"Путь Воина. Ясный сокол". Часть 7. "Возвращение домой". Глава 5. "Замыкая круг"
Автор @ramzansamatov
События Гражданской войны в тысяча девятьсот двадцатом году в Западной и Восточной Сибири коренным образом повлияли на судьбу белых войск. Наступавшая Красные Армия в начале двадцатого года остановились возле Байкала и, учитывая наличие оккупационных войск Сибири и Дальнего Востока, руководством Советского государства было решено создать буферную Дальневосточную республику. В апреле двадцатого года учредительный съезд трудящихся Забайкалья в Верхнеудинске провозгласил образование самостоятельной Дальневосточной республики. В ее состав была включена территория от Байкала до Тихого океана. С образованием Дальневосточной республики в мае была создана Народно-революционная армия. Под давлением успешного наступления Красной армии и партизан 3 июля 1920 года была опубликована декларация правительства Японии об эвакуации из Забайкалья воинских сил. В связи с этим атаман Семенов обратился с просьбой к японцам остановить эвакуацию, но получил отказ. Белые части были вынуждены с боями отойти к Маньчжурской дороге, а затем стали частями отступать вдоль неё за границу. Белогвардейцы, численностью более двадцати тысяч, и устремившийся вместе с ними поток беженцев наводнили территорию Маньчжурии и ближайшие к нему станции КВЖД. Всего из Забайкалья, Прибайкалья и Приамурья эмигрировали около пятидесяти тысяч белогвардейцев с членами семей и другими жителями станиц и поселков. Хотя многие сразу же уехали в Японию, США, Канаду, а некоторые в Европу, большинство осталось в Китае.
Переселение белогвардейцев в Китай имело существенные отличия по сравнению с эвакуацией в Европу. Белоэмигранты в Китай шли не на пустое место. Наличие большого количества русских в Харбине, в районе КВЖД, Шанхае, Трехречье, живших там по своим дореволюционным традициям, привлекало эмигрантов. Здесь молодежь воспитывалась в духе традиций дореволюционной России, антисоветизма, антибольшевизма, что побуждало белоэмигрантов к желанию бороться за потерянную родину с оружием в руках.
С окончанием Гражданской войны и присоединением Дальневосточной республики к РСФСР значительная часть оппозиции начала вести активную разведывательно-диверсионную деятельность по свержению советской власти. Особенно активно принимала в этом участие Япония. На территорию СССР регулярно нелегально забрасывались агенты из числа белоэмигрантов для организации повстанческого движения.Среди них в большинстве своем были люди, с молодых лет попавшие на германский фронт, а затем в течение долгого времени воевавшие на фронтах Гражданской войны и не умеющие делать ничего, кроме как воевать. Они были готовы по сходной цене продать свое ремесло воина в любые руки, лишь бы вербующий их авантюрист привел какой-либо затасканный антисоветский лозунг. Злоба к молодому советскому государству поглощалась их мозгами долгие годы и от этой желчи и отравы они уже вовек не смогли бы избавиться.
— Куда изволите, господин офицер?
Не успел Сергей выйти из вагона, как к нему подлетел человек с предложением предоставить лучшего извозчика Харбина за умеренную цену. Человек был русской внешности. «Видимо, из переселенцев», — подумал Сергей, подавая чемодан протянутой руке.
— Ну, веди к своему лучшему извозчику! — сказал офицер с усмешкой.
Юркий человек потащил довольно-таки тяжелый чемодан к выходу с вокзала. Извозчик тоже был русский. При появлении штабс-капитана он приподнялся на козлах, снял шапку и спросил, точь-в-точь повторяя слова напарника:
— Куда изволите, господин офицер?
— На Мясоговку, любезный!
— В миг домчим, господин офицер!
— В миг не стоит, любезный! — сказал Сергей, усаживаясь в мягкие кожаные кресла крытой брички на рессорах. — И прошу, откиньте верх — хочу осмотреть город по пути. И поезжай потише, не гони — я не спешу.
— Как прикажете, ваше благородие!
Бричка покатила, мягко покачиваясь на эллипсоидных рессорах по улицам Харбина. Сергей с интересом созерцал чужой город. Несмотря на чужбину, город кишмя-кишел иностранцами, в основном, русскими. Везде был русский дух. Сергею, за свою еще короткую жизнь повидавшему много городов России — разрушенных, разграбленных, обнищавших, Харбин напомнил дореволюционный Благовещенск. Особенно, когда въехали в русскую зону города, где было множество магазинов, лавок, нотариальных контор и банков с вывесками на русский лад.
Наконец, бричка остановилась возле резных ворот дома Никодима. Сергей расплатился с извозчиком, и замиранием сердца подошел к калитке — почти два года не видел своего крестного отца. Напряжение, которое не позволяло раскисать в самые трудные минуты жестоких боев, наконец, попав в мирный город, отпустило. «Еще не хватало слезу пустить при виде Никодима», — подумал Сергей и взялся за ручку звонка в виде головы дракона. Со звуками мелодичного перезвона колокольчиков послышался знакомый басистый голос хозяина: «Кого там принесло? Чего надобно?» Калитка открылась и в проеме появился седеющий, но еще крепкий, слегка похудевший Никодим. Первоначально недовольный взгляд из-за непрошеного гостя мгновенно вспыхнул радостью при виде крестника. Он молча загреб сильными руками в объятия человека в форме штабс-капитана. Крепко обнял, прижав к груди голову Сергея одной рукой, при этом фуражка с головы последнего упала и покатилась по земле. Но мужчины не обращали внимания на эту мелочь — так и стояли, обнявшись, несколько мгновений. Только после этого Никодим, наконец, прошептал:
— Сереженька! Ясный сокол! Сынок!
— Здравствуй, Никодимка! — нарочно бодро сказал Сергей, чтобы не показать слабость. — Вот я приехал. Примете меня? А где крестная?
Никодим отпустил медвежьи объятия и суетливо поднял фуражку, отряхнул и снова водрузил на голову крестника. Затем взял того за плечи и, слегка отодвинув от себя, сказал восхищенно:
— Ну, хорош! Ничего не скажешь! Настоящим мужчиной стал. Офицер, едри его тудыть!
— Да вот, пришлось повоевать, крестный...
— Вижу, вижу, что не отсиживался в погребе! Ну... пойдем в дом! Что мы у ворот разговариваем. Давай мне чемодан! Ликин пока нет дома. Они с Елизаветой — это дочь моя — пошли в лавку. Лизавете, вишь ли, баранок захотелось. Балует ее необыкновенно. Я уж сколько ей говорил: «Не балуй ребенка — испортишь!» А она мне знаешь, что отвечает? Вот рожу, говорит, сына тебе, тогда и лезь в воспитание. А дочь, мол, моя! Одно слово — Ликин! Строгая она у меня!
Вот так, под непривычное многословие Никодима, прошли через двор. Одного взгляда бывшего командира разведки хватило, чтобы понять, какое крепкое хозяйство содержит Никодим. В стойлах стояли два породистых коня одной масти, у сарая, на специальном невысоком каменном постаменте со съездом была установлена одноосная повозка на рессорах. Видимо, для выездов в город. Вообще, весь двор и дом были ухоженные — чувствовалась умелая рука хозяина.
— Вот что, Сереженька! Пока Ликин нету, ты сходи-ка в баню — она давно затоплена. Тебе надобно помыться с дороги — усталость как рукой снимет. Разговоров будет много. Квасу тебе там поставлю. А потом все вместе, под чаек, наговоримся. Иди, раздевайся и переоденься в халат. Вот твоя комната — там все есть.
Сергей прошел в комнату, довольно просторную и светлую, с одной лишь кроватью и шкафом для одежды. Он скинул пыльную и уже довольно-таки потную одежду и надел на себя длинный однотонный шелковый китайский халат.
— Кстати, до тебя в этой комнате жила Даша! — крикнул басом Никодим из другой комнаты.
— Я говорю, Дарья приезжала сюда, — повторил он уже потише, когда Сергей вышел из комнаты. — И письмо тебе оставила перед отъездом. Ладно, пойдем, я провожу до бани, у меня тут есть переход прямо из дома.
Баня у Никодима небольшая, но уютная. Разделена на три части — собственно парилка, моечная и предбанник. Сергей был непривычен к парению — отвык за эти годы, поэтому долго не сидел. Главное, была горячая вода. Помылся от души, посидел немного в предбаннике, обсыхая, и вернулся в дом. К этому времени Никодим уже приготовил одежду для него: косоворотку и казацкие шаровары.
— Вот, сынок, переоденься. Завтра проедем в торговый дом «Чурин и компания», накупим тебе цивильных вещей. Такой красавец, как ты, должен иметь одежду на выход.
— У меня же есть форма, крестный!
— Разве это форма?! Вот мы там тебе форму и закажем из самого наилучшего сукна. Ты должен выглядеть соответственно своему статусу. Здесь это любят.
— А где письмо Даши, крестный? Ты говорил, что она оставила письмо для меня.
— Да, да, сынок. Потерпи. Все потом, вечером. Мне надо сходить в погреб и достать оттуда все то, что она оставила для тебя.
— А сама она где? Куда-то уехала?
— Дык, в Америку подалась! — развел руки в стороны Никодим. — Пожила тут с месячишко, управилась с делами и уехала. Открытку прислала, что нормально добралась. Только я не знаю, где. Это когда Ликин придет, все покажет — и открытку, и письмо. А вот и она, легка на помине! Ты, это... сиди... виду не подавай! Посмотрим, узнает ли тебя?!
С шумом, капризами и разговорами о не купленных вещах в дом зашли Ликин с красиво наряженной девочкой лет трех-четырех.
— Лизавеца! Прекраци! Как цы себя ведець? Смоцри, у нас госць! Здрасцвуйце! Скажи дяде здрасцвуйце!
— Не здрасцвуйце, здравствуйте! — передразнила маму девочка.
Никодим взял дочку на руки и, загадочно улыбаясь, старался перегородить гостя от взора Ликин.
— Никодзим! — сказала ничего не подозревающая Ликин, держась ладонями за округлившийся живот. — Я цак намучилась с ней! Лизавеца совсем меня не слушаеца!
— А вот и слушаюсь! — воскликнула Лиза на руках у отца. — А кто этот дядя, батюшка?
— А давай мы у матушки спросим, кто это? — сказал Никодим, подмигивая дочке и отодвигаясь в сторону, чтобы открыть обзор Ликин. — Это очень хороший дядя!
Ликин недоуменно посмотрела на мужа, потом перевела взгляд на сидящего на стуле с широкой улыбкой на лице Сергея. Затем всплеснула руками и быстро-быстро пошла к крестнику.
— Серезенька!
— Здравствуй, крестная! — сказал Сергей, встал и обнял Ликин.
Радостное возбуждение передалось и Елизавете. Она стала улыбаться, смеяться, носиться по дому с криками. А Ликин все причитала от удивления, ее тонкому голосу вторил бас Никодима. Постепенно все успокоились, Сергей, отвыкший от такого домашнего внимания, вздохнул облегченно. Разговоры продлились до самой ночи. Прерывались только два раза. В первый раз — когда Ликин пошла укладывать дочь, а второй раз — когда отлучился Никодим и принес тяжелый саквояж, который сразу занес в комнату гостя. Открытку от Даши с видом Сан-Франциско Сережа посмотрел сразу, а письмо решил почитать потом, наедине. Наконец, и Ликин стала позевывать и пошла спать, Никодим поманил Сергея в его комнату.
— Смотри! — сказал он, открывая саквояж.
— Что это? — спросил Сергей, смотря довольно равнодушно на сверкающие блинчики золота. Ему ли удивляться, когда он через полстраны перевез почти четыре тонны золота.
— Это золото твое, Сергей! Дарья оставила. Сказала, что тебе пригодится, если ты приедешь в Харбин. Думаю, что объяснение в письме, которое она тебе оставила. Поэтому не буду мешать. Пойду спать. Если будут вопросы, поговорим завтра! Спокойной ночи!
— Спокойной ночи, крестный!
Сергей еще раз посмотрел на открытый саквояж. Не удержался — запустил руку в золото, ухватил, сколько смог, и, ощутив тяжесть, высыпал обратно. Затем уселся на кровать, разорвал конверт и достал письмо. Сделав огонь керосиновой лампы посветлее, принялся за чтение. Послание было довольно коротким — на одну страничку, но написано убористым почерком на французском языке.
В письме Дарья извинялась за то, что не дождалась его в Харбине. Она ссылалась на известного обоим Алексея Дмитриевича. «Вот удивительно! — подумал Сергей. — Откуда она его знает?» Даша писала, что тоже решила избрать путь служения отечеству. Встреча с А.Д. оказалась как нельзя кстати. Он знает происхождение золота и дает добро на использование их на благо Родины. Половину доставшихся ей богатств она оставляет Сергею. Это требование А.Д. Кроме того, Никодим отведет к известному ему банкиру. Там открыт депозит на имя Никодима, но средства принадлежат Сергею. «Распоряжайся ими, как велит долг и совесть». Далее Даша писала, что будет находиться в Америке. В конце добавила, что скучает и, возможно, когда-нибудь встретятся.
Несмотря на мягкую постель и звенящую тишину в доме, Сергею не спалось. Нет, его взбудоражило не свалившееся богатство. В связи с этим ему пришла на память древняя греческая притча. Ее часто любил повторять в гимназии учитель истории: «Однажды один юноша задал философу Платону вопрос:
— В каком случае богатство является злом и в каком — добром?
Учитель Аристотеля ответил следующим образом:
— Для таких добрых и честных людей, как ты, богатство является добром; для людей, умеющих пользоваться деньгами, оно также есть добро; но для бесчестных и не умеющих пользоваться им, оно есть зло. Так и во всех других делах: каковы пользующиеся им, таковы у них и дела.» Нет, молодой человек думал не о богатстве. Он уже прошел через этот путь. Будь его воля и желание, мог бы стать одним из богатейших людей, имея в руках более шестисот пудов дальневосточного золота. Не мысли о богатстве взволновали бывшего командира конной разведки.
Дарья Михайловна, Даша, Дашенька — вот предмет его сегодняшней бессонницы. За годы опасных скитаний по стране, жестоких боев, голода и холода он не раз вспоминал Дашу. Но это были такие мимолетные воспоминания, не дающие памяти смаковать, потому что через минуту — снова в седло, снова в путь, снова в бой, снова схватка не на жизнь, а на смерть. И так бесконечно, безостановочно, потому что любая остановка, любое расслабление приносит гибель. А сейчас, в кругу милых сердцу людей, в их уютном доме, Сергей позволил расслабиться, представить себе, каково оно быть с любимой девушкой, а возможно, и с женой. Наверное, у них могли бы быть красивые дети. Много детей. Полон дом...
Но... Наступит завтрашний день и штабс-капитан Горецкий, а не красный командир Лысенко, отбросив все сантименты, приступит к выполнению очередного опасного задания. Он внедрится в самое сердце антисоветского центра белоэмигрантов, станет одним из них, станет лучшим из них, заведет множество «друзей» среди руководства белого движения не только в Китае, но и выявит их связи в Европе и Америке. Создаст собственную агентурную сеть с целью выявления и разоблачения разведывательно-диверсионной деятельности врагов его страны. Это его путь — путь Воина.
Рамзан Саматов. 2019 год
Изображения из архива сообщества Истфак, музеев ВГИАМЗ и СОМК, а так же с лицензией ССО
От автора:
Буду безмерно рад и благодарен, уважаемые читатели, если пожелаете приобрести мою книгу«Путь Воина. Победитель»— внесёте лепту на издание следующей книги, которую сейчас читаете. Книга « Путь Воина. Победитель»—участник Санкт-Петербургской международной книжной ярмарки, вошла в лонг-лист Московской литературной премии. Ваша поддержка очень важна. Спасибо тем, кто уже приобрёл, и респект тем, кто планирует приобрести! Электронная версия книги в читалке Ridero всего 266 рублей. https://ridero.ru/books/put_voina/
