ТВОРЧЕСТВО БЕЗ ГРАНИЦ. Археология. Глава третья. Надзиратели

— Я совершенно запуталась, — честно призналась Саша.

До этого момент ей всё было ясно — по крайней мере, в общих чертах. Где-то в далёком космосе (или недалёком? фиг его знает) воюют два огромных противника: Планеты Открытого Пакта и Конфедерация Взаимного Процветания. Конфедераты и пактианцы.

Земля вот-вот вступит в Открытый Пакт. Ещё не вступила, но скоро-скоро-скоро. Женя — шпион конфедератов, пойманный на Земле. Всё просто и понятно: конфедераты за нами шпионят, потому что мы уже почти пактианцы.

Потом Женя рассказал, что он, оказывается, работает на какую-то Академию археологии, которая на самом деле — гнездо разведчиков и диверсантов. И в этом тоже не было ничего необычного: ну шпионы и шпионы. Только под прикрытием.

Но теперь-то он говорит, что археологи-шпионы действуют на территории Конфедерации, а больше — нигде! Это вообще что? За кем они там шпионят?

— Вы следите за своими, — сказала она наконец.

— За своими. В некотором смысле, — Женя кивнул, мягко и довольно, будто кот, объевшийся сметаны, и пустился в объяснения.

Формально каждое из государств, входящих в Конфедерацию Взаимного Процветания, оставалось независимым — они просто объединились для противостояния общему противнику. Но, несмотря на войну, каждое из них не забывало о собственной пользе.

Некоторые из государств скрывали от Центрального Правительства различные военные изобретения, хотя по договору обязаны были сообщать о них. Иногда — продавали их пактианцам через третьи руки, иногда просто придерживали до лучших времён, выдавая за гражданские.

— Как можно выдать оружие за гражданское... ммм... — Саша пыталась найти подходящее слово, — приспособление?

Женя улыбнулся:
— Ты не знаешь анекдот про мирный советский трактор, который работал на колхозном поле, был обстрелян из-за границы вражеской батареей, взлетел, уничтожил противника ракетным залпом и вернулся в родную деревню без потерь со стороны экипажа?

— Теперь считай, что знаю, — она тоже улыбнулась, торопливо и суховато. — Но всё равно — как?

Оказалось, что довольно несложно. Системы связи вполне естественно использовать для передачи сообщений. Боевые машины — в качестве вездеходов. Ракеты — для доставки грузов. При помощи юридической казуистики военные изобретения относительно легко переводились в разряд коммерческих и более не подлежали передаче Центральному Правительству Конфедерации.

Разумеется, можно было попробовать решить проблему юридическим путём. Сначала — доказать, что утаиваемое от Правительства изобретение существует. Потом — что оно предназначены для войны, а не для бизнеса. Затем — судиться годами и десятилетиями.

А можно просто дать очередное задание археологам, и через короткое время получить все чертежи и технологию изготовления. Или даже сами устройства.

Женя что-то ещё объяснял, рассказывал в подробностях, дескать, мы изымаем только то, что сулит безусловный перевес на поле боя, и нежелательно, чтобы оно оказалось в руках противника, но Саша его не слушала.

Её охватила какая-то странная смесь омерзения и апатии, и она даже не могла понять, к кому именно: к Жене или к своему странному и нелепому заданию.

— А что ты тогда делал на Земле? — перебила она. — Мы же не входим в Конфедерацию. Или мне снова о чём-то забыли сказать?

В Конфедерацию Земля не входила. Причина Жениного появления была в другом — в языке. Военная разведка не смогла подготовить специалиста, способного сойти за своего на территории Западной Сибири — никто из конфедератов не говорил по-русски. Поэтому Академию археологии попросили о помощи.

Археологи восстановили русский язык по обрывкам телепередач, а заодно обучили ему своего сотрудника. Сотрудником оказался Женя.

— Нам было не трудно, — объяснял он, — у нас целая школа воссоздания мёртвых языков, включая фонетику...

— Русский не мёртвый! — прикрикнула на него Саша.

— Я не об этом, я имел в виду, что мы...

Она снова его не слушала, сбивчиво попрощалась и ушла.

Дома заперлась в ванной, включила воду и долго сидела в оцепенении, пытаясь понять, что именно в Женином рассказе будто вывернуло её наизнанку, но, так и не разобравшись, легла спать.

Наутро поднялась с тяжёлой головой, сходила в магазин за продуктами, забросила бельё в стиральную машину, стараясь не думать о вчерашнем дне, и только тогда всё стало для неё понемногу проясняться.

Ей не нравилась Конфедерация, которая гонит на войну тех, кто, по всей видимости, воевать особенно не хочет. И те, кто не хотел воевать, ей тоже не нравились. Могли бы просто отказаться. Или их заставили. А, не важно...

Ей не нравилось, что во всём этом участвовал Женя.

Но дело было не в Конфедерации. И не в Жене. Хотя и в нём — тоже. Сначала он казался ей каким-то сверхчеловеком, таинственным, пугающим и непознаваемым. Затем — постепенно — всё более и более понятным. Но всегда исключительно смелым.

Нет, не просто смелым — героическим. Прилететь бог знает откуда, рисковать здесь жизнью. Да, это его профессия, но кого попало в неё не берут.

А это значит, что в её задании, в попытке разоблачить Женю есть что-то безнадёжное. И тоже немножко героическое.

Теперь же оказалось, что профессия у него совершенно другая. Сидеть за компьютером, сочинять истории, устраивать шоу. Никакого риска: диверсии редки, как он сам говорил. Они и его коллеги — не разведчики, они — надзиратели. Присматривают, чтобы воюющие не разбегались и не изменяли Конфедерации с пактианцами. Клоуны, которые пишут доносы на зрителей.

А тут, на Земле, куда его неожиданно послали, всё совсем по-другому. Там его считали своим, доверяли, поэтому шпионить было легко. А здесь всё по-настоящему. А по-настоящему он не умеет... Потому и попался. И никакой он не сверхчеловек, а обычный дилетант, занявшийся не своим делом. Обаятельный и общительный, но не герой, это уж точно.

И получается, что её задание — пустая трата времени. Он и правда ничего не знает и не умеет толком, и все её хитрые уловки, предназначенные для того, чтобы вывести его на чистую воду, были напрасны. Ей со спокойной душой доверили расследование потому, что облажаться не получится.

Теперь Саша понятия не имела, что делать дальше.

Она хотела даже зайти к Сергею, своему куратору, но так и не придумала, что ему сказать. Забирайте вашего лузера и дайте мне настоящего разведчика? Ей и самой было ясно, до чего это всё смешно и нелепо, в том числе — её разочарование.

Просто сказать, что никаких новых преступлений она за Женей не обнаружила и не обнаружит? Плюнуть на всё и отказаться? Глупо, блин. В конце концов, никто не виноват в её гордыне и желании кого-то там превзойти.

Так она думала изо дня в день неделю кряду, ни разу не встретившись со своим подопечным, и её раздражение не проходило.

Она превратилась в образцовую домохозяйку — всё у неё дома сверкало, она очистила до блеска забытую чугунную сковороду, на которой сто лет уже ничего не жарила, морозильная камера была забита приготовленной впрок едой, а в пятницу вечером потрясённого мужа ждал торт, который Саша обычно пекла на дни рождения и накануне Нового года.

Встреча с Женей всё откладывалась и откладывалась. Саша не знала, о чём с ним разговаривать, да у неё и желания не было общаться — смесь раздражения и презрения мало способствовала разговорам. Но пытаться забыть о своём задании было ещё труднее.

Наконец, измучившись и так и не приняв решения, она позвонила ему и сказала, чтобы ждал её у остановки рядом с Речным вокзалом.

Завтра. В полдень.