Проект "Жизнь" от @genyakuc. Михаил (продолжение биографии)
Шёл 1928 год. Мишке было уже лет 13, он вытянулся, плечи раздались. Вера становилась настоящей красавицей. Всё чаще ловил Мишка брошенные на Веру взгляды старших воров.
Взгляды эти Мишке не нравились. Он стал носить нож, прятал его в одежде. Но понимал, что спасти Веру, если что, всё равно не сможет. Особенно поздними вечерами, когда все вокруг, кроме них двоих, были на марафете. Мишка вино и кокаин не употреблял, боялся, что кто-то, пока он будет под марафетом, обидит сестру.
Однажды в поезде Мишка и Вера встретили плечистого мужчину в пенсне. И непонятно, почему разговорились с ним, рассказав о себе всё.
Мужчина оценивающе посмотрел на Мишку:
– Да, парень. Мал ты еще. Не защитишь девку. Не глупи, не прячься от ДЧК. Пусть лучше в колонии, чем пьяные воры над сестрой поизголяются, а тебя прирежут. В детдоме голодно, вокзальной вольницы не будет. Но жить можно! И можно учиться, профессию получить. Не побираться же вам всю жизнь? Разделят вас, конечно. Просись, чтобы в соседние детские дома поместили, имеешь право: ты же ей брат.
Мишка крепко задумался. А на следующий день вдвоём с Верой вышли на вокзал открыто, встали перед чекистами детской чрезвычайной комиссии.
– Мы хотим в колонию. Не воры, не убийцы, – вольным подаянием кормимся. Воровать не буду! Обещаю. Обещайте и вы, что мы будем рядом! Это моя сестра!
Уже через несколько дней дети очутились каждый в своей колонии. Мишка с Дона переехал
на Егорлык, в село Баранниковское. Жил там в большом здании бывшей казачьей казармы. Местные почему-то дразнили колонистов «врангелевцами». А Вера попала в колонию для девочек под Сальском, оказавшись в нескольких километрах от Мишки.
Жилось голодно, намного голоднее, чем на бане. Но учёба! Мишка открыл для себя целый новый мир. Нет, не книжек и чернильниц: мир автодела. Живущий при колонии шофёр-красноармеец разрешал Мишке смотреть, как он чинит свой автомобиль, как перебирает детали. Со временем Мишка уже точно знал, что, где и зачем в авто, какая деталь и для чего нужна.
А если Мишка будет хорошо учиться, то ему шофер обещал дать порулить. Самому! За такое Мишка был готов даже уроки делать. И чем больше вгрызался в предметы, тем больше нравилось: оказалось, что он хорошо решает задачки.
Порулить довелось нескоро. В женской колонии дела с питанием обстояли еще хуже, чем в мужской, и скоро Мишка узнал, что тогда имел ввиду доктор из вокзальной больнички, говоря, что у сестры слабое здоровье. Вера заболела, стала кашлять и худеть. Её перевели в бокс, Мишку к ней не пустили.
Миша добился встречи с доктором, который осматривал Веру.
– Похоже на чахотку. Ей бы питание! Масло, молоко, творог, мясо, орехи. Жиру бы барсучьего, да банкой грудь и спину растирать… Только ты же сам знаешь, какое у нас тут питание.
Конечно, Мишка знал. Не знал другого: где взять продукты, которые могут спасти сестру?
Бежал обратно в Баранниковское, и как заклинание повторял: молоко, масло, творог, мясо, орехи, жир… Жир, молоко, масло…
Был выход примкнуть к шайке юных воришек-колонистов, воровать во дворах и на рынках, чистить карманы прохожим. Но этот «выход» Миша для себя отмёл: он видел, что постепенно воришек ловят и куда-то увозят из колонии, а ему уезжать никак нельзя. Вера без него пропадёт!
О своей беде Миша рассказал сторожу и шофёру. Выход стали искать вместе. Мишке посоветовали попробовать поймать байбака, степного сурка. Научили ставить ловушки.
Байбака он добыл. Обдирал шкурку, счищал с неё жирок. Топил на костре. Попробовал зажарить кусочек мяса: вкусно! Очень вкусно. Стащил на время из кухни кастрюльку, сварил сурка. Ночью пробрался в бокс к сестре через окошко, кормил её сам, отрывая по кусочку мясо и заставляя запивать бульоном.
Потом Мишка растёр грудь и спину сестры топлёным байбачьим жиром, укутал её получше. Остатки мяса, завёрнутые в траву, спрятал под матрац. Наказал: ешь! Ешь и ешь, покуда не съешь всё! На пару дней тебе мяса хватит, только смотри, чтобы оно не пропало!
Где добыть молочные продукты, подсказал шофёр. Иди, говорит, на край села. Там в крепком хозяйстве молотилка поломалась. Починишь – хозяин заплатит едой, я договорился.
Так всё и вышло. Рукастого смышлёного пацана хозяин подворья провожал со словами: работу тебе завсегда дам. Приходи, работай! Что для сестры надо, буду давать. Денег не заплачу, а вот за еду – это с нашим удовольствием.
Мишка днями учился, вечерами сбегал работать. Ночами летел в Сальск, как на крыльях: Вере ощутимо становилось лучше! Так же, влезая через окошко, Мишка кормил сестру. Переживал, что никак не смог найти банку, чтобы этой прогретой банкой жир по Вериной спине растирать. Пробовал выпросить банку у сальского аптекаря: для сестры, ну дайте, ну пожалуйста! Я верну, когда выздоровеет! Аптекарь не хотел слушать пацана из детской колонии: все вы там, беспризорное ворьё, одним миром мазаны…
Банку Миша украл. Подсмотрел, как можно пролезть в аптеку, и украл. Но стыдно ему не было, хоть слово, данное чекистам, и нарушил. Здоровье сестры на кону, шутка ли! Ради неё он был готов на что угодно.
Однажды, заворачивая в тряпицу Мишкин заработок, – яйца и творог, – жена хозяина положила еще и ломтик халвы. Халва пахла так чудесно! Солнцем, жарой, волей. Мишка разомлел от запаха, позабыл осторожность и слишком поздно заметил, что на дороге он не один.
Мальчишки, точно такие же голодные, как и он сам, услышали запах халвы и попробовали её отнять. Мишка дрался, мелькали кулаки. В такт ударам билась мысль:
– Хорошо, что хозяйка в этот раз яйца дала варёные!
К сестре попал уже почти под утро. Развернул тряпочку, смотрел, как Верочка радовалась, проводя пальцем по блестящему масляному срезу, как отщипывала по малюсенькому кусочку, наслаждаясь нежданным лакомством.
Тот кусочек халвы стал поворотным моментом в Вериной болезни. Она выздоравливала, крепла на глазах, начала читать книги, и скоро её перевели из бокса назад, в общую комнату.
После детдома Мишу взяли механиком в Сальский леспромхоз. Вера работала там же, помощницей счетовода.
В 1939 году Михаила призвали в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Служил в Витебске, в автороте. Писал Вере письма. Радовался за неё: она стала встречаться с хорошим парнем, Михаил знал его по леспромхозу.
Войну Михаил встретил бойцом 604-й артиллерийского полка 188-й дивизии. Дивизия принимала участие во многих значимых сражениях ВОВ. Вместе с дивизией Михаил Андреевич Мещеряков принимал участие в обороне Москвы, освобождал Ржев, Сычёвку, Доррогобуж;
отличился в Лубанском походе, о котором командующий 2-го Прибалтийского фронта генерал армии А.И. Еременко писал:
Переход через Лубанские болота есть выдающийся воинский подвиг. На этой гнилой местности, протянувшейся на десятки километров, гитлеровские генералы считали невозможным вести боевые действия, однако советские воины шли по наспех проложенным гатям, пробираясь вперед по пояс, а то и по горло в болотной воде, перетаскивали на себе оружие и технику и победили!
Михаил Андреевич за этот поход получил медаль «За боевые заслуги», а дивизия за героизм и мужество бойцов была преобразована в 85-ю Гвардейскую.
Оставляя свои позиции в Саласпилсе, гитлеровцы подожгли бараки концлагеря вместе с узниками. Воины-гвардейцы 85-й стрелковой успели спасти из огня 1200 советских военнопленных. Многих из узников Михаил выносил из горящих бараков на руках.
Столица нашей Родины город Москва в сорок пятом на параде Победы салютовала четырьмя залпами в честь побед, в которых принимала участие 85-я дивизия.
После войны Михаил Андреевич вернулся домой. Снова работал в леспромхозе. Однажды отвозил крепёжный лес на шахту посёлка Углерод, и по пути, у колодца хутора Светлый, встретил Машу, свою будущую жену.
Михаил и Мария поженились, прожили долгую и счастливую жизнь. Вырастили дочерей, младшенькую назвали Верочкой.
Уже много лет моего дедушки Миши нет в живых.
Но история его жизни всегда была и будет для меня важной, памятной, интересной.
Когда у меня случаются неприятности, и я уже готова опустить руки, воспоминания о дедушке действуют на меня как спасительный трос, мощным рывком вытаскивающий наверх, невзирая ни на какие сопротивления.
Стоит лишь задать себе вопрос: это мне-то плохо? Это я, взрослый человек, имеющий крышу над головой и всегда рассчитывающий на помощь близких, считаю себя несчастной и жалуюсь на жизнь?
Полно! Мой дедушка Михаил Андреевич Мещеряков, будучи совсем маленьким ребёнком, смог преодолеть такое, что мне и не снилось. Одинокий малыш, помочь которому на всём белом свете было некому, кроме малышки еще младше и слабее его самого.
Они смогли. Маленькие, упорные, бесстрашные, верные. Я – внучка одного из них.
И мне грех опускать руки и сомневаться в собственных силах!