастроли всем надоели. Помню, как мы собрались и разговорились о том, что в мире музыки ощущается спад, не говоря уже о том, как скучно разъезжать повсюду и жить в отелях. Теперь, когда группы едут в турне, они сперва дают пресс-конференции, а потом четыре дня выступают. А "Битлз" постоянно давали пресс-конференции и встречались с самыми разными людьми; напряжение было слишком большим. Как только утром мы продирали глаза, нас уже кто-нибудь поджидал".
"Нам нравилось наряжаться, мы заказали специальные костюмы на этот случай. Мой сшили Симон и Марийке из "Глупца". Он был чертовски тяжелым из-за бисера и бус и весил чуть ли не тонну. Ну а наши счастливые лица вы можете видеть сами. Рядом со мной стоял Кит Мун. Нам подпевали все. Это было замечательное время - и в музыкальном, и в духовном смысле. Что же касается передачи, то авторы песни умели вколачивать гвозди прямо в голову".
"Джордж писал все больше песен. Ему хотелось, чтобы к нему прислушивались. Сначала мы записывали песни так, как хотелось Джону и Полу, потому что они были авторами. Но Джордж стал независимым, он перестал подчиняться Полу и в конце концов, когда Пол захотел показать Джорджу как играть соло, тот ответил: "Слушай, я гитарист. Я сам как-нибудь сыграю". И главное, он всегда играл прекрасно. Но теперь его позиция изменилась. Если раньше он всем своим видом говорил: "Я написал песню - покажите, как вы будете ее играть", то теперь он говорил: "Я написал песню и хочу, чтобы она звучала так".
"После дебюта "Plastic Ono Band" в Торонто мы встретились на Сэвил-Роу и Джон наконец заговорил в открытую. Он сказал: "Ну, вот и все, ребята. Давайте покончим с этим". И все мы согласились. И хотя я тоже согласился, потому что все близилось к концу (и повернуть обратно было невозможно), не знаю, сумел бы я первый сказать: "Покончим с этим". Наверное, я медлил бы еще пару лет".
"Я считал, что между нами существует какое-то волшебство и телепатия. Когда мы работали в студии, иногда возникало что-то... неописуемое. Хотя нас было четверо, мы становились единым целым, наши сердца бились в унисон. Но стоило подумать: "Как здорово я играю!" - и это ощущение пропадало".
"Я волнуюсь, вспоминая о тех временах. Я человек эмоционального склада. Я эмоциональное человеческое существо. Я очень чувствителен, мне понадобилось сорок восемь лет, чтобы понять это! Мы были честны друг с другом, честны в том, что касалось музыки. Музыка была позитивна. Ее позитивный момент - любовь. Все мы писали о многом, но главное, о чем пели "Битлз", - это Любовь".
С Днём рождения, Ринго!