Легенда о Джеке
Три дня назад началась эта страшная гроза.
Нас было пятеро. Всего три дня назад нас было пятеро. Чёртов праздник.
Мы всего лишь хотели поклянчить немного конфет и шоколада. Да, костюмы у нас были не очень. Сделали из того, что смогли. В наших семьях не так уж и много можно найти. Это и подтолкнуло нас выйти на улицы.
Да - это риск. Но мы пробуем сладкое слишком редко, а тут можно достать его честно, не воруя...
Но, тогда нам не повезло в первый раз. Рид с его дружками-прихвостнями, одетыми в банду скелетов, поймали нас на центральной улице.
Городок то у нас небольшой, да и детей немного. Все пытаются отхватить свой сладкий кусок праздника. А банду Рида все окрестные дети боятся. Это дурачье без мозгов запугали своей силой и численным превосходством. Запугали настолько, что никому и в голову не приходило идти против их.
Вот и в этот раз пришлось бежать от них. Скрылись в южном районе, тут было уже мало домов. Окраина города. Мы попробовали сунуться к ним, но они уже раздали все конфеты.
Попробовать хоть что-то хотелось. Желудок урчал. И мы рискнули.
Мы решили выйти из города, в деревушку неподалеку. Она была почти заброшена, там оставались жить несколько семей, которые наотрез отказывались перебраться в городок. Большинство домов пустовало.
Небо тогда заволокло тучами. Но мы не придали этому большого значения. В наших краях грозы не редкость. Да и мы думали попытать счастья в нескольких домах, раздобыть хоть немного сладостей и успеть убежать домой.
Всё поменялось в одно мгновение. Вот над нами клубятся тучи. И вдруг видишь лишь кадры, как в нашем старом кинотеатре, когда зажевывается плёнка.
Молния осветила на мгновение. Засветила мир перед глазами. Дождь. Нет. Ливень. Нет, что-то неведомое. Как конец света. Тонны воды падающие на грешную землю. Лицо заволокло водой. Порыв ветра с злой силой едва не уронил на землю. Я оглядываюсь. Пытаюсь найти ребят. Кричу.
Два огонька вдали моргнули и пропали. Ветром меня закрутило вокруг оси. Я вижу ребят. Бледные лица. Большие глаза. Мы сбились в кучу. Оглядываюсь. Нужно укрытие.
Недалеко лишь старый дом. По виду он давно заброшен. Разогретого камина не дождешься. Но укрытие от дождя и ветра, сойдет. Я дал сигнал ребятам. Порывы ветра сбивали и уносили слова. Но жесты были видны. И дрожь.
Пригибаясь под ветром и пряча лицо от дождя мы продвигались к крыльцу. Я оглянулся на ребят и впервые заметил его. Туман.
Я застыл. Глаза сузились. Ветер хлестал по лицу. Но я не отворачивался. В наших краях туман - огромная редкость. Здесь слишком ветрено. Особенно осенью. Последний туман видел тринадцать лет назад.
Но приковало мое внимание не это. Туман двигался. Равномерно. С всех сторон. Окружал. Дом, куда пытались добраться мы.
Всё это мне очень не нравилось. Но изменить ничего уже нельзя. Туман, молнии, ветер и ливень. Всё решило за нас. Мы пробирались к дому. На ходу срывая мокрые куски бумаги, что раньше заменяли нам костюмы. Лицо и руки были черными. Уголь, вытащенный из печки, и заменивший грим, размазался.
На крыльце, под защитой маленьких стенок, стало легче дышать. И слышать. Ребята глубоко дышали, запыхавшись. Надо было перевести дух.
Я дернул ручку. Старая дверь поддалась с противным скрипом. Давно сюда никто не заходил.
Дом был стар и пуст. Дерево местами начинало подгнивать. Мебели почти не было. Окна в некоторых местах разбиты. Вещей не было. Видимо хозяева увезли всё, что можно было. Точнее почти не было...
Тогда нас было пятеро. Я - Джим. Я был старшим. Мне исполнилось тринадцать. Бэкки - была единственной девочкой в нашей компании, она была сестрой Рона. Им было по двенадцать, двойняшки. Билл и Дэни, ребята с окраин. Десять и одиннадцать соответственно.
Они были напуганы. Целиком промокшие. Остатки костюмов были содраны и сброшены в угол. За окнами бушевала гроза. Но молнии были видны всё меньше. Всё вокруг заволакивал туман. Странно, но он не просачивался сквозь дырки в окнах. Он окружал. Подавлял.
Он заглушал звуки. В нём пропадал мир. Я открыл дверь, выглянул на улицу. Гроза бушевала. Звук был заглушен. Как будто слушаешь через пуховую подушку. Но она била. Нещадно и неутомимо. Туман подбирался всё ближе к крыльцу. Уже скрылась в нём первая ступень. Я захлопнул дверь.
Зубы стучали. То ли от холода, то ли от страха.
О том, чтобы выйти на улицу не было и речи. Вокруг много крутых обрывов. А при такой видимости шансов упасть и свернуть шею было больше, чем от удара случайной молнии. Выбирать не приходилось.
Мы порыскали в доме. И тогда мы нашли её.
Еды в доме не оказалось. Может забрали хозяева, может кто-то еще вытащил до нас. Но еды толком не было. Повезло еще, что толстый Дэни прихватил из дома кусок сыра. Не хилый такой кусок. Почти три фунта. Он его притащил на дне корзинки для сбора сладостей. Он всегда таскал с собой еду. Это то, что не дало нам тогда умереть от голода...
Мы нашли камин. Но ни дров, ни спичек, ни газет мы не нашли. Была лишь одна книга. Странно. Она так одиноко стояла в шкафу. На среднем из трех стеллажей, на второй полке...
В отличии от шкафа, она была без пыли. Если бы у нас в тот момент были спички, мы бы не раздумывая бросили её в огонь, лишь бы согреться. Было очень холодно и противно. Мы бы её даже не раскрыли. И возможно всё пошло бы не так.
Книга была старой. Знаете, бывают книги, которые взяв в руки, можно сразу отнести к разряду древних? Она была такой.
Древняя. С желтыми страницами. Пустыми желтыми страницами. Почти все были пустые. Кроме первых трех. Одна носила лишь название "Легенда о Джеке".
А дальше была Она. Легенда. Я стал читать вслух.
Теперь я хочу забыть ту легенду. Но расскажу о её сути.
Много лет назад один ирландец дошутился. Шутки с дьяволом не проходят даром. Дьявол в гневе наслал проклятье на его родину. Раз во тринадцать лет природа оказывается в власти падшего. Он обрушивает на дома и жителей весь свой гнев. Устрашая молниями, ветрами и потоками воды людей.
Забирает свой мрачный урожай в канун дня всех святых. Молнии сжигают дома и людей. Туман обманывает и заманивает людей в овраги и болота. Ветер сбивает с ног, а вода утаскивает его потоками к себе в реку. Множество людей погибает в эти дни. Дьявол стремится устрашить, чтобы больше никто его не обманул.
А сам ирландец, своей неприкаянной душой должен смотреть на мучения своих предков. Его зовут Джек и это его вечное проклятье.
И даже мрачная душа пройдохи Джека не выдержала, глядя на эти мучения. Взмолилась его душа Богу о помощи. И просила душа прощения у дьявола. Клялась не обманывать. И молила о заступничестве над невинными.
Бог внял его молитвам, но и дьявол был в своих правах. И дарована была Джеку способность спасать. Тридцать три души он должен был спасать каждые тринадцать лет. Едва спасет он тридцать три души, как буря страшная прекратится. Не будет больше жертв.
А спасти он может, показав узкую тропу за границы бури. Проложив вдоль пути маленькие огни-угольки, засунутые внутрь тыкв, которые спасают угольки от ветра.
Но и здесь не всё так просто. Не хочет дьявол выпускать жертвы из своих рук просто так. Буря изменчива, как и путь сквозь неё. Кто хочет выйти, должен рассказать страшную историю. Умолить дьявола страхом. Положить ужас на его алтарь. Одна история - один путь. Один путь - одна спасенная душа.
Такова была легенда. На этом страница обрывалась. Остальные были пусты.
Мы не верили. Мы искали путь. Ждали, что буря уйдет. Смеялись над страшной сказкой.
Мы смогли прожить так сутки. От сыра не осталось и следа. Буря не утихала. За нами не приходили.
И тут посреди разговора, Бэкки начала тихим, дрожащим и запинающиеся голосом. Я плохо помню её слова. Черные тени, крадущиеся за непослушными детьми, тени под кроватью. Она бормотала, голос был едва слышен. Зубы дрожали. Усталость, холод, отчаяние. Она проглатывала слова. Повторяла и начинала заново предложения.
Как плохо заученное стихотворение, в страхе получить плохую оценку. Последняя фраза повисла в воздухе. Что-то типа "больше его никто не видел". Теперь это звучит иронично. А тогда, в этой фразе была неуместная надежда. Она взглянула на входную дверь.
Лицо её вытянулось и озарилось улыбкой.
"Мне пора" - сказала она. Словно что-то услышав. Будто её позвала мама. Мы не успели ничего понять, а она уже скрылась за дверью. Выбежав на крыльцо мы успели лишь заметить, как она бежит по узкому коридору без тумана, внутри бури, освященному оранжевыми тыквами.
Казалось коридор гуляет внутри бури, вот она бежала справа от крыльца. Теперь кажется, что слева. Вслед за её шагами коридор сразу заволакивало туманом. Миг и она исчезла.
Мы растерянно всматривались в туман. Вспомнить где её увидели в последний раз не получилось. Рон, её брат порывался убежать за ней. Но мы его удержали. Бежать вперед, не зная куда, было хуже самоубийства.
Рона хватило ненадолго. Он был весь замкнут и подавлен. Вечером, всхлипывая, перед сном он рассказал свою историю. Свою плату. Про ожившее чучело. Он рассказывал лихорадочно, торопясь. С каждым словом его страх превращался в надежду. Лишь замолкло последнее слово, он вскочил и с ликованием "Да, папочка" он выбежал на улицу.
Мы знали, что мы увидим. Тыквы в этот раз были повернуты к нам лицом. Странно вырезанные рожицы будто насмехались над нами. Те, кто еще остался в доме. Сквозь прорези глаз недвижимо горел огонь. Казалось, ветер ему нипочем.
Так закончился второй день. И начался сегодняшний. Нас осталось трое. Мы боялись и понимали. Еще одна история и нас останется двое. Никто не пришел за нами. За окном ничего не менялось. Выход только один. Он легок, одна история и ты бежишь по светящиейся дорожке туда, на свободу. Но мы почему-то не торопились.
Мы сидели молча. Первым сдался Дэни. Глотая слезы, чувствуя себя предателем. Он говорил про ожившую еду, которая пожирала людей. Рассказывал и всхлипывал от сотрясающих всхлипов. История закончилась, он грузно поднялся. И поплелся к выходу. В глазах было ликование. Надежда.
Мы остались вдвоем. Глянули друг друга и начали рассказывать историю друг другу одновременно. Правда он начал раньше и закончил тоже. Он вскочил первым. Глянул на меня. Казалось он хотел остаться, но что-то влекло его к выходу. Вслед ему договаривал свою историю и я.
И тут я услышал его. Голос моего дедушки. Странно, краем сознания, я помнил что он умер несколько лет назад. Но голос был таким родным и теплым. После трех холодных и голодных дней он так манил. Он обещал уют и безопасность. Я побежал на голос. К выходу он становился всё громче и ближе. Я спешил.
Нет, эта половица. Дом был стар. Половицы отходили и я упал, споткнувшись уже у самого крыльца. Ударился головой о дверь.
В глазах всё плавало. Звуки смешивались. Краем уплывавшего сознания я зацепился за голос дедушки. Он звал меня куда-то. Вёл. Обещал показать дорогу. Я кое-как нащупал ручку двери. В глазах всё смешалось.
Огоньки тыкв манили меня. Прыгали в глазах, как сумасшедшие. Я пытался удержать их взглядом, но они уплывали. Голос в ушах становился то громче, то тише. Под рукой оказался поручень крыльца. Я спустился. Земля поплыла.
Кажется слева был огонек. Да, наверняка. Лишь бы найти. Лишь бы выйти на тропу. Рассказать историю больше некому. Страшно. Последний шанс. Я последний. Странно. Бэкки же ушла день назад? И до сих пор никого не провела сюда? Не время для мыслей. Я вижу уголек. Почти схватил. Где же он? Голова...
Я потерялся. Чертов туман. Я потерялся и взвыл. Я крутился кругом. Пытаясь увидеть уголок. Пытаясь вернутся к крыльцу. Где. Где. Где он?
Голос почти не было слышно. Я напрягал слух и сознание, пытаясь зацепить ускользающую спасительную нитку. Нет. Тщетно. Стоять на месте страшно. Я побежал. Побежал сквозь туман. Наугад.
И выбежал. И выбежал из тумана...
Дальнейшие несколько часов я плохо помню. Я выбежал из тумана. Помню, увидел огонек и обрадовался. Я нашел её. Нашел тыкву. Она меня выведет.
Рассказывали, что я увидел факел, вскричал, побежал и на ходу начал заваливаться. Меня подхватила на руки одна из поисковых групп. Я упал без сознания. Холод, усталость, голод, страх и нервы съели мои остатки сил.
Очнулся я в кровати. Попытался сесть. Не было сил. Рядом сидела мама. У неё были опухшие от слез и бессонных ночей глаза. Она обняла меня.
Говорят, я без сознания нёс странный бред. Пытался встать, кричал, что должен идти за угольками.
Я спросил про Бэкки и остальных, наткнулся на обеспокоенный взгляд. И тогда мне всё рассказали. Взрослые рассказывали, а я покрывался противными мурашками от жуткого страха и понимания.
Не было бури. Не было ничего. Мы пропали три дня назад. Нас тщетно искали все эти дни. Весь городок был поднят на уши. Днём и ночью неустанно прочесывали все окрестности несколько поисковых отрядов. Пока не наткнулись на меня. Я выбежал из ниоткуда.
Остальных не видели. Не было никакого тумана. В этих местах не бывает тумана. Была небольшая гроза с дождем, но они быстро прошли. Ничего особенного...
P.S. Кроме меня больше никого не нашли. Остальные ребята пропали. Их никто не видел. Следов не осталось. Тот дом прочесали вдоль и поперек. Нашли только оставленную обертку от куска сыра. Книги той не нашли.
Говорят, эту книгу видели через много лет в другом городке. В ней были желтые страницы и была легенда, другая легенда. В ней говорилось о Джеке.
Голодном Джеке, что обречен на вечное проклятье. На вечный голод. Утолить который, ненадолго, он может лишь чистыми душами. Душами детей. Душами под любимыми приправами Джека.
Страх и надежда, лучшие специи. Любимое лакомство.
@ Леонид Павлов.
