«АЗБУКА АНАРХИСТА» НЕСТОРА МАХНО. «КОНИ ВЕРСТЫ РВУТ НАМЕТОМ» - ПРЯМЫЕ ПАРАЛЛЕЛИ И КОСВЕННЫЕ НАПУТСТВИЯ.
( Статья написана в рамках паблика «скRAPы»: https://vk.com/skrapy1 )
И - в продолжение пропаганды провинциального реванша!
«Девять жизней Нестора Махно» - помните, был такой сериалишко?... – и я - еле помню. И хорошо: даже сейчас, на уровне теряющего очертания призрака, припоминается некоторая зыбкость сериала, обусловленная не совсем искренним целеполаганием, в виде лейтмотива: вот, смотрите, каких прекрасных людей, крестьянской среды, предали-кинули-уничтожили, - большевики.
В «кинули» - есть доля истины, но, в очередной очевидный раз выясняется – истина-таки зависит от преподносящего её оратора. Бросается в глаза – по прочтении «Азбуки анархиста»: на эти воспоминания непосредственно самого Нестора Ивановича авторы сериала ориентировались, но – «правдаъ!» - приобретает гадкий цвет, когда её гласят уста капитализма, пусть и полупериферийного. Потому и странности: вроде, и Деревянко в роль более-менее вжился (хотя на пра-образ, конечно, не тянет; плюс – накладываются поздние его… роли), и – «сюжетец» не подкачал (драма прям!), и - язык должный его обрамлял, и – формальная достоверность разоружает зрителя, - а… - нехорошо как-то.
Ибо и крестьянская среда, на защиту которой от немножко проклЯтых большевиков встает начинающий апологет рынка – среда эта отдает немножко Столыпинщиной, поздними мифами «правой» среды (и – все правее, правее, правее – до Народно-Трудового Союза Российских Солидаристов, НТС…), снабженной сказочно возобновляемым топливом в виде иконы Петра Аркадьевича, с некоторой даже видимой оппозицией «буржуа», но с постоянством ловкого уворота от реальности: Столыпин как раз по капиталистическому образу, да еще и Западно-капиталистическому, и хотел повести страну, - мотивы неоднозначны, смыслы – тоже, и, как в одной из своих лекций подчеркивал историк Герман Артамонов, символичен жуткий, но забавный случай: когда крестьянин, на экспериментальных руинах общины, уходит из деревни – ибо «ему там стало не с кем разговаривать», даже документальное свидетельство такого метафизического материалистического своеволия имеется. Итог: не удалась в России частная собственность, как культурный параметр, - а за нее самозабвенно «топят».
(Возможно, момент сей оговорен в этом ролике – да и какая, собственно, разница; лишний повод посмотреть у историка ВСЁ.)
Потому сериал «про Махно» и тужился затравить зрителя яркой антитезой между «большевиками» и «анархистами», и в и без того обескровленном (лишенном красноты крови, да!) сознании «масс» большевик пуще терял в силе; в этой, например, сцене. Диалог Ленина и Махно.
Пропагандистский характер, в общем-то, тотчас бросается в глаза; дрожащий, но стеснительный, каким и должен быть герой нашего неуверенного времени, Махно – верстается под обычного запутавшегося, лирического крестьянина, который – сразу – «Я думал, что вот это – про трудящихся, а ко мне мужики подходят, а я с ними, а вы…а я… а вы…» - и чуть-чуть зловещим антагонистом ему – прагматик Ленин («чуть-чуть»; крестьянских детей в кадре Ленин не ест, приличия соблюдены). Но антитеза «идеалист-прагматик» – бросается в глаза, тоже, с первых же реплик; он поясняет за то, что не быть на земле нашей - утопии. Ну, анархической, по крайней мере.
Забавно, что аналогичный диалог взаправду имел место быть, и даже восхитительную дрожь перед Лениным свою Махно подчеркивает, уже будучи в эмиграции, уже - пропитанный злостью к современности советского государства, а подчеркивает; это что-то да должно значить. Главное же: сами посудите, как разительно отличается сцена из сериала и описанный Махно же аналогичный диалог:
«... Он (прим. – Свердлов) провел меня к Ленину. Последний встретил меня по-отцовски и одной рукой взял за руку, другой, слегка касаясь моего плеча, усадил в кресло. Затем попросил Свердлова сесть, а сам прошелся к своему, по-видимому, секретарю или переписчику и сказал ему: «Вы, пожалуйста, закончите это к двум часам», — и лишь тогда сел против меня и начал расспрашивать. Первое: из каких я местностей?.. Затем: как крестьяне этих местностей восприняли лозунг «Вся власть Советам на местах» и как реагировали на действия врагов этого лозунга вообще и Украинской Центральной рады в частности? И бунтовались ли крестьяне моих местностей против нашествия контрреволюционных немецких и австрийских армий?.. Если да, то чего недоставало, чтобы крестьянские бунты вылились в повсеместные восстания и слились с красногвардейскими отрядами, с таким мужеством <…>
— Думаете ли вы, что это понимание крестьянами нашего лозунга «Вся власть Советам на местах» — правильное понимание? — спросил меня Ленин.
Я ответил: «Да».
— В таком случае крестьянство из ваших местностей заражено анархизмом, — добавил Ленин.
— А разве это плохо? — спросил я его.
— Я этого не хочу сказать. Наоборот, это было бы отрадно, так как это ускорило бы победу коммунизма над капитализмом и его властью.
— Для меня это лестно, — сказал я Ленину, полуусмехаясь.
— Нет, нет, я серьезно утверждаю, что такое явление в жизни крестьянства ускорило бы победу коммунизма над капитализмом, — повторил мне Ленин и добавил: — Но я только думаю, что это явление в крестьянстве неестественно: оно занесено в его среду анархистскими пропагандистами и может быть скоро изжито. Я готов допустить, что это настроение, будучи неорганизованным и подпав под удары восторжествовавшей контрреволюции, уже изжило себя»
Ленин-то – сложнейшую, даже изрядно диалектичную, провидческую, аналитическую мысль задвинул, так Махно этот эпизод – повторим, лично! – заряжает соответствующей энергией именно с этих реплик. Вряд ли стоит оправдывать авторов сериала тем, что они не хотели перегружать зрителя терминологией и вообще сложностью исторического конфликта - за это авторов сериала таки напротив стоит поругать, и, культурологически – слегка казнить: вы и не беритесь, пожалуйста, раз ваша задача - сделать попсовую, нет, попсовскую, кинжально-острую, плоскостную кальку на огромную сферическую правду, - не беритесь за сложность. В приведенном отрывке из «Азбуки анархиста», причем, даже с поправкой на мемуарный характер (а, правило таково: лживей жанра «мемуары» – только разгульный гедонистский трэп, сколь бы свят не был автор мемуаров) – мы видим лишь формально схожую суть конфликта. Ленин у Махно – в силу разных обстоятельств – попросту не знает настоящих анархистов, как раз таки – утопистов; Ленин Махно в дальнейшем, спойлер – расхваливая отсутствие чрезмерной утопичности - хвалит!... - судя по тому, что Нестор Иванович, уже испытанный в боях, отступлениях да агитациях, говорит про свой личный опыт, про увиденное им на фронте. В ответ на похвалу и следует упомянутое восхищение:
«Ленин, обращаясь к Свердлову, говорит:
— Анархисты всегда самоотверженны, идут на всякие жертвы; но, близорукие фанатики, пропускают настоящее для отдаленного будущего... — И тут же просит меня не принимать это на свой счет, говоря: — Вас, товарищ, я считаю человеком реальности и кипучей злобы дня. Если бы таких анархистов-коммуни- стов была хотя бы одна треть в России, то мы, коммунисты, готовы были бы идти с ними на известные условия и совместно работать на пользу свободной организации производителей.
Я лично почувствовал, что начинаю благоговеть перед Лениным, которого недавно убежденно считал виновником разгрома анархических организаций в Москве, что послужило сигналом для разгрома их и во многих других городах России. И я глубоко в душе начал стыдиться самого себя, быстро ища подходящий ответ ему.»
Ленин – да, формально, сюжетно – такой же прагматик, но… с поправкой на величие. Махно – сюжетно – тот же юноша, оторопевший от величия – но с поправкой на уверенность, - в себе, в идее, в Ленине. Да и сюжетный момент исковеркан: по большому счёту, Ильич не делает из Нестора Ивановича некоего «наемника», а лишь содействует его переправке… за внезапную границу.
«Ленин тотчас же подхватил:
— Так вот, товарищ, зайдите завтра, послезавтра или когда найдете это нужным, к тов. Карпенко и попросите у него все, что вам нужно для нелегальной поездки на Украину. Он вам укажет и надежный маршрут через границу.
— Какую границу? — спросил я его.
— Разве вы не знаете? Теперь установлена между Россией и Украиной граница. Она охраняется немецкими войсками, — нервно заметил Ленин.
— Да вы же считаете Украину «югом России»! — заметил я ему.
— Считать — одно, товарищ, а в жизни видеть — другое, — ответил Ленин.»
Так и легче всего доказать, что «Азбука Анархиста» за авторством Нестора Махно – даже несмотря на, подчеркну! – субъективнейший характер повествования, - лучший способ развеять мифы, навеянные пропагандой нулевых. Нет, конечно, можно и выпуск «Уроков русского» Прилепина про Махно глянуть, но на это сам Захар бы и сказал нам: «… Читайте. Лучше – читайте»; ибо это все равно как если б мы посмотрели его ролик про Есенина, вместо чтения его книги про Есенина (о которой, кстати, обязательно надо будет поговорить отдельно.)
Вольно отвлекаясь – сложно не отметить зловещей иронии, сыгравшей злую шутку с сериальной клеветой; то, как Ленин попытался обратиться с Махно в фильме – навеивает мысль о подобной, во многих моментах перекликающейся, логике «элиты» сегодня – в отношении Донбасса и его вождей. Это – утверждение безо всякого хайпового «слив, слив!!!», просто – значима тенденция: все антисоветские-антисоциалистические-антианархические мифы, «клюква» - в простонародье, – вдруг, оказались на пути «просвещенного капитализма» и – когда клюква эта была им нечаянно раздавлена – ой, как нелегко она откликнулась-отпечаталась на пяте государства… - вывернув наизнанку настоящее, и возвращая сохранность обрызганному мифами прошлому. Ну, аналогично, как всякая всячина о что-то сливавшем Сталине, ханжеском распоряжении душами, «проспал фронт – воспользовался тысячами судеб – использовал то, сё, материалист, ух…» – откликнулась в печально известном настоящем. Срифмовались – эпохи и мифы.
Вообще, в свете не утихающих, хотя подчас глуповатых споров в «левой» современной среде (и всего что рядом с ней, или – о неё бьется), «Азбука Анархиста» до жути актуальна; кивнуть с упрёком мы можем разве что в сторону узкой её специфики – и то, в контексте совершенно определённых событий; так, например, сложно не сорваться на «диагональ прочтения», когда идет описание событий еще до Брестского мира (3 сентября 1918 года, мир большевиков с немцами; дата тоже, напомним, изнасилованная на групповухе, где собрались все дискурсы; от нее отталкивается склоняющееся к конспирологии «Предали народ, исконно хотевший воевать, и вообще, шпиёны, на финансировании у немцев, а ещё и… жиды!», - и ультра-левое же, либо недолевое – «Предали революцию, отказались от «мировой» да «всемирной», и народ кинули!», и прочее, прочая; Махно к последнему склонялся, порой, но – незаметно, на фоне современной хайпожорской возни, и – к тому же – ему простительно, он события запечатлевал в прямом эфире жизни). Сложно – ибо мечется гурьба событий, которые в свое время не помогли запомнить ни карты на уроках истории в школе, ни документалки про «Гражданскую», ни – всученная концом столетия пропаганда; сколько нам нашумели про святость дела «Белых», и даже всякого Февраля!... – а всё равно затрудняешься, где там «Ледовый поход», где Деникинцы, почему Корнилов внезапно пропадает, и где конкретно, кроме бело-казацкого Дона и Красновского Крыма – контрреволюция.
Нестор же Махно, опосля его освобождения Февралём, попал именно в эту хаотичную стадию, да в самый русский центр пересечения этих российских событий (из века в век с разной силой повторяющихся): в-на родную Украину. Переживал: агитацию, конфликты с «красными», разоружения товарищей, подлость, слабость, недоверие, и – позорнейшее отступление, и ладно б – когда на тебя прет знакомый враг – немец; а там… родная речь слышится. Речь жителей родного «Гуляйполя»; на «окраине», в Украине – наша Гражданская война приобретает самый зловещий, хотя вроде бы и понятный окрас.
А вот отсюда скакнуть бы к иной актуальности биографического характера «Азбуки Анархиста»; сошлось: пронемецкое, прозападное украинство – оказавшееся врагом русской революции, замахнувшейся было на, как минимум, полумир!...
Сквозь судьбу Нестора Махно виднеется нам роспись подлинно, простите уж – «русского украинца». Не питая никаких, абсолютно – «националистических» подвижек, да и склоняясь вообще к ультра-левому воззрению, Махно… - о, как любо-дорого (и страшно!) вглядываться в это: просто волею судьбы человека столкнуло с чужеродной национальной прихотью, подросшим корешком Родины: пронемецкое, проавтрийское украинство. Тут-то и в пору б задуматься, прибегая не то чтоб к «сравнительному» методу, а скорей даже к житейской прагматике; не можем ли мы раскинуть так вереницу событий…
Сперва: совладать-таки надо с фактом, что происходившее в Западной Украине, и даже в Германии-то в самой, - тоже, какие-никакие, а – «революции». Левым той России было удобнее называть это контрреволюцией, и логика в этом была, но - можно распределить даже просто по уровням: по отношению к революции в России – да, «контр», по отношению же к своим пространствам – «контр» лишь экономическое, и то, спорно – а по факту всё то же: в малых масштабах – а свои «мини-гражданские», малой кровью – и, свои перевороты государственности с ног на голову.
И тут и лезет-то крамольная мыслишка: а не можем ли мы… - чуть огранив истину в национал-большевистский дискурс!… – и здесь найти лишний повод истрактовать «русскую революцию» как «русскую» не только этимологически-географически, но – как «национальную»? Вот она, революция, очерчена оказалась (не без усилия, косвенного – большевистского же руководства) четким геополитическим пространством, с претензией уж откровенной – на бывшие границы Российской же «империи»; вот она, как окровавленный результат – столкнулась с результатом соседской революции. «Революция» в таком случае, стихийное движение – все равно становится некоторой формой «государственности», а значит, в современном лексиконе - и «нации», – и, в таком случае, на Махно становится еще более интересно посмотреть; нет, не особо липнущей к нашим пространствам оплеухой «националист!» его, конечно, не наградим, но… - кто он, геополитически? Украинец, русский?
Конечно – русский. Просчитывается материалистически: ибо поддержал русскую революцию. Ну, а вдогонку было – так:
«Кроме того, железнодорожные служащие гетманского царства поделались такими «украинцами», что на вопросы, обращенные к ним на русском языке, совсем не отвечали».
Ах!... – ладно, не комментируем рифму, хотя – «двойная».
(Нестор Иванович и Павел Ефимович – Дыбенко, с кем брали Крым. Крым!...)
Конечно, в плане «истины». помимо мемуарной составляющей слегка портит книгу и следующее: литературщина; Махно здесь не на руку, вдруг, играет его литературная некая предрасположенность, что позже выльется в стихах нездорового для военного человека потенциала, напоминающих, кстати, о стихах Моторолы, - да и понятно: аналогом рэпа тогда были народные песни, военные песни, не всегда гениальные, отнюдь не всегда – и из них, с поправкой на осколки доносившегося Серебряного века, и извлекал нужные себе смыслы – Нестор Махно. Вслушайтесь же в это:
«Кони версты рвут наметом,
Нам свобода дорога,
Через прорезь пулемета
Я ищу в пыли врага.
Застрочу огнем кинжальным,
Как поближе подпущу.
Ничего в бою не жаль мне,
Ни о чем я не грущу.
Только радуюсь убойной
Силе моего дружка.
Видеть я могу спокойно
Только мертвого врага.
У меня одна забота,
Нет важней ее забот...
Кони версты рвут наметом,
Косит белых пулемет»
А в это – вчитайтесь!
«Когда мы перескочили горку, нам открылось село. В нем оказались то здесь, то там уцелевшие домики. Церковь и лес говорили о том, что это именно село Дибривки.
Чем ближе мы подъезжали к селу, тем яснее мы видели полуразрушенные стены домов с их обгоревшими, черными верхушками. Но людей не видно было. На сердце становилось тяжело при виде всего этого. Товарищ Щусь и некоторые из повстанцев-дибривчан долго и молча всматривались в село. Затем Щусь, всхлипывая и вытирая слезы, катившиеся из глаз, как у ребенка, спросил меня:
— Батько, ты видишь, что сделано с селом?
И тут же прилег на переднюю ключицу седла и замолк...
Я повернулся к повстанцам и крикнул: «Повод!» Это заставило товарища Щуся снова выпрямиться в седле и, пришпорив лошадь, поравняться со мною».
Плохо в этой «литературщине» — только факт, что создается явный повод скорчить недоверие на лице, недоверие – вероятному художественному обобщению и соотношению этой художественной субъективности с реалиями. Хотя, лично я «Батьке» - верю.
(А когда он выглядит как эдакий интеллигент – тем более, почему-то.)
… И – многое, многое. Пояснен «антисемитский» контекст, по типу, обобщим: мол, извините – у вас столько десятилетий-столетий в «черте оседлости» нехило так разыгрывались все козыри антисемитизма, а теперь и Белые за эти карты взялись (ибо – оправдаем их! – в суматохе особо не за что более; «Антанта» и предрассудки, - остальное приватизировали, внезапно, большевики), предрассудок подбадривается и силен; я – что могу сделать?.. – а я вот и делаю, что могу. И – судит евреев наравне с остальными, и даже отдельную «еврейскую роту» создает, и объясняет, почему преступления её членов сильнее бросаются в глаза у русского и украинского народов. К слову об этой «роте» - в сериале как раз была аналогичная сцена, и – хотя тоже шибко повернутся в неизвестную сторону, но – по-своему интересная.
Еще: книга – повод задуматься о таком понятии как «махновщина». Им раскидываются направо и налево: левые, правые, ага… - упуская из виду: мало того, что в тех условиях, в которых Махно находился (по сути – засланный в опаснейший тыл русский Че Гевара) – ничего кроме «махновщины» проявиться и не могло, ибо – кругом враги, - так и… извините: в жути «Гражданской войны» всё – махновщина. И «белый» террор, и – «красный», просто эти чуть более озабочивались формальной стороной дела. Вообще: не цените вы жизни, если расстрел по наскоро скомканной надписями бумажке вам кажется более справедливым лишь по факту этой бумажки; за амбаром, сиюминутной местью – бывает и то честнее. Но, понадеемся – ни нам, ни вам этого проверять не предстоит.
И… - «большевистский» вопрос и освещать особо не будем, все и так более-менее понятно; да, в мемуарах Махно, уже на момент их написания лицезреющий Сталинский вариант продолжения дела Ленина – горячо оскорбляет советскую бюрократию. По сути, Махно на две вещи в обиде: как будто б – на саму нереалистичность революции, почему и проецировалась потому эта обида – на единственного возможного виновника ситуации, пусть этот «виновник» и – самая революционная реальность, которая только возможна. И – обидно за советский дискурс, чему отдельно Махно посвящает свои «ответы», - историкам, пропагандистам, которые как-то спешно затушевали сильнейшее способствование анархистов делу советской революции «юго-западе России», и в Крыму.
Обобщая: «Азбука Анархиста» - не соответствует той главной цели, что в нее закладывал Махно – агитационной; но, внезапно, способствуют его мемуары – цели реабилитирующей. Он ведь и манифестом разошелся, очень скучно поясняющим основы основ «анархизма», - так скучно, что вся «мемуарная» часть оказывается раза в три литературней манифеста. Нет; книга не очень подойдет для агитации – тем более, коли внимательный читатель набредёт на упрек в адрес теоретиков же анархизма… Зато, даже без узко-специализированного интереса – книга возвращает неостывшей реальности - ее запахи. Очень, повторим, актуальные на сегодня, - и не только в смысле последствий 2014 года. Грех будет не поделиться статьей с «Сигмы» - «Анархистское решение проблемы глобального потепления», которую там вспомнили в связи с пандемией.
https://syg.ma/@aduremar/anarkhistskoie-rieshieniie-probliemy-ghlobalnogho-potieplieniia
Статья – интереснейшая; лишь в меру утопичная. Биотопливо, коммуны, природа, смена парадигмы… - провинция застоялась, и в свете каких-то да долженствующих последовать изменений (не будем розовостекольны: не факт, что исключительно благоприятных), - но очевидна вероятность пусть даже сугубо прагматичного сдвига внимания в сторону «провинции». Пусть слегка «буржуазными» руками даже – знаете, притихает этот гонор ненависти, когда вспомнившей о провинции буржуазией прокладывается дорога к её внезапно появившимся дачам – по гулким и ранее еле проходимым местам.
Из Отечественных анархистов, столь русских людей, что готовы были отказаться на общемировом уровне они - от всякой нужды в «Отечестве» и «русскости» (но на русском же языке - «Кони версты рвут наметом»!...) – только Кропоткин достаточно истеоретизировался насчет концепта будущности, но Нестор Махно, внезапно - становится самым близким для нас ключиком к этому, нарисованному в статье, будущему; а все потому, что любил он стрелять из пулемета с тачанки – по решившему посягнуть на деревню блядству. Потому что – «Батька».
И не надо – про «утопию», ни «анархическую», ни Махновскую: сделайте поправку на прагматический идеализм надвигающегося метамодерна, на то, как вы умеете чередовать никуда не девающуюся мечту – с явно противоречащим им бытом, и… - окажется, что утопии после постмодерна стали только реалистичнее. Просто – к ним надо очень творчески подходить. А Махно и прочих – надо простить, и простить – так: они были – тотально новы в своих идеях, и шрам Первой Мировой был такого масштаба, без припоминаемых человечеством аналогов, такой страшной и такой глобальной войны – что… - сообразно глобальным и целебным виделся, как анархистам, так и коммунистам – способ от войны этой излечиться. Война и сопутствующие события оказались дьявольщиной такого рода, что сразу потребовался рай, - и тут даже видение некоторыми большевиками родной страны в качестве «топлива в пожаре революции» готовишься простить. Но простить – со злобным эдаким оскалом.
Как у батьки Махно.
А.К.