ТВОРЧЕСТВО БЕЗ ГРАНИЦ. Археология. Глава первая. Наука о непрекращающемся прошлом

"Археология" — очередной кусочек повести "Провинция". Предыдущие части —
Прогулка, Расследование, Сопереживание, Твердь.

Для тех, кому лень читать, кратко изложу их содержание.

На Земле схвачен инопланетный шпион (он представляется именем Евгений). Евгений собирал сведения для Конфедерации Взаимного Процветания — межпланетного союза, противостоящего Планетам Открытого Пакта, в который собирается вступить Земля.

В силу ряда формальностей кроме профессиональных следователей с ним должен пообщаться житель Земли. Этим жителем стала Александра Клинина, преподаватель современной литературы в одном из провинциальных университетов.

Её обязанности — нечто среднее между следователем и присяжным заседателем. При этом Александра понятия не имеет, что ей делать со своим подопечным, поэтому просит для начала сочинить несколько историй или рассказов. Евгений справляется — он легко пишет стихи и прозу. А ещё — сочиняет небольшую, но драматичную повесть Прогулка, с которой, собственно, и начинается "Провинция".

Затем он рассказывает о своём детстве и юности, проведённых на холодной планете под названием Твердь. Именно там его нашли вербовщики Конфедерации.

Предыдущая часть завершается тем, что после отлёта с Тверди Евгений попал в Академию археологии, а вовсе не в армию и не в разведку, как решила было Саша.

---

Из ниоткуда в никуда
Сквозь почву, древности и хлам
Бегут поспешные года,
Роняя тени по углам.

Когда-нибудь они пройдут,
А мы с трудом пройдём сквозь них
Туда, где нас напрасно ждут,
Покуда гул шагов не стих.

Саша терпеть не могла выражение "появиться из ниоткуда".

Оно почему-то напоминало ей Стивена Кинга, которого она тоже на дух не переносила. И всякий раз, когда в каком-нибудь фильме переводчик бормотал что-нибудь вроде "они появились из ниоткуда", ей хотелось треснуть его по голове.

Неужели трудно сказать "они появились внезапно", "я не видел, откуда они выскочили" или что-нибудь ещё, не прибегая к сомнительным мистическим метафорам. Из ниоткуда! Прибежали из ниоткуда и сделали нихрена!

Упоминание об Академии археологии произвело на неё ровно такое же впечатления. До сих пор всё было связно и логично. Вербовщики уговорили Женю вступить в армию или в разведку, когда от него отвернулось племя, бывшее по сути его семьёй.

Коварные пришельцы воспользовались уязвимостью юного дикаря — всё, уже можно жалеть. Или сопереживать, по крайней мере. А тут вдруг — академия. И при чём здесь вообще археология?

— Ты что, откосил от службы, поступив в институт? — наконец сообразила она. А что, хорошая идея. Молодой дикарь надул вербовщиков, а потом подался в спецслужбы — надо же где-то применять свои таланты проходимца.

— Ни от чего я не косил, не придумывай, — ей показалось, что Женя как-то искренне обиделся или разозлился. — Именно в Академию археологии меня и завербовали. Дали несколько тестов, похожих на пазлы — я тогда ничего не знал ни про тесты, ни про пазлы — и сказали, что из меня получится отличный археолог.

— Ага, археолог из Томска. Доцент! — обрадовалась Саша. — Не заморачивайся, это из фильма...

— Да, я смотрел, "Джентльмены удачи", там беглые преступники выдавали себя за сибирских учёных, приехавших в командировку...

Чёрт, и это он знает. Откуда берутся такие пронырливые инопланетянешки? Из ниоткуда, блин! Хорошо, меняем тему.

— Бог с ним, с фильмом. Тебя зачем-то завербовали в археологи, а потом? Ты отучился и пошёл в разведчики? Женька, перестань ржать!

— Никуда я не пошёл. Ты же ничего не знаешь про наших археологов, да?

И он был совершенно прав. Она не знала.

— Видишь ли, Саша, — Женя бы сдержан и мягок. — Академия археология помимо прямых своих дел занимается делами деликатными. Тем, что иногда называют шпионажем и диверсиями.

— Археологи-то почему? — Саша немедленно вообразила, как мужчина в строгом костюме светит настольной лампой в глаза сидящей перед ним мумии Аменхотепа Третьего.

Сама идея работы под прикрытием была ей совершенно понятна. Она даже припомнила какой-то старый советский анекдот — там скрипач, отправившийся на международный конкурс, объяснял офицеру КГБ, поехавшему с ним под видом музыканта: "Видишь ли, для меня сыграть на скрипке Страдивари всё равно, что для тебя — пострелять из маузера товарища Дзержинского".

Но скрываться исключительно под видом археологов? Хм... Не лучше ли распределить шпионов между несколькими организациями? Психологи, социологи, филологи. Инженеры и врачи. Проще и безопаснее, разве нет?

— Ну вот смотри, — Женина злость исчезла, сменившись немного детской увлечённостью. — Прилетают к вам инопланетяне. Не тайно, а в открытую: дипломаты, военные, деятели науки. Начинают рассказывать, какая у них невероятно прогрессивная цивилизация. Слушать их удивительно интересно, но некоторые местные жители огорчаются: ну да, дескать, вы-то развитые, а мы-то что?

— Чувствуют свою неполноценность?

— Разумеется. Потом прилетают этнографы, принимаются расспрашивать про ваши обычаи. Бил ли твой прадед прабабку расстегаем после того, как она ему водки натаскает в коромысле, за сколько можно купить в супермаркете ездового медведя. Ты приносишь им отцовскую балалайку и мамин автомат Калашникова. Они восхищены. Все это, с одной стороны, пробуждает в тебе гордость за свою великую культуру, а с другой — ничего нового ты не узнаёшь. Радостно, но скучно.

— И тут появляются археологи...

— Верно. И тут появляемся мы.

С прилётом археологов всё менялось: вместо тоскливого культурного обмена начиналось шоу.

Рядом с местами раскопок пришельцы ставили шатры, похожие на цирковые, и сутки напролёт воссоздавали в них прошлое планеты с помощью трёхмерных голограмм и обволакивающих звуков.

Вход был бесплатным. Каждая обнаруженная в руинах древность немедленно встраивалась в захватывающее повествование. Зритель любого возраста мог зайти и наблюдать, как жили его прапрапрадеды и прапрапрабабки, с кем воевали, с кем дружили, что ели, что пили, кого любили, кого ненавидели, кому поклонялись.

Шоу нравилось всем. Оно было познавательным и патриотичным — теперь речь шла об их предках, а не о каких-то там сомнительных инопланетянах.

— Вот они бьются насмерть с огромными чудовищами! — распинался довольный Женя. — Вот чудовища прячутся от них в свои крошечные норки!

Битвы, свадьбы, похороны, праздники, и всё это — с поразительной реалистичностью. Легко догадаться, что от детворы у археологов вовсе не было отбоя, а взрослые в момент просмотра мало отличались от своих отпрысков.

Но этим таланты пришельцев не исчерпывались. У них был в запасе ещё один трюк: воссоздание.

Случалось так, что статуи, картины или барельефы извлекались из земли не полностью — отдельные фрагменты отсутствовали. И тогда начиналась кропотливая работа.

Археологи изучали исторический контекст, характерные приёмы, типичные для художников того времени, индивидуальные особенности автора, его склонности, пристрастия, ограничения. А заканчивалось всё это изготовлением недостающих частей.

— Венерам Милосским руки пришиваете? — не удержалась Саша.

— Скорее, наоборот. Находим руку или ногу и по ним воссоздаём облик всей статуи.

— Находчиво! — ей представился жилистый мускулистый дитина с пухлыми и стройными женскими ножками. — Проверить-то нельзя.

— Иногда можно. Бывает так, что спустя лет двадцать после наших реконструкций находят остальные фрагменты. И они совпадают.

— Всегда? Ах, ну да, о чём я спрашиваю. Вы же отлично собираете пазлы, как я могла забыть.

— Почти всегда, — Женя стал холоден и строг. — В случаях, когда вероятность точного восстановления мала, просто не берёмся. Но если уж взялись, то не лажаем.

И снова мы говорим о прекрасном, думала Саша. Мой мастер художественного слова опять увёл беседу в сторону. Вместо шпионажа у нас художники и реставраторы.

Зато теперь понятно, откуда у него способности к сочинительству и отличное знание наших реалий. Привычка и навык, ничего особенного. Именно этим он занимался всю свою жизнь: изучал и воссоздавал так, что не отличишь. И его от нас тоже теперь не отличишь. Ладно, сейчас вернёмся к нашим искусствоведам в штатском.

— С просветительским аспектом мне всё ясно, — она казалась себе уверенной и непреклонной. — А что потом? Вербуете влюблённых в вас аборигенов? Или аборигенок? Или вам без разницы?