viper

7 лет назад

Пророк

Руки дрожали. В глазах всё плыло. У этого настоя есть много нехороших побочных эффектов. Но без него еще хуже.

Осталось растолочь стебель лисоцвета и несколько листочков айтрила. Добавить в смесь. Настоять ночь на воде. К утру будет готов. Лишь одна ночь. Одна ночь снов.

Проклятая лихорадка. С каждым снадобьем она всё усиливается. Вот и сегодня, я не справился с дрожью в руках, одно неудачное движение и весь остаток готовых настоек обрушился на деревянный пол старой избы.

Пришлось в спешке готовить новое. Что угодно лишь бы не видеть больше снов. Никогда. В этой жизни. И в следующей. И в остальных.

Всё началось давно. Слишком давно. Несколько жизней тому назад.

Я уже плохо помню первые жизни. Но к несчастью, самые яркие моменты впились в память намертво. Снадобье помогает забыться, но и оно не совершенно.

Когда-то давно. Я помню было жарко. Много камня. Пустыня. И ощущение неземного. В моей памяти остались лишь образы. Жуткие, страшные образы. Но для себя я решил, что это был Древний Египет. Не так важно. Это была проклятая жизнь. Тогда я впервые увидел.

Тогда я прозрел. И получил могучий дар и страшное проклятье. Я стал Видеть. Видеть сны о будущем. О страшных событиях, что должны были произойти. Я взвыл среди грозовой ночи. Проснулся и помчался. В первый раз и в многие последующие, я помчался к сильному сего мира.

В надежде, что ко мне прислушаются. В надежде изменить увиденное. Жалкая попытка. Жалкий человек, жалкая букашка, песчинка, микроб, ничто в сравнении с вселенной. Случайно наткнувшиеся в дырочку на ткани судьбы. Заглянувший и увидевший секреты мироздания.

Возомнивший, что может что-то изменить. Всё давно начертано. Не в моих, ни в силах кого из людей, что-то изменить. Тогда я еще думал иначе, теперь я это знаю.

Но тогда я бежал к сильным мира, убеждал, рисовал страшные картины будущего, катастроф, трагедий, смертей. Я был уверен, что это мой дар. Щит, данный богами миру. Я верил, что я избранный.

Тщеславный и жалкий. Проклятый. Вот кем я считаю себя сейчас. Теперь я бегу от людей. Тогда я стремился к ним.

Сильные мира слушали меня, внимали. Не все. Но многие. Впрочем, от того, что они меня слушали, становилось только хуже. Лучше бы сразу казнили или бросали в тюрьму, как поступал некоторые.

Они слушали меня и пытались всё изменить, сделать так, чтобы не произошло увиденного. Но судьбу не обмануть.

Я не прозревший. Я лишь слепое орудие судьбы.

В попытках изменить, люди каждый раз творили всё так, чтобы увиденное сбылось раньше. Всё случалось так страшно, как я предсказывал. Люди погибали, мир страдал, умирали культуры.

Если кто-то оставался жив, меня обвиняли колдуном. Меня жгли, распинали, топили.

И вновь я рождался. В другом обличье, в другое время, в другом месте. Часть жизни я жил в блаженном неведении. Но, примерно когда мне исполнялось двадцать лет, я видел первый сон. Иногда это было раньше, иногда позже. Но чаще всего в этом возрасте.

Я видел первый сон, и вместе с ним мне приходила память о прожитых жизнях ранее.

Вновь и вновь, видя ужасное, я не мог справиться с собой. Я верил в людей, верил, что можно всё изменить. Я не учился на своей боли. Я бросался на копья судьбы. Жертвовал своей жизнью, в жалких попытках хоть что-то изменить, хоть кого-то спасти.

И неизменно я умирал проклятым. Последние звуки были лишь проклятья в мой адрес, рыдания и крики.

Тогда к мне пришла эта мысль. Что если ничего не делать. Что если я не предвижу события, а я их катализатор. Начало. Источник. И если ничего не делать, то их и не случится.

Как я был глуп. Это было страшно. Всё случалось. Вулканы, землетрясения, наводнения, войны, убийства. Всё случалось.

А я ничего не делал, чтобы это изменить. Я просто смотрел. Смотрел как умирают тысячи людей, как они умирают на моих глазах в второй раз. Сон и явь смешивались в моем сознании. Я смотрел и понимал, что я ничего не сделал, чтобы помешать этому. Ничего не сделал, чтобы осталась в живых эта маленькая девочка с навеки замершим лицом.

Чтобы этот маленький мальчик, когда-нибудь влюбился в эту девочку. Этот мальчик, чьи глаза мне снились в ту жизнь каждую ночь. Чьи глаза прятались в моих мыслях. И выходили наружу, как только я закрою веки.

Я сходил с ума. Видел, зная, что вижу. И зная, что я ничего не могу изменить. Я умирал. Спрыгивал с скалы. Топился. Уходил в дикий лес, быть пищей для волков, значит уже прожить не зря.

Каждая жизнь была мучением. Где-то я выдерживал. Я стискивал зубы, при очередном воплощении сна в реальность. Я доживал до старости. Я никому не сообщал о своих снах. Но я был один. Я не мог быть счастливым. И лучшее, что у меня получалось сделать, это жить одному. Существовать одному.

Я пытался забыться. Не спать. Дурманить себя, всем, чем могу. Алкоголь, наркотики. Я перепробовал всё. Всё, что изобретали по ходу истории, чтобы утопить свою жизнь.

Но это почти не помогало. В дурмане я видел сны размыто, но видел. Дымки страшных картин. Я ревел и пил. Картины впечатывались в мозг. Я пытался их смыть, растереть всем, чем мог.

Каждая жизнь - проклятье. Я не знаю, были ли жизни без этих снов. Иногда, между жизнями, что я помнил, проходили целые куски истории. Века. Они проходили неспокойно. И я не мог понять, знал ли я об этих прошедших катастрофах.

Всё запуталось. Я перестал считать, сколько я прожил жизней, и сколько видел оборванных судеб. Иногда я вновь пробовал изменить судьбу, иногда я уже после первого сна обрывал свою жизнь.

Не так давно, три-четыре жизни назад, я узнал о древнем учении. О медитациях и рецептах тайных зелий, передававшихся из поколения в поколения монахами монастыря. Всё, что поможет забыть про эти сны. Жить без них. Не знать о них.

Не мешкая я направился к монастырю. Я был смирен, подавлен и напуган. Монахи увидели на мне клеймо страшного бремени и тяжелой ноши. Не знаю, поверили ли они в выдуманную мной историю. Но я не могу им рассказать правды.

Они согласились меня научить. Я остался у них.

Прошел месяц. Медитации давали неопределенный эффект. Иногда я мог глушить сны, иногда сознание сдавалось и сны прорывались. Смешиваясь в мне, я видел древние катастрофы и катастрофы из неведомого будущего.

Но одно помогло мне. И помогает сейчас. Рецепт зелья из древних трав. Учитель, старший из монахов, сварил мне такое зелье. Он рассказал, что наблюдал за моими попытками. Сказал, что чувствует, как я мучаюсь. Сказал, что оно поможет. Но это лишь дополнение к медитациям.

Сказал, что есть страшные побочные эффекты. И что нельзя злоупотреблять им. О, что он знает о страшном? После долгих просьб, он сдался. И рассказал рецепт.

После месяца в монастыре мне пришлось его покинуть. Прервать учение в медитации, и запомнив рецепт зелья, уповать на него.

Через два дня монастыря не стало. Страшная лавина стерла монастырь и погребла всех, кто был мне наставниками весь этот месяц. Лавина, что я видел в сне, за три ночи до прихода в монастырь.

Ту жизнь я не смог спокойно дожить. Зелье помогало против снов. Но чувство, что я предал тех, кто спас меня, не прошло. Я выбрал себе наиболее болезненную и долгую смерть, надеясь через боль и мучения, очистится.

Всю следующую жизнь я посвятил травам. Я искал замену тем, что сложно найти. Я поставил себе цель и старался не обращать внимания на сны. Мне приходилось испытывать зелья, с другими травами, на себе. И не всегда они срабатывали. И тогда сны прорывались. В конце еще одной нервной жизни, были созданы несколько рецептов.

Теперь в зависимости от того, где пройдет моя следующая жизнь, я смогу использовать тот или иной рецепт. Последующие две жизни прошли легче, я видел лишь пару-тройку снов, а потом создавал себе зелья по памяти.

Так было и в этой жизни. Время стирает. Я уже плохо помню свой первый сон в этой жизни. Ветер, страшные волны. Люди, что как щепки, улетали в бушующую воду. В этой жизни у меня был лишь один сон.

Я ушел из дома сразу после него. Только так можно дать жить спокойно людям, что тебя родили. Я ушел далеко от людей. За прошедшие жизни я выработал много навыков. И они мне все пригодились. Я смог создать себе жилье.

Далеко от города, в лесу, я стал отшельником. Изба, небольшой огород и сад. Вокруг лес, что будет помогать жить. Животные, растения, птицы. Недалеко озеро. Всё, что нужно. И главное травы. А значит - жить без снов.

До сегодняшнего дня всё шло правильно. Десять лет всё шло, как надо. Но сегодня опять может присниться сон.

И он приснился. Знакомая местность, знакомые черты в двух постаревших людях и что-то едва уловимое в чертах маленького девятилетнего мальчика. Зима, метель. Всё вокруг трясется. Землетрясение. Я вижу крик, я слышу слезы. Я чувствую испуг этих людей. Всё во мне перепуталось. Улица и несколько трупов. И падающий снег.

Я проснулся. Проснулся с давно забытым, древним криком. Проснулся в слезах.

Я взмолился. Уже много жизней назад я устал шептать, молить, вопрошать и кричать, пытаясь достучаться до того, кого нет. Я устал проклинать и просить забрать этой злой дар. Небо было глухо.

Но сейчас оно должно ответить. Так нельзя. Они не виноваты. Я все еще помнил их. Несмотря на десяток лет. Несмотря на тысячи выпитых зелий. Несмотря на жизнь в забытье.

Люди, что родили меня. Люди, что наверняка уже похоронили меня. Люди, что просто продолжили жить. Родители и мой брат. Брат, которого я увидел в первый раз. И возможно в последний.

Я молился в пустоту. Слезы застилали взгляд. Крик резал горло. Я кричал от знания, что всё напрасно. Я видел смерть сотни раз, но еще никогда она не резала меня так больно.

Была лишь осень. И выпал только первый снег. Но я знал, что всё случится через три дня. Времени было в упор. Мысли мои метались. Времени на что? Ничего же не изменить.

Но я должен был попытаться. Должен. Хотя бы быть рядом в этот момент. Ничего не изменить.

К полудню я покинул свой дом. Я взял с собой настойки. Но для ясной головы мне нельзя их принимать. Я должен терпеть. Ради них.

Третий день. Две ночи кошмаров. И утро сквозь метель и пургу.

Снег ослеплял глаза. Вода утяжеляла лицо, пропитав заросшую за много лет бороду. Я был уже на той улице. Глаза жадно впитывали родные черты. Я всматривался в номера домов, сквозь пургу. Тогда я почувствовал первые толчки.

Было раннее утро, выходной день. Люди еще спали. Никого не было на улицах. Никого, кто мог бы почувствовать зарождение неизбежной катастрофы. Почувствовать и предупредить. Лишь усталый, дрожащий и почти обезумевший бродяга.

Первые толчки были совсем слабыми и ощущались наверное, только на улице. Я побежал, не разбирая дороги, надеясь почувствовать родное место. Неслышно было собак. Наверное, если бы в домах жили животные, они могли бы спасти много людей. Предупредить. Но.

Я чуть не пробежал мимо. Всего мгновение было решающим. Взгляд зацепился за знакомую калитку. Я подбежал и увидел тот самый номер. Номер, что мы с отцом рисовали вдвоем в теплый, летний и тогда еще беззаботный день.

Всё спуталось. Я ворвался в дом. Я кричал, я будил. Я выталкивал их на улицу. Меня не узнали. Кто бы узнал бродягу. Не знаю, почему я не сказал своего имени, может я его тогда не помнил. Я лишь кричал и махал руками. Я приказывал им выбегать на улицу. Наверное, это было страшно.

Пурга усилилась, когда случился страшный толчок. Дом покрылся трещинами. Ворвался хаос. Много страшных звуков. Бьющиеся посуда, звук расползающихся трещин. Крики родителей. К тому времени они уже достаточно пришли в себя. Они выбежали из комнаты, я с опозданием за ними.

Нас разделила трещина. И она всё ширилась. Еще мгновение. Теперь нельзя и перепрыгнуть. Из крыши над нами выпадали балки и проваливались вниз, в темноту, сквозь остатки пола. На шум и крики выбежал мальчик. Он был по мою сторону. А они были по другую. У лестницы.

В тот момент будто на мгновение остановилось время. Замер падавший снег на улице. Затихли звуки. Трещина перестала расширятся. Я видел лишь её взгляд. Мамы. Мамы, что смотрела на меня. Она смотрела на двух своих сыновей. Она узнала меня. А может я только хотел, чтобы узнала.

Уже не важно.

Дальше лишь мгновения. Я схватил брата. И ринулся в комнату. Открыл окно. Что же, не в первый раз. Надеюсь, я всё верно рассчитал.

Прыжок. Дерево. Карниз второго этажа. Дерево. Карниз первого. Я принимал удары препятствий на спину, прижимая брата к груди. Каждый удар снижал скорость падения. Возможно, можно бы было по-другому. Но времени думать не было. В момент перед прыжком дом еще раз сильно качнуло, я лишь надеялся, что родители успели выбежать из дома.

Миг до падения, я успел сбросить брата с груди на большую кучу собранной осенней травы, припорошенной снегом. Надеюсь отделается лишь несколькими ушибами. Жаль, что стог такой маленький и вдвоем нам там нет места.

Удар. Падение. Спину прожгло болью и раскололо. Что же, не в первый раз. Не в первый раз я умирал. Последний миг, застывшая в глазах картинка. Я видел выбегающих из дома родителей, встающего им на встречу брата и рушившиеся в бездну дом за их спинами.

Улыбка застыла на изможденном лице. Лёд таял на губах. Это жизнь последняя, я знал это. Видел во сне.