Крупицы всякой всячины (4)
За моим окном листья пока ещё зелёные, только высокая рябина обнаружила посреди зеленеющего двора свои оранжевые гроздья. Под лёгким дуновением Эола они медленно качаются на своих длинных разветвлённых рукавах, оживляя взору цветовую гамму августа. Есть в этом ласковом качании изумительная прелесть ещё не броской красоты природы, как, наверное, у застенчивой девушки бывает её мимолётный румянец: он то вспыхивает на мгновение, то сменяется едва заметной бледностью лица, которые способен заметить только влюблённый в девушку юноша… Так мы и смотрим друг на друга в молчаливом обожании жизни: немало повидавший на свете автор этих строк и неожиданно зарумянившаяся перед ним природа, – оба в каком-то янтарном ожидании своей неизбежной осени…
В нашем колхозе была своя пилорама, несколько на отшибе села, но по дороге в школу можно было её видеть, и я иногда заходил туда. Обворожителен был древесный запах опилок и уже готовых досок. Но особенно мне нравились комли – обрезки самых краёв бревенчатых округлостей, с кожурой и запахом смолы. Обычно их разбирали на непритязательный штакетник для подсобных нужд в хозяйстве. Я же любил не просто вдыхать изумительно сладкий запах этих комлей, но и находил на них янтарную, как мёд, клейкую смолу, и с удовольствием жевал её, не проглатывая. Это были мгновения какого-то неизъяснимого счастья, как будто я переносился духом в далёкие непроглядные времена человечества, в некую исконную первозданность мира. Взрослые мне ничем не мешали, привыкшие к моей поэтической мечтательности, и я на всю жизнь остался им благодарен…
В моей памяти сохранились эпизоды раннего детства, когда мама кормила нас несколько «необычными» кушаньями. Хорошо помню крапивные щи из молодой поросли растения: неизбывный терпкий запах и довольно приятный кисловатый вкус. Ещё помню варенье из бузины и черёмухи: ни то, ни другое мне не понравились: отталкивало вяжущее свойство и какая-то пресность, «безвкусность» диковинного варенья. Даже солидная доля сахара не спасала…
Когда же я набирал в лугах целую сумку дикорастущего щавеля (мы говорили – щавля), это было настоящим праздником для мамы: вся её многочисленная детвора (семь детей) подъедала приготовленные из него ароматные щи со сметаной дочиста!
Смутно припоминается, что иногда мы грызли сырую сахарную свёклу, но мне это кушанье, как и «экзотическое» варенье, тоже не приглянулось. На ура уходила брюква в любом виде (и одно время гибридный турнепс), и кисель из ревеня (мы по-своему называли его «кислотой»)…
Также очень нравился чай, заваренный веточками вишни (прямо с дерева, особенно зимой). Возможно, некоторые кулинарные «изыски» далёкого детства уже истёрлись из моей памяти, но оставшиеся в её недрах «ястные» воспоминания иногда волнуют кроткую мою душу…
Опубликованное ранее: