Император Неба - 11 (День открытий)
ИМПЕРАТОР НЕБА
11
— Давай! Давай! Еще! — восклицал землянин Лева, когда психолог и спец по релаксации Рута Ниеми гарцевала на нем гибко извиваясь всем тренированным телом. Тугие груди вразлет лишь чуть покачивались, зато золотые волосы, которые она обычно забирала в хвост, сейчас свободно метались по плечам.
После такой ночи землянину как-то даже стало нравиться его новое положение. Правда, он пока не мог прийти к однозначному выводу — снится ему это или происходит наяву.
Это была типичная реакция после инкарнации. Она могла продлиться несколько дней и даже несколько недель и служила частью общего комплекса корабельного психологического воздействия на новичков с целью подавить их ностальгию по Земле и земному окружению — родным, близким, друзьям и знакомым, любимым пейзажам, любимому дому и привычным местам.
Если отбросить в сторону легенды, то человек, прошедший инкарнацию вернуться на Землю не сможет никогда, поскольку ее попросту нет во Вселенной Разумных Кораблей.
А уж вернуться в свое время — и вовсе немыслимо. Как явствует даже из короткой статьи в русском разделе Ауруса Лиги, первый человек появился во Вселенной Разумных Кораблей 6664 года назад, и это был партнер и капитан Отца Кораблей.
С этого дня ведется самый длинный из корабельных календарей.
Империя Неба почти на 57 веков моложе. Она так молода, что ради нее до сих пор не изменили название Галактики Трех Империй.
Три Империи — это древний и всегда воюющий Эрлан, Седьмой Вавилон на обломках шести предыдущих и вечно молодая Интегра, недавно вошедшая в свой 21-й век.
А Империя Неба — как бы и не в этой галактике вовсе. Она — в придатке, повисшем на хвосте спирального рукава, и пока еще только пытается растечься шире через перешеек, который отчего-то особенно волновал златовласую Руту.
В неизбежных перерывах между любовными схватками Лева брался за планшет, который Рута извлекла из какого-то шкафчика, встроенного в стену. В кожухе стального цвета с камуфляжными разводами он выглядел как боевой, но был легкий и весьма удобный.
Размером примерно с книжку формата А5, он кроме большого экрана с правой стороны имел две сенсорных клавиатуры на левом «форзаце» — алфавитную и цифровую для калькуляции и связи. Причем стороны можно было менять местами, а также превращать планшет в уменьшенное подобие ноутбука.
И когда Лева разглядывал изображение Галактики Трех Империй, напоминавшую ему знакомую еще с детских научно-популярных книжек по астрономии Галактику Гончих Псов, Рута заглядывала через плечо и указывала пальцем на перешеек, пытаясь объяснить на америганском языке, что там — ее родина. И родина всех, кто находится на корабле.
А надевая уже после завтрака повседневную форму, она, похлопывая себя по нарукавным шевронам, попробовала прояснить и их значение. Получилось у нее что-то вроде:
— Вейзе резистанс о Терве ан Кумари.
Видя, что землянин не понимает, она напечатала это на компьютерной консоли, перед которой Лева ел свой завтрак. Его привычка читать или смотреть что-нибудь за едой была неистребимой.
«Wei is the Resistans o’Terve & Kumari», — прочитал Лева и с первого раза опять-таки не понял. Но промелькнуло в голове что-то про резисторы, которые называют еще «сопротивлениями».
Своими руками он не смог бы спаять даже два проводка, но его эрудиция распространялась в том числе и на радиодетали.
«Сопротивление Терве и Кумари». Что бы это могло означать?
В русских разделах Ауруса Лиги и Панта Тезавра об этом ничего не было. Но именно сейчас, за завтраком, читая статью «Русский язык», Лева узнал, что в Галактике Трех Империй есть много языков, которые можно считать потомками русского.
По большей части это наследие капитана Грома, который чуть ли не первым начал освоение этой галактики еще в начале второго тысячелетия по календарю Отца Кораблей.
Гром со своими учениками и последователями предпочитал заселять миры людьми из Советского Союза и постсоветского пространства, для которых русский был родным или межнациональным.
И в дальнейшем русские и другие славяне — как земляне, так и их потомки в разных поколениях — пополняли население этих миров, поэтому во многих языки изменились не так сильно, как должны были за несколько тысячелетий.
Едва узнав о существовании гардариканского языка, Лева сделал важное открытие. Оказывается, он может читать на гардариканском.
А гардариканские разделы в Аурусе Лиги были гораздо обширнее русских. И существовали в трех экземплярах — латиницей, кириллицей и словицей, из которых последняя представляла собой какой-то незнакомый алфавит, выглядевший красивой вязью.
Навскидку понимать этот язык было труднее, чем, к примеру, украинский, но на Земле Лева почти свободно читал в Википедии статьи на болгарском и даже на сербском.
Гардариканский был сильно засорен иностранными словами, причем не привычными англицизмами, а загадками посложнее. Но по созвучию и контексту можно было догадаться, что «артиколь» — это статья, «квалитет» — качество, «урбань» — город, а «кванта темпера?» — это «сколько времени?»
Впрочем, последняя фраза могла бы оказаться трудной, если бы не горела рядом с часиками, которые отсчитывали часы и минуты по корабельному времени.
И гардариканских разделов Лева определенно мог узнать больше о том, где он очутился и что все это значит. И он решил, что это необходимо отпраздновать.
Вообще-то они с Рутой злоупотребляли алкоголем всю ночь и с утра хлестали шампанское, как аристократы или дегенераты. А потом девушка поила его корабельным соком, по вкусу напоминающим то ли айран, то ли кумыс, но похмелье снимающим как рукой.
Теперь он попросил темного пива и добавки в тарелку со словами:
— Что поделать. Мы не лисы и не кролики, но сожалений горьких нет, как нет. Ведь мы пивные алкоголики, и с будуна вам шлем привет!
Рута напомнила, что по-русски она не понимает, и тогда он, тыкая пальцем в тарелку, поинтересовался по-английски:
— What is name of the food?
— Пилава рагуна, — ответила Рута.
— Плавалагуна? — переиначил Лева и осторожно попробовал блюдо заново, хотя перед этим смолотил уже целую тарелку. — Да нет, вряд ли они едят инопланетных оперных певиц...
Еда представляла собой нечто рисовое в основе своей, но с таким количеством мяса и овощей в остром красном соусе, что рис за ними как-то терялся.
Между тем, ассоциации с «Пятым элементом» продолжали его преследовать. Обстановка каюты с встроенными в стены элементами. Коридоры корабля, освещенные равномерным светом, идущим непонятно откуда.
Бьярт Вандеккер и Чандра Деви, которые взяли землянина под опеку, когда Рута отлучилась на разговор с капитаном, показались ему похожими на мангалоров, замаскированных под людей. А Бьярт — так и на незамаскированного.
Впрочем, благодаря этим двоим Лева открыл для себя бассейн на нижнем техническом уровне. Неглубокий, небольшой и с низким потолком, он был частью технического оборудования корабля — отстойником энергоисточника.
Вода журчащими водопадами низвергалась в него с колосников энергоблока причем горячая отводилась в боковые каналы, служившие открытой баней. А центральный отстойник экипаж использовал, как бассейн.
Тем временем Рута Ниеми доложила капитану, что говорить с гостем на серьезные темы по-америгански будет сложно. Однако он увлекся энциклопедиями и, кажется, понимает гардариканский язык. Надо только показывать ему нужные статьи — и он сам во всем разберется.
— Мне важнее выудить информацию о нем самом, — сказал капитан.
Рута пожала плечами. Не имея общего языка добыть такую информацию трудно. Особенно если человек что-то скрывает.
— Говоришь, гардариканский знает? — спросил капитан озадаченно.
Землянин никаких звездных языков по определению знать не может. Так может, и матрица поддельная? И тогда они не инкарнировали человека с Земли, а реинкарнировали кого-то из здешних. С развернутой рабочей матрицей не очень-то и разберешь.
Капитан Лонг поделился своими сомнениями с Рутой, и та сказала:
— Имперского он не знает, это точно. Может, конечно, притворяться... А вообще — зачем нам все это надо? Нам приказано довезти его до Нагайны. А там им займутся уже другие.
— Не люблю, когда меня используют втемную, — сказал капитан. — Время у нас есть. Доворот на главный курс будет завтра и пойдем на десятке максимум, чтобы след не светить. Это неделя с хвостом. Попробуй за эту неделю его разговорить.
И к вечеру Лева заметил еще две интересных вещи. Во-первых, Рута стала откровенно подпаивать его напитками более крепкими, чем пиво, и ради этого затащила его в кают-компанию, где никак нельзя было не выпить с мужчинами какой-то горящий коктейль.
А во-вторых, Бьярт, который весь день не выпускал Леву из поля зрения, отправился ночевать в каюту прямо напротив гостевой и к нему там присоединился еще один здоровяк.
На самом деле это был гостевой кубрик, оборудованный попроще, чем каюта землянина, зато с большим числом коек. Но об этом Лева не знал и спросил у Руты по-английски слегка заплетающимся языком:
— Зачем он за мной ходит?
— Он — твоя охрана, — объяснила Рута на америганском. И поинтересовалась: — Тебя когда-нибудь так охраняли?
— Yes of course! Я ведь был королем Атолла Муруроа в изгнании, — ответил впавший в эйфорию гость. И, почувствовав, что опять сбился на русский, повторил последнюю фразу с сокращениями по-английски.
«Как интересно!» — подумала Рута Ниеми. Она знала несколько значений слова «king», и одно из них, кажется, могло иметь отношение к Земле. Но больше ей было знакомо другое, и оно имело прямое отношение к Империи Неба.
