Авральный день - 23 (Родина слонов)
Первых слонов обнаружили еще в пампасах. Так Юнга называла пограничный пояс между лесом и саванной, где перемежалось и то, и другое.
Не очень крупные слоны без бивней паслись в кукурузе и купались в маленьком озерце.
— Вот сюда дорогу и выведем. Поставим опорный пункт со свом источником воды.
— А слоников разгоним, — проворчала Юнга.
— Для слоников тут бескрайние просторы.
По пути Капитан переговаривался по волновой связи с другими группами охотников. И требовал — в слонов пока не стрелять, а сообщать ему о каждой встрече с ними, с указанием координат.
Координатная сетка накладывалась на карту планеты еще до начала высадки. За нулевой меридиан Капитан стремился брать такой, который опоясывает мир, нигде не встречаясь с сушей. А если такого нет — то наименее «сухопутный».
Охотникам, впрочем, было не до координат. Но несколько групп сразу отчитались, что слоны уже попадались им на глаза.
При подлете бота с Капитаном на борту слоники никуда не разбежались, а только с любопытством закрутили головами. Отпугиватель работал на успокаивающей волне, и бот вышел на идеальную позицию для стрельбы по слонам из арбалета.
Свой арбалет Самурай с корабля не захватил. Поэтому боту перед отлетом пришлось задержаться на шлюпе, где в синтензоре сделали арбалет по той же модели — но с некоторыми отклонениями от эталона. Синтензоры шлюпа имели более заметные допуски по качеству, нежели лучшие синтензоры корабля.
Арбалет был непристрелянный, но Самурай словно и не беспокоился об этом, взвешиваю на руке болт с насаженным на него мини-сканером.
Мини-сканер представлял собой хитрый наконечник с иглой регулируемой длины и впивающимся в кожу венчиком у ее корня. Его можно было навесить на шест, копье, дротик, стрелу, а заменив крепление, использовать с духовым ружьем.
Игла втыкается в ткани животного с обезболивающим эффектом и запускает в организм микроботов, помогающих изучать этот организм изнутри. Одновременно удар о препятствие заставляет крепление раскрыться, и стрела отваливается.
А сканер остается закреплен на теле на заранее запрограммированное время, либо по волновому сигналу.
Данные тоже передаются по волновой связи. И тут возникает проблема. Чтобы быстро перекачивать большой объем данных (например, по биохимии, генетике, клеточным структурам), нужны широкие каналы связи. А их не хватает.
По более узким каналам перекачка идет существенно медленнее. А это не только отнимает время, но и сокращает возможности. Даже в теле слона сканер нельзя держать слишком долго. Предельный срок 7 — 12 дней, после чего он отваливается сам.
Этот диапазон, 7 — 12 часто встречался в самых разных сферах жизни Вселенной Разумных Кораблей, но даже Брейн не мог объяснить его происхождение и рациональный или мистический смысл.
А мини-сканеры делились на автономные и неавтономные. Автономные умели летать и возвращались в назначенную точку сбора сами. Неавтономные требовалось искать биолокатором или волновым навигатором и подбирать специально. Те и другие обладали встроенной памятью, но сохраняли только наиболее важную непереданную информацию.
Были еще «жучки-наездники» — микроботы размером с мелкое или крупное насекомое, которые несли в себе других микроботов, способных перемещаться по организму с кровотоком, лимфой или в клеточной жидкости.
Но этих жучков было гораздо меньше, чем мини-сканеров, и их нельзя было вырастить даже в биосинтензорах (как неавтономные наконечники). Они росли только в органе размножения корабля. Поэтому их приходилось экономить.
Да и со связью у большинства жучков было больше проблем.
Поэтому Брейн рекомендовал больше использовать именно мини-сканеры, комбинируя это с препарированием мертвых тел.
Самурай зарядил арбалет и прицелился в самого крупного слоника. Метил он в середину корпуса, но попал ближе к хвосту и задней ноге.
Тем не менее он удовлетворенно сказал:
— Есть!
Слон поднял хобот и затрубил. Стадо колыхнулось и на этот раз все же бросилось в отступ. Не очень торопливо, но прикрывая слонят внутри круга взрослых, они удалились под сень леса.
Убедившись в этом, капитан решил посадить бот на озеро носом к берегу. Биолог, не теряя времени, устроился на корме рыбачить, время от времени поглядывая на планшет, куда уже начали поступать данные про подбитого Самураем слона. Остальные выбирали между купанием и выходом на сушу.
Капитан с Эрудитом пошли поглядеть заросли. Они были высокие с мелкими початками в пазухах листьев. Початки отличались степенью зрелости — от молочно-восковой до почти полной.
Эрудит попробовал початок с оформившимися, но еще мягкими зернышками и сказал:
— Действительно кукуруза.
В кукурузе росли и другие злаки. Особенно часто попадался один — тоже высокий, но на более тонком стебле.
— На рожь похоже, — сообщил Эрудит.
— Рожь у нас уже есть, — сказал Капитан. — Из Мамонтовой тундры.
Мамонтова тундра на Штормовой — это было место примечательное. Капитан вспомнил о ней, наверное, по ассоциации со слонами, потому что там жили мамонты, а летом тундра на пару месяцев превращалась в сплошной цветущий ковер богатого разнотравья.
Эта тундра была одним из немногих мест за пределами райских уголков, которые шлюп посещал дважды — сначала с посадочной командой Капитана в полном составе, которая застала лучшие дни лета, а потом с командой Старпома, которая попала уже в осень.
Летали смотреть мамонтов и остальную мамонтовую фауну, но и интересные растения тоже собирали.
Аналоги ржи находили и в других местах, но мамонтовая была лучше остальных.
Образцов пшеницы вообще было вдоволь — и из райски садов, и из саванн, и из степей. Но вот идеальной не было.
А тут Капитан и пшеничные колосья нашел. Затерянные среди других злаков и разнотравья, где высотой и крепостью стеблей выделялась все та же рожь — но зато сразу трех видов. И один — ну совсем как настоящая пшеница. Тяжелый золотой колос, из которого зерна не выпадают сами собой и знакомый многим с детства вкус зернышек.
Среди прочих злаков тоже были съедобные, о чем ясно говорил биосканер. А еще было много плодоносящих в другое время, по которым съедобность сразу не определить.
Впрочем, травы, растущие здесь, в массе своей были съедобны для животных — так что их можно было расценивать, как кормовые. А среди них поодиночке и группами подымались другие интересные растения. У одного прямо на поверхность выходили большие корнеплоды.
Проверили другие, и у некоторых тоже нашлись либо клубни, либо корнеплоды разной степени съедобности — то похожие на крупную редьку, то на ямс или батат.
А обрамляли все это изобилие масличные и ореховые пальмы. В прилегающем лесу и на его опушке их было гораздо больше, чем бананов.
Капитан был в очередной раз заинтригован богатством Мичуринского рая. Ведь они с Эрудитом бегло осмотрели лишь несколько гектаров в одном зубце пограничного пояса. А что будет в остальных?
А тут еще Биолог подлил масла в огонь.
— Интересное дело. Я обошел весь пруд и не заметил никаких признаков связи с другими водоемами. Он — родниково-дождевой. А рыба в нем есть. И не только рыба.
Он показал на прозрачный контейнер с водой, где среди разной мелочи лениво плавала рыбка покрупнее, похожая на маленькую стерлядку, но с более тупой и широкой треугольной головой.
— Осетровые в таких прудах обычно не водятся. И этот экземпляр — тоже не осетровый. Типичный полухрящевой псевдоганоид. Надо еще проверять, но, похоже, он близок к тем, что я ловил на лимане.
— Ты хочешь сказать, что раньше озеро имело связь с большой водой? — уточнил Капитан.
— Другой вариант — пруд зарыбляли искусственно. Но тогда до нас тут орудовала другая цивилизация. И вот что интересно — рыба тут вся пресноводная. А полухрящевые сильно смахивают на морских.
Эрудит проверил по карте возможность паводка, достигающего пампасов и усомнился, что это возможно.
— И вот интересно, если была протока куда-нибудь до реки, сколько времени понадобилось, чтобы она заросла без следа? — стал прикидывать Биолог.
— Вряд ли много, — сказал Эрудит. — Влажные тропики. Все быстро растет, быстро отмирает и перегнивает.
— Значит, как индикатор скорости эволюции не годится...
— Зарастание протоки — изменение не геологическое.
— Я пытался зайти с генетической стороны. Но для этого надо замерить среднее число мутаций на поколение. Я запустил эксперимент на насекомых и мышках — но тут разнобой уже в первых поколениях. Даже в пределах одного вида.
— А сколько поколений уже?
Биолог обычно не очень распространялся о незаконченных экспериментах. Но на этот раз сказал:
— Ну, я начал еще на Штормовой, когда внизу была команда Старпома, а мы на корабле сидели. У мушек — по поколению в две недели, у мышек — в месяц. Мошек и мышек, кстати, там же наловил. Еще смеялись надо мной, что я гнус всякий на корабль тащу.
— И что?
— Понимаешь, на Земле у всех многоклеточных скорость мутаций близкая, а внутри одного вида — вообще стабильная. А здесь — разница на порядки. У одних особей потомство почти не мутирует, у других копит мутации с дикой скоростью. Жду, когда вырождаться начнет. Но если эволюция управляемая — могу и не дождаться.
— Может, слоны помогут, — предположил Капитан. — Судя по съемкам с зондов и от охотников — их тут не меньше десяти видов. Вдруг и правда эволюционная цепочка.
— А может быть — только ее результат. Хотя сравнить генетические карты интересно. Слоны медленно размножаются, а это влияет на скорость эволюции.
У озера группа товарищей прохлаждалась больше двух часов. А мини-сканеров у нее осталось еще девять.
Но искать слонов оказалось и впрямь проще простого. Они всюду попадались на глаза. И на следующие шесть выстрелов из арбалета по хоботным разных видов, размеров, возраста и пола ушла еще пара часов, не больше.
Подвел седьмой наконечник. Причем в самый триумфальный момент. Всякие разные слонопотамы сами лезли под прицел — но среди них не было белых гигантов.
И вдруг отыскался один — судя по всему, одинокий самец. Он, как и другие, не убегал от бота и не нападал — но все время поворачивался к нему мордой с устрашающими бивнями и толстым длинным хоботом.
Стрелять в лоб было бессмысленно, и в хобот или в ухо тоже не хотелось. Игла недостаточно глубоко вошла бы в ткани даже при точном попадании.
А когда вроде бы приладились для выстрела в корпус, слон неожиданно отбежал в сторону дерева, похожего одновременно на баобаб и ливанский кедр. Оно было лиственное, но с несколькими ярусами раскидистых ветвей.
Самурай повел вслед за беглецом арбалетом и всадил болт с ценным наконечником точно в стол дерева.
Мини-сканер тут же начал передавать данные о растении, но Самурай понимал, что всех интересует слон. А наконечник, как назло, был неавтономный.
Самурай спрыгнул с бота, закинув за спину арбалет и пошел к дереву. Белый слон стоял неподалеку, помахивая ушами.
Как только Самурай подошел к стволу, Капитан дал волновой сигнал, и мини-сканер с тихим жужжанием выпал прямо в руки охотника.
Но он не удовлетворился этим и решил все-таки достать слона. Он неосторожно вышел из-под прикрытия ветвей, и тут случилось неожиданное.
Белый гигант пошел в атаку.
В боте замешкались, переключая отпугиватель с умиротворяющей волны на отгон зверя. Самурай успел садануть по слону из арбалета и попал все-таки в основание хобота. Гигант взвыл и ускорился.
В боте щелкали затворы автоматов, а Самурай успел вырвать из ножен устрашающего вида нож.
Слон отвернул меньше чем за десять метров. Будто наткнулся на стенку, и неочевидно было — сработал корабельный дух человека или все-таки отпугиватель.
Он пролетел мимо Самурая, остановился, как вкопанный, и обратился в бегство только через несколько секунд.
Капитан в боте резко опустил рукой ствол автомата, из которого целился Ингерсол. Биолог не сразу вышел из оцепенения, а когда пришел в себя — стал словно на автомате дистанционно укорачивать иглу сканера, чтобы она не мешала слону в хоботе.
Бот подобрал Самурая, который вытирал совершенно чистый нож об траву.
— Ты как? — спросил Капитан.
— Мне как-то довелось выпрыгивать из-под КАМАЗа.
Но потеки пота на лице выдавали его эмоции лучше слов.
Пот пробил всех, и Капитан сказал:
— Думаю, пора нам куда-нибудь в тенек.
Был вариант вернуться на озерцо и выкупаться, но Капитан хотел взглянуть на какое-нибудь другое место в пампасах.
Тени под пальмами там было сколько угодно, а вот водоема не оказалось. Зато кукуруза, рожь и аналоги пшеницы имелись в изобилии.
Капитан вспомнил великого ученого, который полжизни искал прародину пшеницы и собрал коллекцию из тысячи видов маиса — диких злаков, родственных кукурузе. Он мечтал накормить весь мир, а умер от голода в сталинской тюрьме. Звали его Николай Вавилов.
— Тут не только родина слонов, но и родина хлебов, — сказал Капитан вслух. — Вавилов был бы в восторге.
— Вавиловские пампасы, — улыбнулся Эрудит.
Они ели какие-то большие сочные и сладкие плоды с косточкой, и их прямых земных аналогов никто вспомнить не мог. Косточки Биолог аккуратно складывал в рюкзак для образцов.
— Между прочим, дело к ночи, — подал голос Архитектор, намекая, что пора возвращаться в лагерь. Он всю дорогу общался в основном с Инженером. Темы менялись, но вращались в основном вокруг заселения планет и безопасности и комфорта поселенцев.
И ему самому, без сомнения, хотелось поскорее вернуться к комфорту.
Но против этого взбунтовался Биолог.
— Кто-то обещал мне рыбалку на реке, — заявил он.
— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Капитан.
— Найти хорошее место на реке, выкупаться и заночевать. А на зорьке забросить удочки.
Палаток с собой не брали, но бот был самозакрывающийся. Тент из смягченного дендропласта позволял накрыть красивым куполом хоть часть его, хоть весь целиком. Значит, защита от дождя обеспечена. А если будет ясно, то можно спать и под открытым небом.
Полнолуние как раз сегодня, и ночь будет светлой.
И вот ведь что интересно. Команда в боте подобралась такая, что после инцидента с белым слоном большинство отгоняло от себя мысли о том, что корабельный дух может оказаться недостаточно силен, а отпугиватель может не сработать.
Слона победили, и как-то неловко теперь бояться крокодилов.
— Ну, раз так — летим ко всем чертям на реку купаться, — подытожил Капитан Феликс.
