[Проза] Царь подводных драконов (рассказ из цикла Пряности) Часть 7
Автор: @ondatr
Редактор: @nikro
Что же это за загадочный груз, который надо перевозить в такой тайне?
Халеб, не прощаясь, перелез через борт в сампан. Через полчаса каракка, выбрав якорные канаты, подняла латинский парус и покинула гавань Паданга.
Спустя двенадцать дней, ближе к полуночи "Беатрис" стояла недалеко от берега в глубокой узкой бухте на северо-западной оконечности острова Ява, отмеченной на карте Халеба еле заметной точкой. Луна, словно огромное медное блюдо зависла над мачтами, бросая на воду чёрные тени от собранных парусов. За серой ширмой близких зарослей и толстых пальм мелькнул свет факела. Родригу поднял фонарь и помахал им из стороны в сторону.
– Ох, не нравится мне всё это, ох, не нравится, - бормотал Гонсалу, готовя с двумя матросами балку для подьёма груза.
– Раскаркался, словно ворона, - раздражённо сказал капитан.
Аджиамбо, стоявшая рядом, успокаивающе положила руку на плечо Родригу.
– Всё будет хорошо, - прошептала девушка.
– Надеюсь, - капитан всматривался в темноту.
Вскоре на воде появились длинные тени, а через пять минут к борту "Беатрис" подошли четыре сампана. Несколько факелов освещали потные лица гребцов. Чуть поодаль на воде застыла маленькая джонка, набитая людьми, вооружёнными лукам и копьями.
– Что это за груз такой, хотел бы я знать? - тихо сказал Гонсалу на ухо капитану.
– Будут опускать в трюм, проверь, только осторожно, - ответил ему Родригу.
Помошник кивнул и рванулся к борту.
– Цепляй за крюк, легче, легче. Не промахнитесь мимо люка! - хриплый голос помощника, громкое сопение матросов и запах пота туземцев, подающих снизу корзины, вызывали у капитана раздражение.
– Быстрее, быстрее, - торопил он малайцев, перегнувшись через борт.
Спустя час, трюм был закрыт, лодки, в полной тишине отошли от каракки, но джонка с вооружёнными людьми осталась на месте. Родригу не спал всю ночь, стоя на палубе вместе с усиленной вахтой, которой он выдал аркебузы. Но до рассвета так ничего и не случилось. С первыми лучами солнца на джонке подняли якорь, спустили на воду вёсла, и она начала быстро двигаться к призрачной влажной дымке, закрывающей берег.
Родригу спустился в кубрик и разбудил помощника.
– Я часок посплю, а ты - готовь "Беатрис". Груз проверил, закрепил?
– Вот, дьявол! Забыл в суете.
– Вставай. Пошли.
В трюме связки коппары лежали поверх остального груза, но ещё не были стянуты верёвками.
– Берись, поднимай, - капитан ухватился за конец рогожи.
– Тяжело, - выдохнул Гонсалу, с усилием приподнимая мешок.
Родригу достал нож и разрезал верёвочные швы.
– Ну, что там? - помошник из-за спины капитана пытался заглянуть в отверстие.
– Вроде - корзины... Господи! Что это? - воскликнул да-Коста.
– Матерь божья! - ахнул Гонсалу. - В корзине - золото!
– Тише, - шикнул на помощника Родригу. - Сколько корзин погрузили?
– Не считал. Штук тридцать будет.
– Ставим на место. Прикрой парусиной, снова забросай коппарой. И никому ни слова. Сам приберись тут, и закрепи всё верёвками…
– То-то я думал - камни нам грузят или, что? - бормотал Гонсалу, пыхтя и ворочая мешки. - Да, ещё эта коппара. Мне тот пьянчужка Чампа говорил, что из неё и делают то самое грязное горючее масло, которое залито в горшки с фитилями. Тут достаточно искры, и всё. Читай молитву, если успеешь.
– Если успеешь? Кстати, забыл спросить. На каком наречии ты объяснялся с Чампой?
– А на пальцах и объяснялся, чтоб ему в преисподнюю провалиться.
– Ладно. Закончишь здесь, поднимайся на палубу и вытаскивай ту самую катапульту.
Через два часа, пользуясь латинским парусом и двигаясь малым ходом, Родригу вместе с плотником и Гонсалу собрал и укрепил на корме катапульту. Привязав к ней в качестве противовеса несколько камней, взятых из балласта, капитан похлопал ладонью по толстым деревянным брускам и с облегчением вздохнул.
– Ставить фок и грот, - сказал он помощнику. - А я пошёл спать. Держи на северо-северо-запад, пока не увидишь берег Суматры, а я вздремну хотя бы час. Разбудишь, если что.
Родригу открыл дверь своей каюты и увидел Аджиамбо, которая сидела у окна и читала какой-то свиток. Обернувшись на звук шагов, девушка быстро свернула свиток и сунула его в какую-то щель в деревянной переборке.
– Можешь не прятать. Это купец тебе дал? Когда ты по-сарацински научилась говорить?
– Не знаю. Так, постепенно. Халеб показывал мне литеры языка фарса.
– И, что? Всё понимаешь?
– Не всё, но главное схватываю.
– Схватываешь? - неодобрительно проворчал Родригу. - Проклятый сарацин.
– Зачем ты ругаешься и оскверняешь свои уста?
– А, зачем он смущает умы юных дев? - язвительно спросил капитан, падая на постель.
– Он не смущает. Это просто... - Аджиамбо замолчала, подыскивая слово. - Из любви.
– Какая ещё к чёрту любовь? - взвился Родригу.
– Это не то, что ты думаешь?
– А если не то, тогда за каким дьяволом ты ходишь в мечеть?
– Халеб не делает ничего предосудительного. У него любовь к ближнему - в крови.
– Надо бы пустить ему эту дурную кровь. Еретик чёртов.
– Зачем ты опять ругаешься? Вот послушай, - Аджиамбо достала свиток и развернула его.
"Поистине, Бог не любит тех, кто горделиво хвастлив! Устремляются они по земле с порчей, но Аллах не любит распространяющих порчу! Не криви свою щеку пред людьми и не ходи по земле в ликовании. Поистине, Бог не всяких любит гордецов и обманщиков! Расходуйте на пути Бога и не бросайтесь навстречу гибели, а делайте добро. Поистине, Бог любит творящих добро! Сколько раз великое множество людей сражались с вестниками, но они не обессиливали оттого, что постигало их на пути Бога. Не ослабли и не подчинились! Воистину, Аллах любит терпеливых! Речью их было только то, что они говорили: "Господи наш! Прости нам наши провинности и излишество в нашем деле, укрепи наши стопы и помоги нам против закрывшихся людей". Даровал им Бог награду ближней жизни и прекрасную награду жизни последней, ведь Бог любит творящих добро! Скажи: "Если вы любите Бога, то следуйте за мной, тогда Бог возлюбит вас и простит вам ваши провинности, ведь Бог – Прощающий, Жалеющий!"
Аджиамбо порывисто вздохнула.
– Эти слова говорил Аллах пророку Мухаммаду, а он передаёт слова Бога нам. Ты понял, о какой любви я говорю?
– Господи! - воскликнул Родригу. - Я люблю еретичку. Иди ко мне.
Аджиамбо положила свиток на стол и легла рядом с капитаном, положив голову ему на плечо.
– Ты больше не будешь браниться?
– На судне без брани не обойдёшься. Матросы любят крепкие словечки.
– Но ты и на меня выливаешь свой гнев. Я говорю о Коране. Ты больше не будешь упрекать меня, что я читаю суры?
– Ладно, читай, но не показывай свитки матросам, - закрывая глаза, сказал Родригу.
– Спасибо, - прошептала Аджиамбо, гладя небритую щёку капитана.
