Повесть Михаила Кошелева «Сталинские соколы из Люфтваффе». Часть 3-я
Дизайн обложки @konti
Автор: Михаил Кошелев @gektor
«Кадры решают всё», — сказал великий кормчий в 1935 году.
«Всё решают люди, которые подбирают для нас эти кадры», — поправил вождя в кругу семьи Павел Иванович Гунько, отец Романа.
Павел Иванович стремительно прошёл путь от простого кладовщика до начальника отдела кадров завода «Сельхозмаш». Головокружительной карьере в немалой степени помогли чистки, прокатившиеся по всей стране, и блестящее образование Павла Ивановича, полученное от преподавателей старой, ещё дореволюционной школы. Но главное, что помогло ему возглавить отдел кадров крупнейшего завода в регионе — это личная беспринципность и звериное чутьё на запросы руководства. Он безошибочно определял, какой именно человек нужен на том или ином участке работы. Он заранее знал, кто понравится начальству, а кто нет. И у него всегда было несколько кандидатур на каждую вакантную руководящую должность на заводе.
Поддерживая дружбу с кадровиками других крупных, средних и мелких предприятий во всех уголках страны, Павел Иванович всегда поздравлял их со всеми праздниками и днями рождения, никогда не скупился на недешёвые подарки. У него в отделе даже была сотрудница, которая негласно отвечала за юбилейные даты кадровиков по всей стране.
Окупалось всё это сторицей. По кадровым вопросам директор «Сельхозмаша», назначенный на эту должность лично товарищем Сталиным, безоговорочно полагался только на своего начальника отдела кадров. И окончательное решение было всегда за Павлом Ивановичем.
Постепенно Гунько-старший стал натаскивать Романа на работу кадровика. Он терпеливо объяснял сыну, как правильно распознавать людей по их внешнему виду, жестам, речи. Как заставить постороннего человека излить тебе душу. А главное — как получать от этого выгоду.
Роман оказался удивительно прилежным учеником. Он быстро освоил азы управления людьми. Постепенно почти все учащиеся в школе в той или иной мере стали зависимы от Романа. Но все ему были не нужны. Только некоторые. Так, например, он безошибочно вычислил двух маленьких щипачей из младших классов и привёл их к Бубну. Теперь эти пацаны, ещё не закончив семилетку, беспросветно пашут на него, обирая в трамваях работяг, которые, приняв на грудь по рюмахе, возвращались домой.
Совсем здорово получилось с сыном главного технолога завода, который после небольшой доработки занял в шайке место незаменимого спеца по любым замкам — от навесных до сейфовых.
Бубен сразу оценил способности Гунько-младшего. Он лично гарантировал ему полную защиту и безнаказанность не только в школе, но и во всём районе.
Люди, которых Гунько приводил к Бубну, оставались в шайке, независимо от их желания. Не мытьем, так катаньем их заставляли работать на общак.
Балласт, которого в шайке было также полно, использовался как для физической защиты, так и для решения других текущих задач. Но «неквалифицированных», а значит, бесполезных членов шайки никто не удерживал. Хочешь уйти — уходи. И больше не увидишь дармового курева, бесплатной выпивки и женского общества.
***
Максим подошёл к мангалу первым.
— Здорово, бандиты! — поприветствовал он разношерстную толпу.
Все затихли. К ним ещё никто так не обращался. Как-то аж странно. Бубен, не вставая и не глядя в сторону Максима, злобно прошипел:
— За брата пришёл просить?
— За него.
— Сумму знаешь.
— Знаю.
— Тогда в чём вопрос?
Максим предельно напрягся. Действительно, в чём вопрос? Карточный долг — святое дело. Отдавать надо — кровь из носа. Никуда не денешься. Кровь прилила к вискам. Осязалась каждая мышца в теле.
И вдруг свет от огня в мангале стал мягче, бархатнее. Все начали двигаться медленно и плавно. Он чётко понял, что нужно делать.
Первое — поймать взгляд Бубна. Это просто. Вот он. Есть.
Второе. Задать вопрос.
— Вопрос в следующем. Кто играл со Стрижом за столом?
— Ну я, играл, — Бубен не мог оторвать взгляд от бездонных глаз старшего брата.
— Сдавал кто?
— Валентин. То есть Валет.
Всё ясно. Первый карточный шулер в районе. Пять тузов в каждом рукаве.
— Поклянись, что всё было честно, — Максим на мгновенье расслабился, и Бубен тут же оторвал от него свой взгляд.
— Кто ты такой, чтоб я тебе клялся? Ты чё сюда пришёл? Долг отдать или клятвы брать?
Максим опять поймал взгляд Бубна, и тот заткнулся.
— Нет, не клятвы брать. Переписать долг на себя. Что для этого нужно?
Бубен было открыл рот, но тут вмешался Роман. Он уже почувствовал что-то неладное и решил прервать беседу.
— Мы должны обмозговать кое-что. Отойдём в сторонку, — Роман положил руку на плечо Бубна.
Бубен медленно поднялся со стула и тяжело направился в импровизированную спальню в дальнем конце мельницы.
— Что происходит? — спросил Гунько, когда они были за стенкой, отделяющей их от лишних глаз.
— Да ничего, всё ништяк, — Бубен всё-таки ощущал какую-то растерянность и непонятную тревогу.
— А чё ты, как заговорённый?
— Как это?
— Да вот так. Так что решаем?
— Да ничё не решаем, пусть бабки отдаёт.
— Ты видел чуваков, когда Макс насчёт клятвы базарил?
— Да нет.
— А я видел. Все знают, как мы Стрижа обули. И если сейчас попрём буром — будет хреново. Надо бы помягче разрулить ситуацию.
Бубен хотел возразить, но вспомнил, что до сегодняшнего дня не было ни малейшего повода усомниться в ювелирной правильности всех решений, принятых по совету Гунько-младшего.
— Хорошо. Делай, как знаешь. Если что — свои бабки отдашь.
— Не ссы, отдам.
Бубен с Романом вышли к мангалу.
Новый клиент экосистемы блокчейн-платформы Голос для поэтов
Проголосовать за делегата stihi-io можно здесь
