[Проза] "Хронотравма" (иллюстрация специально к рассказу)
Идею рассказа подсказал флаер. Рекламная листовка, которую раздавали на улице. Красочный заголовок заманивал в парк развлечений, где помимо всего прочего был 4D-лазертаг. Конечно, все уже привыкли к этим рекламным заманухам – 5D-кинотеатр, 11D-кинотеатр, 999D- кинотеатр. И никого не волнует, что D- это Dimension, измерение.
В соответствии с современной квантовой теорией в нашем мире существует 11 измерений, но почувствовать мы можем четыре. Четвертое измерение – это время. И я тут же представил, как выглядел бы лазертаг, если бы 4D было бы не просто красивым заголовком. Если бы это действительно была игра, в которой ты мог бы спокойно перемещаться во всех четырех измерениях. Не только в пространстве, но и во времени. Перескакивать от начала матча в конец и обратно.
Ниже то, что получилось из этой идеи.
Рассказ и иллюстрация погдотовлены специально для проекта vox.mens.
Хронотравма
Я перезаряжаюсь в третью минуту.
Привычка.
Многие оставляют для этого первую или и вовсе начало раунда. Я тоже так делал раньше. Конечно, это оправдано - поле боя еще “чистое”, не заспамленное зарядами выстрелов. Но любой опытный игрок скажет, что задерживаться в начале не стоит. Точки входа в зал известны, а укрытий, за которыми можно было бы потратить 20 секунд реального времени на перезарядку лазерного автомата не так уж и много.
И их простреливают в первую очередь, иногда с интервалами в полминуты, а то и чаще.
На третьей минуте предсказать твое местоположение куда сложнее. Трех минут хватит, чтобы пробежать всю неоново-туманную коробку зала от края до края и обратно. Правда и риск нарваться на случайный выстрел тоже возрастает.
Эти двадцать секунд всегда длятся целую вечность. Дожидаться, пока пиксельная полоска сбоку автомата доползет до правого края, - то еще испытание.
Когда 99% сменяются заветной сотней, автомат легко вибрирует в руках. Он еще издаёт звуковой сигнал, но обычно за громкой музыкой его не слышно.
Рельефный пластик вписывается в мокрую ладонь. Шершавая поверхность должна предотвращать выскальзывание бутафорского оружия, но руки так потеют, что приходится сжимать автомат до боли. Не теряя драгоценных мгновений, запрыгиваю на металлический короб. В ногах гулко ухает: декорации хоть и прочные, но все-таки полые.
Кажется, кто-то мелькнул в дальнем крае арены.
Да, так и есть: ворох зеленых искр устремляется в восточную стену. Я вскидываю автомат, уже понимая, что не попаду…
Нечасто получается вот так, как сейчас, засечь врага. Эх, если бы вернуться на предыдущие двадцать секунд, подобраться ближе и всадить очередь в то место, где он окажется… Но, увы, этот кусок матча я только что потратил на перезарядку.
Из какого-то упрямства я пару раз стреляю в исчезающую во мраке спину. Красные лучи лазера разрывают туман, уносясь в темноту.
На самом деле вот так стрелять в никуда – опрометчиво. На стенах и столбах полно отражающих поверхностей. И более того, чтобы завсегдатаи лазертага не скучали, их расположение еще и меняют каждую неделю. Потратив лишних пару секунд на то, чтобы убедиться, что красные брызги лазера пропали безвозвратно, я перемещаюсь в пятую минуту.
И тут же бросаюсь на пол, перекатываясь за укрытие.
Заряды летали по залу, пронзая искусственный дым, окрашивая его то в зеленый, то в красный цвет. Плотность была уже такая, что я боюсь предположить, что же будет в конце матча.
Видимо, отражателей прибавилось. И большинство зарядов теперь не улетает “в молоко”.
Прижимаясь спиной к декорации, я окидываю быстрым взглядом потолок.
Да, так и есть. Очередная вспышка осветила золотую пластину в верхней части колонны, которая переходила в потолок.
Я утираю рукавом пузырящиеся сопли. Глаза щиплет от слез. Но перестать реветь не выходит. Обида душит. Непонимание, несправедливость не дают это сделать.
-Зачем? Почему я должен этому учиться? Почему я должен учиться писать буквы руками? Так никто уже не делает!
Вздрагиваю от внезапного воспоминания. Яркое видение из детства на секунду заслоняет взор. Я словно бы вновь оказался восьмилеткой, роняющим слезы на страничку тетради в крупную клетку. Я прекрасно помню то время. Начальная школа. Родители купили парту. Складную, одноместную, чтобы и дома я мог делать уроки за столом. Каждый раз, по приходу из школы, я обедал, а после – отец ставил парту посредине гостиной. Я должен был делать домашнее задание и не мог выйти из-за стола, пока не закончу уроки.
Неприятно, конечно, но у кого было не так? Кого из нас не заставляли родители делать уроки? Жизнь уже давно убежала вперед, проблемы поменяли масштаб, и теперь детские неудачи казались пустяком. Уж скорее нужно было переживать о поступлении в университет.
Узнай мама, что вместо библиотеки, я опять побежал в торговый центр играть в четырехмерный лазертаг, взбучки было бы не избежать. Но она не узнает.
Пафосная космическая музыка долбит со всех сторон. На её фоне даже выстрелы лазерных автоматов, специально сделанные громкими, казались комариным жужжанием.
Сладковатый искусственный туман сахарной пудрой оседает на губах. Я облизываюсь, в который раз отмечая, что вкус похож на таблеточную глюкозу, и смотрю на ручной браслет. Такие выдают на входе вместе с автоматом. Дорогая штучка, и, в общем-то, бесполезная вне зала. Не автомат делает игру, а этот гаджет.
Таймер размеренно отсчитывает 5:36 - 5:37 - 5:38
Пора менять укрытие.
Я вскакиваю, прицельно запуская несколько лазерных рикошетов, и бросаю себя к южной стене зала.
Прилетело в щеку. На самом деле не больно.
Я зажмуриваю глаза больше от страха.
Кулак соскользнул, неумелый удар шлепнул, ожег скулу, но не отправил меня в агонию, не выбил зубы, не опрокинул на землю.
Это еще ярче. Будто мне десять лет и я впервые дерусь у гаражей.
Все это отвлекает.
Я замешкиваюсь.
И тут же ловлю три зеленых луча в грудь. Лишь на четвертом соображаю, что к чему, и отбегаю в сторону.
Хорошо еще, что после “ранения”, по правилам включается “пятисекундное бессмертие” – пиксельное сердечко на браслете мигает, автомат блокируется. Стрелять ты не можешь, но и попадания по тебе не засчитываются.
Перепрыгивать в другое время сейчас опасно.
Я отбегаю от середины, петляя меж футуристических декораций, запутывая следы. Пару раз стреляю в отражающие пластины. Пусть поломает голову, с какой я стороны. Окончательно сбиваю дыхание и приваливаюсь к стенке. Оранжевой, с черными полосами, обугленной с одной стороны. Изображающей, по-видимому, взорванную перегородку отсека космического корабля.
Даже не пытаясь отдышаться, прыгаю на полторы минуты вперед.
Субъективно – это похоже на телепортацию. Вот я здесь, а через мгновение – в другом конце зала, бегу от стены к светящемуся фиолетовому кубу. Куб размером с меня, и это еще одна штука, за которой можно укрыться. Не самый лучший выбор, но зеленые плевки автоматных очередей переждать удастся.
Дыхалка успевает восстановиться. Она не самая сильная моя сторона. Я предпочитаю “пропускать” те моменты, когда чувствую, что задыхаюсь. Есть такой грешок, оставляю всё неприятное напоследок.
7:38
7:39
Черт!
Всё, что успеваю сделать, - отпрыгнуть на четыре минуты назад.
Чуть не попал под выстрел в 7:40. Зеленый луч под каким-то странным углом пролетел два отражателя и нацелился прямиком мне в голову.
В 3:40 я рыскаю по западному коридору со свежеперезаряженным автоматом. Прислушиваюсь. Кажется, кто-то бежит, причем совсем рядом… Нет, перепутал с басами. Из-за такой плотной музыки ориентироваться на слух решительно невозможно. Но в этом и есть своя прелесть. Всё-таки 4D - это не про кемперинг и засады. Он про стратегию и тактику.
-Так, значит больше никогда, слышишь?! – голос мамы срывается.
Она едва не плачет. Глаза красные. С мешками. Значит, плакала и до этого. Долго. А я лежу на кровати. Смотрю на неё снизу вверх. И потолок незнакомый. Больничная палата?
Когда такое было? Аппендицит? Не помню, чтобы мама ругалась. Да и прошло все тогда быстро и без последствий, чего же плакать? Или всё-таки плакала... А что “больше никогда”? Что мне запретили?
Я смотрю на браслет. Диаграмма таймера показывает остаток в 20%. Значит осталось две минуты субъективного времени. Прямо на глазах треугольник сектора становится острее и проценты меняются на 19%.
Приближается эндшпиль. Пора заходить с козырей.
Не выходила буква “д” . Почему-то её прописная версия абсолютно отличалась от своей же копии на кнопке клавиатуры.
Овал получался неплохо. С буквой “о” не было никаких проблем. Моя любимая. Потому что легко пишется. А дальше её нужно каким- то образом превратить в нечто иное. Приписать палочку и крючочек. Каждый раз я терялся, не понимая, с какой стороны рисовать эту дурацкую палочку. Иногда палочка уходила вверх и только тогда я понимал, что написал “б”, вместо “д”.
А заглавная так вообще кошмар. Я поначалу писал её, как латинскую D и пририсовывал слева маленький кружочек. Выходило очень даже похоже. Но потом впервые нужно было написать целое слово.
“Дом”
И тут я понял, что попал.
Я понятия не имею, как соединить эту букву со следующей. Учительница идет между парт, заглядывая в тетради, а я всё ещё сижу с одной единственной “Д” на странице. Уже готовясь к тому, что родители заставят меня переписывать и переписывать слово раз за разом, я подношу ручку и непослушной рукой вывожу “До…”
Получается с первого раза. Как будто я всегда знал, как это нужно делать. Как будто я уже давно научился. Как будто я уже сотни раз писал эти буквы рядом…
Большую часть игры я провожу в разведке. Стараюсь сразу “просмотреть” множество участков таймлинии. Запомнить летящие выстрелы и перемещения врага.
А потом – вихрем пронестись по кускам матча, швыряя лазерные снаряды тут и там.
Для этого нужна память и реакция. С реакцией у меня всегда был порядок. А вот память пришлось тренировать. Никаких гаджетов проносить в зал было нельзя и первое время я ставил отметки прямо на руке гелевой ручкой.
Так что, как это часто бывает, я все же благодарен родителям и школе, что заставили научиться писать от руки.
Теперь приноровился делать пометки в воображении.
1:53 – зеленый отсвет у колонны. Пару выстрелов туда от бедра.
2:16 – перезаряжается у стены, разрисованной светящимися в неоне предупреждениями о биологической опасности. Не повезло – во время перезарядки, как я и говорил, многие подставляются. Прямое попадание.
4:01 – рикошеты от южной стены. Уворачиваюсь и стреляю обратно, стараясь сохранить угол.
5:18 – стреляю в высунувшуюся из-за угла голову.
Отбегаю подальше, петляя след. Присаживаюсь за ящиком – дать себе секунду отдыха и перевести дыхание.
Смотрю на циферблат субъективного времени. Оставалось 10%. Всё-таки надо разобраться с проблемкой в 7:40, пока у меня еще есть возможность. Присев на корточки, пытаясь максимально воспроизвести запомнившуюся позу, я выставляю на таймере 7:40.
Зеленый пучок света со скоростью автомобиля мчится на меня. Вблизи он кажется иглой, сантиметра два в диаметре, которая вот-вот засветит в глаз. Но я уже заваливаюсь на бок. Я представил, как делаю это еще до того, как нажал кнопку перемещения. Да, меня застали врасплох, но всё же я успеваю отклониться. Четвертое измерение позволяет и не такое.
Непроизвольно зажмуриваюсь, хотя и знаю, что этот бутафорский лазер не причинит вреда, даже если попадёт на сетчатку. Но это рефлекс, от которого я только учусь избавляться.
Падая, вдавливаю гашетку. Автомат плюется веером лазерных игл. Это хорошо. Спуск не заблокирован, значит, в меня не попали.
Все происходит так быстро, что я не успеваю понять, была ли моя вендетта успешной. Сноп искр тонет в неоновом тумане, а я успеваю заметить лишь мелькнувшую в нем руку. Вот почему важно не закрывать глаза в бою.
Впрочем, об этом я знаю уже давно.
На этот раз бью я. Естественно, так же слабо и неумело, как и противник. Вот только теперь я знаю, что главное - не закрывать глаза. Хотя нет, одного знания мало.
Когда ты забиваешь молотком гвозди, то ресницы сами собой делают хлопок. Непроизвольно, ты зажмуриваешься в момент удара. Так же и в драке. Даже если бьют не тебя. Но с закрытыми глазами, пусть и на секунду, ты не видишь собственного кулака. Не контролируешь руку.
Чтобы выиграть драку в десять лет, достаточно уметь не закрывать глаза.
И я это почему-то умел.
4D есть 4D.
Неважно, в каком порядке, но свои 10 минут ты должен прожить до последней секунды. Это самое неприятное в игре. Когда в конце тебя протаскивает буквально по мгновениям, разбросанным по всей таймлинии, которые ты не успел потратить сам. По тем крупицам, по тем остаткам времени, к которым ты так небрежно относился во время матча.
Меня бросает на три секунды первой минуты, где я без труда перепрыгиваю через два выстрела, о которых уже знаю. Следом стробоскопом проносятся те мгновения, которые я не успел потратить – словно бы смотрю матч в быстрой перемотке. А потом, как всегда, бросает в конец.
Если точнее: за две секунды до конца.
В 9:58
Как это обычно и бывает, поле боя представляет из себя месиво. Красно-зеленый неоновый рейв, море разрядов, носящихся от стены к стене. Уследить, а тем более просчитать такое не под силу ни одному человеку.
Два зеленых луча ударяют в грудь. Автомат в руке возмущенно вздрагивает, а я скорее представляю, чем действительно слышу звуковой сигнал.
Всё кончилось.
Иссиня-фиолетовый свет стал желтым, музыка сменилась на медленную и торжественную – тему окончания матча. Лучи исчезли, а загадочный туман, превратился в белесую пелену.
Матч завершился, но кто победил?
Я переворачиваю автомат. Половина пиксельного сердца радостно мигает сбоку от надписи “Игра завершена”. Вот трудно им вместо этого писать “Ты выиграл” или хотя бы отмечать победу или поражение цветом? У меня осталось полжизни, но я не знаю, попадали ли мои лучи в цель, были ли успешны расставленные сети. Узнать результат можно, лишь выйдя из зала.
Помню, в первый раз я нашел выход не сразу. Я был под впечатлением от нового опыта, был дезориентирован. Именно для таких, как я, под ногами вспыхивали люминесцентные стрелки, указывающие на выход. Теперь же смотреть в пол мне было без надобности. Выход я смог бы найти с закрытыми глазами.
Выскакиваю в коридор.
Игорь уже стоит тут. У большого табло с результатами матча, прямо под огромной объемной надписью LaserTag, где буквы L и T сцеплялись друг с другом образуя цифру 4.
Игорь оборачивается. Результат игры я понимаю уже по выражению его лица, но всё же с нетерпением впериваю взгляд в экран. Там полно строчек статистики, вроде частоты выстрелов и перемещений во времени, но волнует меня всего одна. Строка с оставшимися жизнями. От зеленого пиксельного сердца – сердца Игоря - остался лишь верхний уголок.
-Есть!
Победа.
Игорь без особого энтузиазма кивает и небрежно передергивает плечами.
К нам уже спешит девушка администратор. Ей нужно сдать пластиковые автоматы и браслеты.
-На счет три. Раз-два…
Зачем? Кто считает?
-Три!
Я не увидел, скорее почувствовал, как меня подхватили. Тело стало легким, я воспарил над землей, словно внезапно пропала гравитация.
Я же спокойно лежал! Засыпал даже вроде… Зачем кому-то понадобилось поднимать меня и перетаскивать на другую кровать?
Игорь отстегивает браслет, кладет его рядом с автоматом.
- Сюда, опускай, опускай, - говорит уже знакомый голос. Тот же, что еще недавно вел странный отсчет.
- Что случилось? – на этот раз голос женский. Сильно взволнованный, подрагивающий, точно струна.
-Отойдите! – всё тот же голос. Властный, знающий, что делать. – Увозим!
Я быстро протер бок автомата футболкой. Стыдно отдавать его заляпанным моими потными ладонями. Нехотя тянусь к браслету…
- Только что поступил.
- Предположительно хронотравма.
Хронотравма?
-Ясно, туда!
Куда туда? Почему… Почему я не могу посмотреть? Это сон? Тогда я…
С трудом разлепляю тяжелые веки. Потолок.
Световые панели искусственного освещения проносятся будто этажи высотки. Будто я спрыгнул с крыши, и теперь в свободном падении лечу мимо чьих-то окон.
Сфокусировать взгляд сложно. Но я смотрю в потолок. Значит, лежу на спине.
Почему тогда потолок движется?
Мельтешение.
Тошнота.
Помните ли вы, когда стали тем, кем являетесь? Может ли вообще кто-то назвать момент, после которого он изменился?
Наверняка такие люди есть. Но для большинства из нас это происходит незаметно.
Домашняя ссора, не вовремя оброненное слово, первая сигарета “не в затяг”. Что именно делает нас теми, кто мы есть? Услышанная сплетня, прочитанная в поезде книга, концерт, на который ты сбежал тайком от родителей?
Эти события, кажущиеся мелкими и незначительными, на самом деле управляют жизнью. Когда вы видите свою жизнь в четырех измерениях, эти вещи обретают систему. Вся жизнь – от рождения до смерти - представляется линией. Но не прямой, нет. Она изгибается и извивается, ломается острыми углами или плавно берет крутые повороты.
С самых древних времен люди старались заглянуть в будущее. Сгорали от желания узнать, когда они умрут или женятся. Узнать, будет ли их жизнь долгой или оборвется случайно, с новым восходом Солнца. Спорили, предопределена ли судьба, или у каждого есть свобода выбора.
Много ли мы контролируем в этой жизни?
Иллюзорен ли выбор или всё давно решено за нас?
Как часто вы ощущали бессилие? Как часто вы не верили в случившееся? Когда буквально до зуда в зубах чувствуешь, что всё еще можно изменить.
Это ощущение, когда мир рухнул, когда реальность буквально утекает меж пальцев. Еще секунду назад всё было нормально, но вдруг превратилось в страшный сон. В кошмар, который не может быть реальностью. Кошмар, в который не веришь.
В голове начинают роиться варианты того, как всё могло пойти иначе. Представляешь, что мог бы сделать, чтобы этого не произошло. И ведь часто не хватает какой-нибудь мелочи. Нужна всего лишь секунда, чтобы изменить принятое решение, но никто и никогда не получает второго шанса. Все, что тебе остается, – смиряться, зализывать раны и стараться не допускать ошибок в будущем.
Все мы – скопление ран и царапин. Мелких и незаметных или больших и глубоких. Прижженных второпях или аккуратно зашитых. Наши шрамы и делают нас теми, кто мы есть.
Но что, если у вас будет возможность их убрать? Не просто удалить лазером или пересадить кусок кожи, а сделать так, будто их и не существовало.
Окажетесь ли вы тем же человеком? И если да, то как сильно это повлияет на мир?
Что будет, если в десять лет вы победите в драке с одноклассником? Возможно, вам не устроят взбучку родители, потому что рассеченная бровь останется целой. Возможно, мама не схватит дрожащей рукой ключ и не побежит к машине. Возможно, она не поедет в аптеку. И возможно, если повезет, эта поездка не станет последней в её жизни.
-Так, значит больше никогда, слышишь?!
С трудом, будто вырванный из крепкого сна, я разлепляю глаза.
Мама.
Слезы. Лопнувший капилляр у радужки. Мешки под глазами.
Мама.
Незнакомый потолок. Квадратные световые панели.
-Мама?
-Больше ты никогда не пойдешь в свой лазертаг, слышишь?
Её голос срывается, тонет во всхлипе. Сама она оседает, будто внезапно ослабнув, и прижимается ко мне, уронив голову мне на грудь. Она всхлипывает, подрагивает всем телом, а всё, что могу я – слабой рукой гладить её волосы и пытаться запомнить каждое мгновение.
Запах шампуня, высокий голос, мокрые капельки слез.
Даже этот новомодный маникюр, когда ноготь на безымянном пальце отращивают в два раза длиннее остальных и разрисовывают репликами известных картин.
У мамы на ногте подсолнухи в синей вазе.
Я закрываю глаза и откидываюсь на подушку.
А когда открываю – мама уже пропадает.
Я по-прежнему лежу в больничной палате, вот только вместо мамы напротив сидит кусающий губы Игорь.
- Очнулся? Живой? – Игорь подскакивает, будто стул под ним внезапно превратился в раскалённые угли.
-Конечно, что со мной сделается? – бросаю я сквозь улыбку. Пытаюсь сесть - комнату ведет, а желудок будто бы подскакивает до самого горла.
-Врачи сказали будет тошнить. Пару дней наверное.
Я киваю.
- Но ты это, наверное, уже знаешь?
Преодолевая муть я поднимаю взгляд на Игоря. Навожу резкость, смотрю в глаза. Тот не шутит.
-Что?
-Доктора, они… - Игорь мнется, словно подбирает слова. – В общем, в их записях этого нет, но они сказали, что, судя по нейросканированияю, это не первая твоя хронотравма.
Хмыкаю. Что-то новенькое.
-Зачем тогда? Если ты знал? Знал, что тебе нельзя? Почему? – Игорь шагает к кровати и тут же отступает, словно натыкается на невидимый барьер. Барьер из недоверия и непонимания.
Откидываюсь на подушку. Потолок плывет.
Стоит ли говорить?
Зачем алкоголик с мертвеющей печенью продолжает пить водку? Зачем кашляющий по утрам курильщик покупает очередную пачку сигарет? Когда зависимость становится важнее будущего?
И существует ли оно, это самое будущее?
Есть теория, в соответствии которой все принимаемые нами решения не меняют мир, а просто переносят нас туда, где мир уже подстроен под эти решения.
Каждую секунду мы перемещаемся между мирами-близнецами, отличающимися всего одной-двумя вещами, но не замечаем этого.
Все наши “а что, если” и “может быть” на самом деле существуют. В бесконечном множестве альтернативных реальностей.
Даже самая ничтожная вероятность превращается в 100% в бесконечном множестве вариантов. Вернуться в прошлое и изменить какие-либо события невозможно. Но в теории можно найти мир, где всё случилось как надо. Вот только мы никогда не сможем пробиться туда сквозь толщу параллельных миров. Даже такая технология как пространственная камера четвертого измерения не нашла себе применения в каких-то полезных вещах. Ученые поигрались с ней двадцать лет, провели секретные исследования, а потом и выкинули на свободный рынок, где ей нашли единственное применение. Четырехмерный лазертаг. Развлечение для детишек и взрослых, которые никак не могу вырасти. Стрельбу из игрушечных автоматов с возможностью перебрасывать свой разум вперед и назад во времени.
Это и есть моя зависимость.
На мгновение, на секунду, одним глазом заглянуть в мир, где всё случилось иначе.
Про таких, как я, говорят – “индивидуальная непереносимость”. Говорят – не могут они в четырехмерном пространстве находиться. Говорят, что все видения – просто галлюцинации.
Но как объяснить слепому, как выглядит Солнце? Как они могут рассуждать о том, чего не испытывали?
Я чувствую, что это взаправду. Я чувствую её дыхание, её вес, её запах, её сердцебиение.
Многие сверстники в мои же семнадцать наверняка хотели бы, чтобы их матери пропали. Может, не навсегда, а так, на пару лет.
Я не надеюсь, что смогу повернуть время вспять. Я не надеюсь, что смогу предотвратить автокатастрофу, стоившую ей жизни.
В прошлый раз я надеялся найти хоть какие-то, хоть самые незначительные отличия в мире, говорящие о том, что я сумел на что-то повлиять. Но не нашёл их.
Я не идеализирую маму.
Просто скучаю.
Иногда.
- Кто хоть выиграл-то? – интересуюсь я.
- Не знаю, - растерянно отвечает Игорь.
-Да как так-то?
-Мне не пришло в голову смотреть счёт, - признается он. - Когда свет включили, ты на полу валялся, трясся. Еще и слюни пускал…
- Я? Слюни? Да не было такого!
-Еще как было! – Игорь смеется. – Жалко сфотографировать не успел.
-Да ну тебя… - беззлобно бросаю я.
-Потом скорую вызвали. Она прилетела минут через десять. Ты уже не дергался, просто бормотал что-то, глаза закатил и язык вывалил. На каталку положили и увезли.
Ну да, наверное, так всё и должно было бы быть.
- Было… жутковато, - Игорь морщится. – Так что ты бы это, заканчивал с лазертагом.
Я дежурно киваю.
А потом вспоминаю кое-что.
- Ты сказал, что у врачей не было записей обо мне?
Игорь мотает головой.
-Но почему? – рассуждаю вслух. – Меня ведь так же привезли. Если только…
Неужели получилось?
Неужели…
Отсутствие записей в медкарте – это доказательство того, что мир изменился? Точнее, что я смог переместить себя в мир, где… Где что-то иначе?
Я почесываю голову, осторожно трогаю шрам, рассекающий бровь и замираю с поднятой рукой.
На запястье браслет. Браслет из лазертага.
Тот самый, который нельзя выносить с территории. Тот самый, который первым делом же сорвали с меня, стоило загреметь в больницу в прошлый раз.
-Это… - выдыхает Игорь.
Повинуясь какому-то инстинкту, я тянусь к сенсорному экрану браслета.
Не может. Не должно.
Все знают, что браслеты работают только внутри лазертага.
Или…
Экранчик оживает в ответ на прикосновение.
Никонович Сергей
Август 2017
автор иллюстрации @nahiba
Концепция сообщества vox.mens (переходим по ссылке)
Приглашаем авторов.
Работы присылаются на почту voxmens8@gmail.com. Вам ответят наши редакторы.
наши инвесторы (переходим по ссылке)
приглашаем инвесторов (переходим по ссылке)
Общий чат сообщества: https://t.me/vox_mens