Пришельцы с небес. Глава 1.
Предыдущие главы:
пролог /// следующая глава
Капитан звездолёта-разведчика, Тромонт Вайт, а для своего экипажа просто Тром, сидел в командирском кресле. Его оперение имело ярко-белый цвет, но сейчас он, как и все члены экипажа, был одет в однотонный лётный комбинезон-скафандр, и снеговая белизна виднелась только на ослепительно-белом лице и такого же цвета султане из перьев, выглядывающем из-под поднятого забрала.
Команда «Эрерской Звезды» состояла из пяти членов экипажа: капитана-связиста, пилота, бортмеханика, стрелка и искина. Последний не являлся живым организмом, но имел, помимо стальной компьютерной логики, и задатки полноценного творческого разума.
Все живые члены экипажа были монийцами по происхождению и не имели крыльев. Но пословица «рождённый ползать - летать не может» была вовсе не про них.
Пилотом этого замечательного разведчика была Лайта Блэй. Она была красивой молодой монийкой. Оперение её имело ровный густой тёмно-синий цвет и на свету отливало золотом. Несмотря на блестящую (частично и в прямом смысле слова) внешность, она отличалась замкнутостью и имела стальные нервы, которые было практически невозможно чем-то расшатать. А самое главное – она умела сливаться с кораблём и его искусственным интеллектом так, как будто он был продолжением её тела.
Добавим к этому почти сверхъестественную интуицию – и мы получим идеального пилота. Она чувствовала каким-то невероятным образом, по какой траектории полетят снаряды, ракеты и прочие поражающие элементы, и благодаря этому она уже не раз спасала корабль самым невероятным образом, уводя его из-под залпов врага в самый последний момент.
Как ни странно, присутствие юной особы на звездолёте никаких проблем остальным членам экипажа не доставляло – они относились друг к другу по-братски и особо не задумывались ни о чём таком.
Причиной тому был высокий уровень развития нравственности, который позволял им легко справляться со своими инстинктами. Казалось бы – ерунда какая, однако в глобальном плане умение себя контролировать позволяло монийцам доминировать над братьями по расе, несмотря на куда большую численность последних.
Бортмехаником корабля был Дуб Сарр. Он имел не очень выдающийся рост и неброскую серо-бурую окраску, но при этом мог похвастаться мощными мышцами и высоким уровнем интеллекта, благодаря чему он очень хорошо справлялся как с работой на разведывательной аппаратуре, так и с неполадками в деятельности основных систем звездолёта. Это было очень важно, так как для ремонтных дроидов тут не нашлось места из-за крайней тесноты. Он был достаточно эмоционален, имел хорошо подвешенный язык и мог в трудную минуту сорваться, выдав такой речевой перл, что у Лайты уши вяли в прямом смысле этого слова. Но эти же качества делали его великолепным рассказчиком и артистом.
Маор Таркун управлял бортовым вооружением и при необходимости помогал Дубу, хотя это требовалось нечасто. Он был среднего роста, сильный, ловкий. Оперение – светло-кремовое с металлическим отливом, местами (в основном – в гриве и в хвосте) виднелись белые перья и блестящие тёмно-зелёные. Он отличался прямотой и открытостью, по выражению его лица нетрудно было понять, о чём он думает. Всю молодость он провёл с отцом на дикой планете практически в условиях первобытной жизни, и мало кто любил и понимал дикую природу так, как он.
Впервые они встретились на секретной космической базе, где тестировались различные секретные новинки. Этой чести удостаивались только самые лучшие выпускники военно-космической академии, а они таковыми и являлись.
Там они и освоили новейшую монийскую разработку – малый разведывательный звездолёт К-358 СДМ. В отличие от своих предшественников, он имел более компактные габариты, что заметно снижало его заметность. Кроме того, он был защищён специальным покрытием, которое в обычной ситуации поглощало излучение большинства диапазонов, маскируя корабль, но при необходимости под действием сильного электрического поля меняло структуру и начинало, наоборот, отражать излучение в ультрафиолетовом, световом и инфракрасном диапазонах, что делало корабль неуязвимым для большинства типов боевых лазеров. Ещё одной новинкой стал мощный экзорелектор нового поколения. На полную его зарядку уходило всего 150 секунд, а максимальное расстояние переноса составляло 20 световых лет – почти на порядок больше, чем у топовых моделей предыдущего класса.
Разведывательная аппаратура на нём тоже стояла самая передовая. Гвоздём программы были три десятка разведывательных дронов, которые имели большой арсенал средств наблюдения и маленькие экзорелекторы с аккумулятором на 2 туннельных скачка.
На обучение ушло около года, после чего юные одарённые пилоты начали уходить в дальние рейды по системам, занятым федерацией. Там они наблюдали за активностью противника на их военных объектах и пытались по наблюдениям установить, что у них там происходит. Дело это было очень сложное и опасное – ведь для организации слежки нужно подойти к цели на расстояние не менее 3 – 5 миллиардов километров, выпустить дронов и несколько недель находиться где-то рядом, ожидая их возвращения. Не один десяток раз их обнаруживали и пытались прижать, но они неизменно уходили целыми и невредимыми, а в один из вылетов умудрились так напакостить Федерации, что те предложили огромную премию тому, кто уничтожит «Эрерскую Звезду»…
В корабле царила тишина, только ровно гудели нейтронные двигатели, да в шлемофоне слышались голоса Дуба и Маора. В данный момент они вдвоём пытались починить экзорелектор, который вздумал сломаться в самый неподходящий для этого момент, причём таким образом, что при поломке повредились датчики искина и он мог только контролировать процесс со стороны через видеокамеру.
Взор капитана был прикован к экрану заднего обзора. На нём светилась красная точка, обозначающая звено тяжёлых истребителей Федерации, каждый из которых нёс целый арсенал различного оружия. Под меткой виднелись цифры, обозначающие расстояние до ближайшей машины.
Судя по мерцавшим на дисплее числам, истребители медленно, но верно сокращали дистанцию. Через пятнадцать минут звездолёт окажется в радиусе эффективного поражения их рельсовых пушек, и, если экзорелектор к этому моменту не будет работать исправно, это будет конец, и кто-то всё-таки получит наградную премию. Конечно, Лайта умеет сбивать противнику прицел своими виражами, а Маор умеет великолепно палить из бортовых лазеров. Но истребители очень маневренны и снабжены мощным оружием, так что всё равно рано или поздно кто-нибудь из них нанесёт смертельный удар, если и не с первой атаки, то с десятой – наверняка. А если и удастся спугнуть первую четвёрку, что толку? На обычных нейтронных движках далеко не улетишь. Вскоре всё равно догонят и пришлёпнут.
Капитан глянул на Лайту, сидящую справа в кресле пилота. Вот у кого действительно стальные нервы. Казалось, она дремала, положив одну руку на гашетку управления, другую – на регулятор мощности. На её тёмно-синем с золотистым отливом лице лежало выражение полной отстранённости, но большие глаза под наполовину прикрытыми веками непрерывно двигались, следя за стрелками, лампочками и экранами на обширной приборной панели и обшаривая пространство, простирающееся перед кабиной звездолёта.
В то время, когда капитан был занят рассуждениями, Дуб и Маор уже почти полностью проверили и собрали экзорелектор. Причину его отказа они так и не нашли, хотя копались в нём очень внимательно и под присмотром искина проверили все детали, до которых удалось добраться.
- Понять не могу, почему он не работает… - ворчал Маор, подключая к нему контакты генератора в надежде на то, что механизм всё-таки запустится. Дуб подключил его к системе управления. Аппарат медленно завёлся, начал было набирать обороты, но…
Сверкнула мощная вспышка, сопровождаемая оглушительным грохотом и лязгом, полетели во все стороны какие-то куски. Один из них чувствительно долбанул Маора в шлем.
- Экзорелектор полностью выведен из строя! – раздался ровный голос искина. – 100% конструкции вышло из под контроля, необратимые повреждения получило примерно 80% конструкции, в запаснике есть только 30% необходимых деталей, корабль подлежит ремонту на верфи, но не может телепортироваться самостоятельно и нуждается в эвакуации… Пытаюсь связаться с базой…
Дуб окинул взором получившийся разгром, подскочил к какой-то железяке, упавшей на пол (гравитация в корабле создавалось за счёт ускорения), осмотрел…
- Что за трурнийское дерьмо! Убью гада, который втюхал нам этот долбаный агрегат вместо прежнего – срок использования, видите ли, у того истёк!!! Маор, а ты куда смотрел, когда тебе это дерьмо? И на час от корабля отойти нельзя!..
- Можно подумать, у нас был выбор…
- Вашу федерацию! Как они не заметили, что на внутренней коронке пьезомагнетрона были такие заусенцы! Это диверсия! – с этими словами Дуб ткнул поднятую железку Маору в морду.
Это был кусок обкладки пьезомагнетронной коронки. На её внутренней стороне чётко виднелись несколько свежих царапин, которые указывали на брак. Они были такие глубокие, что местами из-под диэлектрического напыления виднелся металл. Очевидно, это и привело к короткому замыканию. При напряжении и силе тока, протекавшего внутри коронки и по её обкладке, это было равносильно взрыву 40 - 50 грамм тринитротолуола.
- Стандартный канал заблокирован помехами… Пытаюсь связаться по запасным… - бубнил искин ровным голосом.
- ***** ***… Уроды… Если вернусь, в трибунал подам… - злобно бормотал Дуб, собирая с пола обломки.
- Прекратите ругань, а то у Лайты опять уши вянут! – раздался в шлемофонах экипажа сердитый голос Тромонта. – Дуб, у нас есть хоть малейший шанс починить его и умотать отсюда?
- Тром, ты слышал, что сказал искин, - с чувством замогильной обречённости в голосе ответил Дуб. – У него рванула пьезомагнетронная коронка, а запасного оборудования...
- Связь полностью блокирована, все каналы забиты помехами, - снова включился искин. – Помощь вызвать невозможно. Корабль не может телепортироваться. По предварительным данным, противник превосходит нас по огневой мощи примерно на 2700%. Шансы на выживание – 0%. Приблизительное время до уничтожения корабля – 13 минут.
В шлемофонах воцарилась тишина. Было слышно, как вздохнула Лайта.
Тромонт громко выругался. Тишина в шлемофонах стала ещё более пугающей. Никто никогда не слышал, как командир ругается такими словами. И означать это может только одно: ум командира, который ранее многократно находил выходы из, казалось бы, совершенно безвыходных ситуаций, на этот раз оказался бессилен.
- Итак, что мы имеем, - продолжил Тромонт после долгой паузы. – На хвосте висят четыре тяжеловооружённых истребителя, на каждом из них – целый склад боеготового оружия. Через четыре минуты мы будем в зоне их эффективного огня. У нас – сломанный экзорелектор, два исправно работающих нейтронных двигателя, универсальный генератор помех, два ударных лазера в хвосте. До ближайшей базы – почти шесть световых лет, связь со своими потеряна шесть часов назад из-за поставленных федералами помех.
- Я к своим пушкам, - сказал Маор.
- Буду готовить генератор помех, - сухо доложил Дуб.
- Привожу все системы в боевую готовность, - ровно сказал искин.
Только теперь Тромонт окончательно осознал, что всё кончилось. Через пару – тройку минут истребители откроют огонь. Ракеты они использовать не смогут из-за поставленных помех, будут лупить из рельс и ударных лазеров. Лазеры не смогут прожечь защитную светоотражающую обшивку, а вот рельсы… У них ведь в корабле тоже стояла пара сдвоенных рельсовых пушек. Если бы они были с ними – можно было бы повернуть звездолёт носом к атакующим и открыть встречный огонь. Так нет, размонтировали в пользу дополнительного снаряжения пол-года назад…
Лайта Блэй резкими манёврами попытается продлить жизнь корабля. Маор будет бить по преследователям из кормовых лазерных орудий и, возможно, повредит одного-двух. Оставшиеся прекратят на время атаку и вызовут подмогу, после чего навалятся на них вместе со свежеприбывшими. В конечном итоге рельсовые снаряды изрешетят что-нибудь важное. Дуб бросится это важное чинить, но, конечно не успеет ничего сделать, если к этому моменту останется жив. Истребители подойдут вплотную и расстреляют звездолёт в упор. Всё!
Молиться. Остаётся только молиться.
Тромонт закрыл глаза, сжал руки в замок и начал в мыслях отчаянно обращаться к Учителю (1).
Сколько так прошло времени – он не знал. Когда он открыл глаза, всё было так же. Лайта неподвижно сидела слева от него - наверное, тоже молилась. С той же стороны торчал на четверть неба диск планеты, мимо которой пролегала траектория полёта их корабля.
Он снова задумался. Раньше интуиция всегда предупреждала его о предстоящих неприятностях приступами тупой тревоги, и он успевал избежать серьёзных проблем или, по крайней мере, подготовиться к встрече с ними. Но сейчас он не испытывал ничего, кроме обычного лёгкого мандража. И это было странно. Кроме того, несмотря на полную безысходность ситуации, у него сохранилось чёткое ощущение того, что выход всё-таки есть и всё может кончиться хорошо. Вот только этого выхода он пока не видел.
- Кабины истребителей закрыты противолазерными экранами, уничтожение экипажа невозможно… Попробую выжечь сенсорную аппаратуру, - донёсся голос Маора.
Взгляд командира поблуждал по кабине звездолёта снова вернулся к Лайте.
Она всё так же сидела, закрыв глаза. Её голова, подсвеченная снизу лампочками и дисплеями на панели, резко выделялась на фоне диска планеты, который закрывал собой значительную часть неба. Это был Фурншаратон. На нём била ключом буйная цветущая жизнь. Там была кислородная атмосфера, которой, судя по данным спектрального анализа, можно было дышать. И климат тут был очень хороший. Всем своим видом планета как будто звала к себе…
Внезапно Тромонт встрепенулся, и глаза его загорелись огнём решимости и надежды. Он понял, что нужно сделать для спасения себя и своего экипажа. Его память чётко сохранила тот вылет, когда его корабль чуть на неё не упал. Это было три года тому назад. К счастью, Лайта тогда успела развернуть звездолёт прежде, чем его ЭВМ окончательно сдохла.
Сейчас этот эффект может им помочь – истребители, потеряв управление, не смогут продолжить погоню. Конечно, их разведчик однозначно рухнет вниз, помощь за ними не придёт и родные планеты они никогда уже не увидят, но погибнуть под кинжальным огнём преследователей ему хотелось ещё меньше.
Тромонт заправил под воротник несколько длинных белых перьев, торчащих из-под шлема, и затейливым движением опустил забрало скафандра. Оно со щелчком встало на место, намертво присосавшись к герметизирующему шву. Затем проверил герметичность своего скафандра и заговорил бодрым голосом, вселившим в сердца экипажа надежду и уверенность:
- Все по местам! Опустить забрала! Вывести звездолёт на касательную траекторию к Фурншаратону!
- Подтверждаю, - сказал искин.
Лайта Блэй заложила резкий разворот. Дефлекторные рессоры не смогли полностью уравновесить перегрузку, и экипаж сильно прижало к боковинам кресел. Планета в лобовом остеклении сместилась вправо, и один её край оказался прямо напротив носа звездолёта.
Этот разворот оказался решающим как для экипажа «Эрерской Звезды» и их преследователей, так и для истории жизни на той планете, куда они направлялись. Не догадайся Тромонт сделать этот шаг, и мир был бы немного другим. Да и эту книгу писать было бы не о ком – четверо из главных героев повествования были бы уничтожены вместе со своим разведчиком, а остальные не внесли бы серьёзного вклада в судьбу мира.
Но поворот был сделан.
Корабль ещё не закончил манёвр, как вдруг Лайта Блэй резко дёрнула звездолёт в сторону. Всех сильно вжало в кресла, а на том месте, где они могли бы сейчас находиться, прошёл плотный сноп трасс.
- По нам открыт огонь из рельсотронов! – заговорил искин. – Вероятность попадания – 99% по равномерно движущейся цели, 8% - по лавирующей.
Истребители дали ещё залп. Потом ещё один и ещё. Но Лайта так же спокойно творила чудеса вопреки законам статистики, уводя корабль от неминуемого, казалось бы, урона.
- Командир, кажется, я одному из истребителей наводящие сенсоры сжёг, он больше не будет стрелять, - раздался в шлемофонах холодный голос Маора.
- У истребителей имеются резервные системы наведения, - остудил его искин.
Тем не менее, противник стрелять перестал. Истребители спрятали все открытые для поражения места противолазерными отзеркаливателями и стали сокращать дистанцию. Теперь стрелять из лазеров по ним было совсем бесполезно.
- Всё. Они нас нагонят и разберут в упор, - сказал обречённо Маор.
- Ну-ну, посмотрим… Не факт, что они вообще успеют нас нагнать, аномалию вокруг планеты никто не отменял.
Дальнейшие несколько минут прошли в напряжённой тишине. Только искин через равные промежутки времени озвучивал расстояние, оставшееся до противника. Оно неумолимо сокращалось, и это вызывало сильное волнение у всех, кто находился в корабле и хотел жить.
Прежде чем электроника начала глючить, скорость звездолёта снизилась до 15 км/с. Быстровато, конечно, но монийцы не просто так направили машину по касательной к поверхности планеты: слой атмосферы, стоящий у них на пути, мог затормозить и более быстрые объекты.
- Нарушения в навигационной системе! – внезапно объявил искин. – Навигационные приборы ведут себя неадекватно. Сбой некритический, приняты меры по исправлению неполадок…
- Щас будут тебе неполадки, - пробормотал Дуб. – Держись…
- Ваше беспокойство необоснованно, все сисемы работают надёжно… Нет, есть од… Два сбоя в системе маскировки! Нарушения в работе двгателя, наблюдаются скачки напряжения в сети! Нарушения в работе системы вооруже… Нарушения в работе системы ориентации… Навигационная система вышла из строя! Вышла из строя… Выш… Выш… Выш…
- Ну вот, началось! – воскликнул Тромонт.
- Выш… Вы… Шла… Я теряя… Я теряя… Теря… Логическую сеть… Поте… Выш… Ап… Уршышагшл… Кшшшакшшшш…
Искин быстро умирал, как и все приборы в корабле. Дисплеи и лампочки на приборной панели беспорядочно мерцали, мигали и понемногу гасли.
Всё-таки истребители успели выйти на дистанцию, с которой их командир считал возможным поразить их корабль раньше, чем среагирует пилот, и дали залп из рельсовых пушек. В обычной ситуации Лайта, пользуясь своей интуицией, смогла бы, возможно, увести корабль и на этот раз без особых повреждений, но искин корабля уже бился в последней агонии, корабль вышел из-под контроля, и она не смогла сдвинуть звездолёт с линии огня. Раздался оглушительный грохот, лязг и скрежет покорёженного металла – четыре снаряда нашли свою цель.
Один из двигателей был мгновенно порван в клочья. К счастью, энергия к нему уже не поступала, иначе бы он взорвался, нанеся куда большие повреждения. В корпусе появилось несколько дырок, через которые с шипением выходил воздух. Экипаж весь был в скафандрах и им это уже ничем не грозило, но всё равно было неприятно.
Сломанный экзорелектор всё-таки пригодился. Снаряд, который мог бы убить Дуба, при пролёте сквозь прибор врезался в стальную плиту накопителя. Она его не могла сдержать, но от удара снаряд чуть отклонился в сторону, прошил четыре внутренние переборки, порвал спальное место Тромонта и, пробив изнутри обшивку, ушёл навылет. К счастью, Дуб находился за блоком системы жизнеобеспечения, который впитал в себя металлическое крошево, разлетевшееся во все стороны от разбитого накопителя.
В кабине над головой Тромонта раздался громкий хлопок, ударил сноп искр, и всё потухло. Затих скрип и треск в наушниках. В уже мёртвом корабле воцарилась почти полная тишина, только воздух шипел, выходя наружу. Впрочем, этот звук тоже понемногу затихал, и одновременно с этим раздувались под внутренним давлением мягкие части скафандров.
Теперь экипажу оставалось сесть в спасательный челнок, затем отделить его от обречённой машины и ждать, пока он войдёт в атмосферу. В том, что звездолёт не пройдёт это испытание, сомневаться не приходилось – встречный поток воздуха, проходя через пробитые снарядами дырки со скоростью 14 – 15 км/с, сожжёт звездолёт изнутри, после чего тот развалится на части и осыплется на поверхность планеты дождём из горячих оплавленных обломков.
Монийцы, взяв с корабля мелочи, которые были им наиболее дороги, забрались в челнок. В его огромных запасниках находилось всё, что было необходимо для выживания в течение минимум 10 суток, так что бегать по звездолёту, собирая провиант, медикаменты и прочие необходимости, не пришлось.
1 Религия монийцев – универиализм - немного похожа на христианство. Разница в том, что они воспринимают жизнь не как поле боя между тёмными и светлыми силами, а как школу, в которой они познают добро и зло, а бога именуют Великим Учителем.