[Статья] Про рифму
Мы отстали в поэзии от Европы и Америки на сто лет. Или лет на сто. Допустим, на сто пятьдесят – вопрос лишь в числе. Доказательств полно. Самый очевидный пример отсталости - мы рифмуем стихи.
Как так! – воскликнут, - Чем же плоха рифма? Служила, служила и не одним нам - всему миру, - и вдруг стала не мила?
Скажите, вам нравятся древние здания? Второй вопрос: вы хотели бы в них жить? Почему нет, только проведите отопление, электричество, вайфай, диванчики там, телевизор, кухню хорошую и т.п.
Так и с рифмой – это красивое, но старое здание. Ей можно любоваться, иногда даже применять в поэтическом хозяйстве, но только из любопытства. Потому что ретрО.
Потому что мы стали умнее, разнообразнее, содержательнее, хотим быть точны и актуальны, но с рифмой происходит все наоборот. Она оглупляет, нивелирует смысл, подчиняет себе содержание.
Но почему, спросят, рифма не хулиганила раньше? Отчего нам нравилось с ней жить, ее любить?
Раньше было вот что. Раньше жизнь была глуха и безвидна.
Белинский писал в одном из обзоров литературы, хваля некий французский роман: такой роман может быть написан только в Европе, потому что жизнь в Европе разнообразна, изобилует деталями. И чтобы описать эту жизнь не хватит и сотни романов, рассказов, стихов и поэм. Наша же жизнь - пишет далее критик, - однообразна. Чтобы рассказать о ней полноценно, хватит одного крупного произведения на многие годы.
Имелось ввиду, что в Европе много классов, а у нас по существу: правящий и крестьяне, которые пашут на своих правителей. Пришел Пушкин на бал, шампанское, лорнет, театр, как дева русская свежа в пыли снегов. Да в общем-то и все. Онегин поглотил все страсти этого общества. О крестьянах не писали. Крестьяне были предметом. Иные, правда, восклицали, как они любят народ, с этим народом, о, да с таким народом! Разумеется, оброк собрал и на бал. Вот и вся поэзия.
И при таком положении дел рифма, конечно же, не вредила - достаточно было ее вариантов, и любой смысл сохранялся. Более того, сохраняя смысл, рифма прибавляла стихам благозвучия.
Потом пошли разночинцы. Потом революция, и тут в России начался реальный стихотворный бум. Наша поэзия начала 20-го века была передовой. И не только по форме. И какие имена! Маяковский, Ахматова, Есенин, Мандельштам, Пастернак, Хлебников, Есенин, Клюев, Гумилев…. И сколько поэтических течений! Акмеисты, лефовцы, футуристы, имажинисты и прочая. Поэзия бурлила с рифмой и без нее, с размером и без размера. Рядом с гениальным рифмачом Маяковским стоял гениальный нерифмач Хлебников. Полная свобода самовыражения.
Причем рифмовщики периодически налетали на подводные камни новой жизни.
Примеров много. Приведу один.
Не злодей я и не грабил лесом,
Не расстреливал несчастных по темницам,
Я всего лишь уличный повеса,
Улыбающийся встречным лицам.
Любой филолог заметит, что темница – слово, относящееся к дореволюционным временам. В императорской и царской России не расстреливали – на кол сажали, рубили голову, четвертовали, вешали – но не расстреливали. Стало быть, слово «расстрел» - современное. А где расстреливали? В подвалах. И очевидно, что Есенин хотел написать: не расстреливал несчастных по подвалам.
Но у него уже было рифма – лицам. Он и подумал, вероятно, какая разница, да и мягче звучит, а смысл для умных людей не изменился.
Однако это детали. Времена были новаторские, веселые, смелые.
В течение нескольких лет ничего этого не стало. Жизнь вошла в привычное наше спокойное серое русло. Страна разделилась на партийных и на тех, кто к партии стремится. Один вождь, одна партия, одна мысль. В такой атмосфере вновь главенствующую позицию заняла рифма.
Потому что, рифмуя однообразную жизнь, производишь как бы сносный продукт. Рифма звучит. С ней даже глупость кажется неглупостью. Ведь срифмовали!
По многим причинам рифма и сейчас на коне. Жизнь опять упрощает нас. Крым наш или Крым не наш. Печеньки в госдепе и Русь встала с колен.
Ничего другого массовый читатель знать не хочет. С утра до вечера по телевизору рассказывают про Украину. Потому что противостояние!
Соревновательный дух. Зачем нам трагедия Еврипида, если рядом привезли новых гладиаторов?
И да. Рифма нам в помощь. Сколько бездарных стихотворений, бездарных повестей и романов и все на одну тему «мы им покажем», украшенных рифмой! Потоп.
Что же происходит на Западе? Там почти никто не рифмует. Пишут уже полвека или белым стихом или верлибром. Вкладывают в строки мысль, переживания, вкладывают полноценно, чтобы рифма под ногами не мешалась.
Взять Эдварда Хирша или ранее Фроста, шведа Трамстренера – многих. Рифма встречается, но только тогда, когда она не нарушает смысл.
Кто из наших поэтов известен на Западе? Геннадий Айги. Условный Евтушенко никаких значительных премий или славы не имел. Больше навязывался. А Айги получил премию Петрарки. Это была самая значительная литературная премия. Ее давали не за общественное звучание, а исключительно за качество текста. Айги не рифмовал никогда.
Так как же нам быть? Мы, повторюсь, стали умнее, разнообразнее, содержательнее, хотим быть точны и актуальны, несмотря на то, что жизнь диктует серость и однообразие. Но коммуникации нам в помощь. А рифма оглупляет, нивелирует смысл, подчиняет себе содержание.
Так как же нам быть? Ответ один: растоптать рифму как змею.
Автор @empire2012
