ТВОРЧЕСТВО БЕЗ ГРАНИЦ. Археология. Глава шестая. Тийтуни

Поначалу воюющие стороны пытались использовать беспощадных Ти в качестве своеобразного биологического оружия. Их забрасывали на территорию противника и ждали, что они расплодятся и вытеснят местное население.

Но ничего подобного не происходило. Тийтуни избегали городов, селились в глуши, а нападали только в случаях, когда кто-либо вторгался в их владения. Люди и животные, живущие по соседству, быстро к ним приспособились.

Зато начались неприятности у разведывательных и диверсионных групп, скрытно действующих в тылу противника — они стали натыкаться на стаи. Последствия столкновений были самыми что ни на есть печальными — и отнюдь не для Ти.

Поэтому всякий, кому предстояло передвигаться по территории, заселённой Тийтуни, должен был выполнять вполне определённую последовательность действий, дающую хоть какие-то шансы на выживание.

Во-первых, нужно было использовать специальный костюм, имитирующий внешность пернатых душегубов. Подобие перьев надевалось слой за слоем, а между ними наносился гель, внешне похожий на слизь, выделяемую кожными железами Ти.

Во-вторых, при встрече со стаей или одиночными особями следовало продолжать делать то, что делал раньше. Стоять, сидеть, идти, ползти. И — самое главное — не издавать громких звуков.

Если пернатые тоже молчали, всё заканчивалось хорошо. "Три Ти, разошлись молча" — так выглядел отчёт о благополучной встрече. После неблагополучных отчитывать обычно было некому.

Но иногда они пытались заговорить. Их подобие языка так и не удалось расшифровать: казалось, каждая изолированная группа общалась на каком-то собственном наречии. При этом межгрупповые конфликты были редкостью, любых других общающихся Тийтуни стая принимала за своих. А вот людей — никогда.

Если кто-то из стаи издавал хоть какой-то звук, это означало только одно: сейчас будет нападение. Звук был вопросом, ответ на который никто не знал. В таких случаях нужно было что-нибудь громко крикнуть и сразу открывать огонь.

Крик ненадолго замедлял Ти: некоторое время они пытались сообразить, что именно им говорят, и только потом прыгали, поэтому оставалась возможность их уничтожить или хотя бы тяжело ранить, избежав таким образом верной смерти.

Связка "крик-огонь" отрабатывалась до автоматизма — второго шанса пернатые не давали. Поэтому в качестве выкрика всегда использовалось одно и то же слово. И это слово...

— Сука, — довольно произнесла Саша. — Ведь не рипа, нет?

Женя кивнул и попытался что-то сказать, но она уже всё поняла:
— Группа надевает костюмы, новичок забыл нанести гель, на него орёт командир. Вернее, не просто орёт, а спрашивает: "Что надо делать?" Растерянный паренёк видит перед собой птиц, вспоминает, чему его учили, кричит и стреляет. Правильно?

— Правильно, — подтвердил Женя.

— Да уж... Не думала, что это будет так сложно... — Саша нарочно говорила усталым голосом, пытаясь скрыть радость. — А гель правда нужен для маскировки?

— У него характерный блеск, без слизи группу легко распознают. Из-за ошибки новобранца всем придётся ждать, пока он стащит с себя все слои, а затем намажется и оденется заново. Поэтому командир в ярости.

— Ясно, — печально сказала Александра. — И над этим вы смеётесь?

Она посмотрела на Женю: лицо у него было не просто весёлым, а каким-то счастливым.

— Саша, — торжественно произнёс он, будто собирался сказать, что они должны непременно пожениться, а сегодня ей предстоит знакомство с его родителями. — Это очень смешной анекдот. Просто ты не понимаешь. Мы ни за что не стреляем друг в друга, у нас не армия, отношения совсем другие. Бывают внешне злые шутки и подначки, но именно внешне. Просто когда ты впервые оказываешься в поле после Академии, у тебя голова идёт кругом. Со всех сторон слышно только "рипа! рипа! рипа!", а ты стоишь, дурак дураком, и бесишься от бессилия.

— Так твой анекдот про то, что каждому из вас хотелось сделать в своё время?

— Да! — обрадовался Женя. — Именно! Хотелось! Хотя никто так не делает. Поэтому всем смешно.

— А ещё там игра слов, — Саше нравилось чувствовать себя понимающей. — Командир спрашивает — "что нужно делать?", а новичок отвечает: "То, что надо!"

Довольный Женя мотнул головой и захлопал глазами — казалось, у него сейчас выступят слёзы:
— И это тоже! Но это не всё! Понимаешь, его знают все наши ребята и девчонки. Вообще все. Руководство, новички, ветераны. Поэтому если тебя донимает начальство, надо подождать очередного распоряжения и тихонько сказать "сука". И начальник поймёт, что перегибает палку.

— Прямо бездна смыслов! — цокнула языком Саша. — Но идея отличная, надо будет и мне как-нибудь попробовать — я насчет этого вашего "тихонько сказать...".

Они поднялись и отправились гулять по вечернему городу, и каждый раз, когда Александра видела по щенячьему счастливую физиономию Жени, ей становилось неловко, будто она совершила какую-то бестактность, коснулась чего-то личного, чего касаться не следовало.

Ощущение стыда казалось ей неуместным, ведь они говорили о его работе, но ничего поделать с собой она не могла.

Впрочем, успех её затеи превзошёл любые ожидания, и странные археологи стали теперь понятными и почти родными. Так что можно было себя поздравить и переходить к следующему шагу.

— Я знаю, чего хочу, — Саше было хорошо и спокойно, и, наверное, так же сейчас чувствовал себя Женя.

— Красный кабриолет и виллу в Южной Италии?

— Нет. Я знаю, чего хочу от тебя.

— Я весь внимание, — подобрался он.

— Напиши мне про изъятие. Ну, ты рассказывал, что вам иногда надо отобрать или уничтожить что-нибудь. Напиши про такое задание.

— Хорошо, — Женя опять сделался отстранённым и бесстрастным. — Как быстро?

— Как получится, — ей не хотелось портить вечер. — Напишешь — позвони.

Побродив полчаса по набережной, они расстались: Женя проводил её до остановки и посадил на маршрутку.

Она с трудом протиснулась на место у окна: салон был полон. Водитель маршрутки, куря на ходу, громко беседовал со своим знакомым, сидящим в переднем кресле.

— Для кого надрываться? — интересовался он, иногда поглядывая на дорогу. — Смысл? Бабла тут толком не поднять. Не, ну на жизнь хватает...

Его приятель нервно смотрел через плечо: маршрутка виляла и подпрыгивала.

— Кому ты сигналишь, уродка?! — взвизгнул водитель, резко выворачивая руль. — Видал? Насосала на тачку и лезет с ней под колёса! Ну и чё мне делать?

"Нгаклклаби, сука!" — прошептала Саша и отвернулась к окну.

Последнее слово она слегка выделила голосом, чтобы оно звучало, как обращение.