Блог

Белка бежит по горлуВ глаз ледяных листву.Слов золотых валторнуВыдует поутру,Выбросит тихой речью,Вырежет тонкий слух,Даст поцелуй с картечью,К радости трёх старух:Верки - в дырявой майке,Надьки - без задних ног;Вместо тюремной пайки -Любкин дешёвый бог.Высосет с запозданьемВетер из головы.Рухнут лесные зданьяИ рассосутся швы,Белкой, бегущей к горлуВ глаз ледяных листву.Шарики из попкорнаСыплются на траву

Это надо слушать и смотреть! Новый клип получился просто офигенным благодаря всем тем, кто приложил к этому руку. Аранжировка Сергей Булгакофф , камера Николай Добрянский , монтаж Дмитрий Загоренко. Максимальный репост, друзья!

Я теряю себя с каждым брошенным словом, С каждой выпитой ночью. лежу как старик... Растворяясь в друзьях и рождаясь по новой, Изучая особенный птичий язык, Выпадая из гнёзд, ледяные ладошки Прижимая к вискам, словно кнопку Reset. Подавившись единожды воздуха крошкой, Бьюсь о спину земли, но у бога обед... Вдоль дороги сложив одиночества крылья, Выдох-вдох рассчитав в десятичных дробях, Каждый день провожу, как конвойный и ссыльный. Я теряю себя. я теряю себя

Сейчас людям тяжело бывает до магазина сходить на соседней улице, а тогда за 40 км пешком сгонять за зерном не проблема была ( и за три раза принести 100кг на себе). СКАЗ ВТОРОЙ А ты как-то рассказывала, как ты под бомбёжку попадала или что… Под бомбёжку-то? Да.

Как вступали в колхоз и пухли с голоду. Моей бабушке 92 года. Это почти целый век. У неё прекрасная память и она невероятный рассказчик. У меня большое количество диктофонных записей, которые постепенно переношу на бумагу. С сохранением оригинальной речи. Буду делиться её сказами с вами.

Ребёнок плачет, вспомнив дом, У матери под сердцем, Глотая жизни первый ком За выбитою дверцей. Взрослеют звери, выпив сок Измен, дорог и судеб. Сдавило грудь наискосок, Но выдоха не будет. Из года в год, из века в век, Слова вбивая в глотку, Бескрылых правильных калек Сажают к Ною в лодку. Скрипит плацкартою вагон. Паёк по тёплым нарам. Закончив новый перегон, Кресты стоят по парам. Покрытый талою водой, Летит в объятьях Леты, Давно уже не голубой, Багровый шар планеты.

Стихи эти были написаны в декабре, а в начале февраля вышел фильм "Завод" Юрия Быкова. Случайные-неслучайные параллели... Когда технический багрянец Над заводской трубой взойдёт, ЯвИтся взору местных пьяниц Христос и пёс его Койот. Они присядут на ступеньки Барака номер тридцать три И угостят весь мир печенькой С портвейном, где лишь топоры. Расскажет он, что дни недели Для них, а не наоборот. И будет слышен звук капели, Когда узнает весь народ. И скажет он, что на заводе, Что на заводе им - пиздят. Обнявшись, пёс его завоет, Нестройный слышен будет мат.

Меня не хватает на целое небо, На две половины, на четверть луны. И где бы я был, и где бы я не был - Не снять потолок с заболевшей стены. Меня не хватает с утра и под вечер. На тёплой дороге, когда босиком Последнее лето, напившись картечи, У взрослого пальца покрутит виском. Меня не хватает на добрые лица, На "ты моя радость" и кофе в постель. Не виден журавль, улетает синица. И в зеркале бьётся о стёкла метель. Меня не хватает на капельку фальши, На ритмы без сердца, на голос-пустяк. Меня не хватает всё больше и дальше, Где "дальше" и "больше" горят как маяк.

Ритмично пляшет мостовая. Орут блудливые коты. Несутся в облаке трамвая Старушки дивной красоты. Машины трутся в подворотнях Носами, требуя любви. Под крыльев свист иногородних Трепещут формы светских львиц. Взирают улицы вальяжно, Как чистит души всуе бог. И воробьи щебечут важно: Ведут свой ежедневный блог. Работа пилит ножку стула, Снимая цепь скупых часов. Кто посмелей – берёт отгулы У жизни и ненужных слов.

Говорят, жизнь зародилась в воде. Говорят, говорят… Мне стало интересно. И я стал ходить к воде. Смотреть. Смотреть часами, проваливаясь куда-то в молекулы памяти. Это как на огонь, на звёзды или работающего человека. Не устаёшь, короче, хоть ты тресни. Но карамбульки не помешают. Ах, да, карамбульки! Чуть не забыл их в тот раз, пришлось даже домой возвращаться. Правда, с ними перебарщивать нельзя, особливо ежели не спелые. А так три карамбульки в день и дай дорогу – ток смотреть успевай. Добрался я, значит, до своих вод любимых и сел, как водится, смотреть. Обычно так, трезво и ненавязчиво.

Итак. Самое лучшее времяпровождение – это сидеть. Сидеть и ничего не делать. Посидишь для начала час-другой на левой ягодице и посозерцаешь всё , что слева. А там такое разнообразие! Белая стена, лампа без абажура, старая детская игрушка и красный стул. Ничего, в общем. Потом час-другой на правой ягодице и смотришь вправо. А там… То же самое – Ничего. Время сидения постепенно сокращается, задница-то не железная. К концу дня перманентного сидения понимаешь, надо что-то менять, чай не Илья Муромец, калики перехожие перевелись давно, да и кто же их в квартиру пустит-то.

Дорога от слов раскисла. И осень в походной кружке. В себя набиваю листья, Стреляю в небо подушкой. Мюнхаузен без историй, Коляска - без детских криков. За стаями доброй воли, К югу - от светлых ликом. Кресты цветного картона. Забег в колесо сомнений. Религия без патрона. Исколотые колени. Я - солнечным автостопом Через ледяные пальцы. Как дым по звериным тропам… Несбывшиеся скитальцы. В себя набиваю листья. Душа смоляной игрушки. Дорога от слов раскисла. И осень в походной кружке.

Огонь взобрался на поленнИцу, Огонь стал похож на птицу. И птица рванулась, выбив двери. Это танец горящей тени. «»»»»»»» Чернила загораются на бумаге, Лицом к стенке, спиной в овраге. И вырвав у матери сердце: «Стройся!» А сердце шепнуло: «Сынок! Не бойся!» «»»»»»»» Мир прекрасен. Мир опасен. Середина лета. На тёплой трассе. Хотел вернуться домой в восемь, Посмотрел на часы, а на часах Осень.

Тащилась телега из смальты, Гружёная под образа, По мягкой пластине асфальта К созвездию Малого Пса. Трубили в дороге артелью Забытые в детстве ветра, Заучивал адрес смертельный Потомок гнилого ребра С продажною голою массой. Ночь крепко схватив за язык, Залётные звёздные трассы С груди соскребали ярлык Заветного первого слова Сквозь струны натянутых жил, И ждали подземные вдовы Как в землю шепнут: я здесь был. 26.11.18

Голова моя ледянаяДа тюрьма от рая до рая.Пляшут угольки под ногами.Понесло меня берегами.Братья вы мои половицы - Заскрипели. Эх, мне бы птицей!Положил я крылья в корыто:Половина жизни прожито.Матушка, пусти, точит голод.Ветром да огнём я исколот,И тюремщик душу пускаетПо нужде,а после - стреляет.Зазвенело солнце ключами.Заскучаю я, заскучаюИ пойду на небо. Поверьте:Украду я сердце у смерти.

(Драма) Ниф-Ниф: Жужжанье мухи Разлагает ухо На библейское Же. Раздражение. И тело раскладывается, В попытке запечатлеть Копьё алое И голгофскую сеть Наф-наф: В себе подобных Пиво-(в)водных… Под ногами терра. Между яйцами вера Масс- медиа с рикшами Свето- ощущения Матрицы углов зрения В красное смещение. Нуф-Нуф: И сумма кривых Выведет Ых. Очередь. Касса. Голубая раса плюс заработная плата Спящей красавицы Преломляется на горизонте О похотливые палицы Серый Волк: Добрые свиньи………….

...the history Булка алого- весь мой хлеб, Триста юных, грудных калек Рядят лодку пустых домов, Кола-калы и двух котов, Детским криком своих котиц Быть брусчаткой для колесниц, Первомаем перводней, В мире, где не осталось людей. Трубы вскинули чёлку дня. Полно, девка…Твои глаза- Трасса "Олимп". Стирая гранит, Гостей встречает царь Леонид. P.S. И были люди земляникою, На фотографиях Земли.

Ступени, ступени, ступени Незримы в потоках любви. Прозрачные серые тени Скользят. И один из них- ты. «»»»» Движения истинно первых Не знают дороги домой. Горят обнажённые нервы. Верёвочный мнимый покой. «»»»» Сияние дня ослепляет И солнечный ангелобес Ступени все в кольца сжимает, Бросая на землю с небес. «»»»» Но чёрная дева измены Ритмично чеканит свой шаг. Ступени, ступени, ступени. Кольцо распрямляется. Страх

Утро рыжее. Лошадь книжная Шевелила буквами, А потом мяукнула. В голое небо, Где голая дева Город печатала, Набивала ватою Где даже Гастелло Теряет своё тело. В такое безветрие Горит геометрия. И яблоки падают И тянет падалью. Львиная доля Исаака Ньютона Лошадь беснуется- Море волнуется. Но падать некуда Раз! И всё блеклое. Два!! Всё змеиное, Непоправимое. Три!!! Не останется- Рыщется, Стаится. Падаль обучена Небо закручивать. Опомнится дева- Даст лошади хлеба… Или же водки Для лучшей походки. Но вечер настанет- Она понимает: Что лошадь читая, Не достичь Рая.

Научи меня, мама, креститься, Рвать рубаху и верить в страну, Кровью чётко писать на страницах И детей отдавать на войну. И как прятать в подвалах игрушки, Чёрный дым насухую глотать, Век взбивать ледяную подушку, Век другой - прятать бога в кровать. И расчёсывать гребнем из улиц Под задорную песню "Распни!" Словно золотояйцевых куриц Однородные массы любви. ...Деревянное солнце застыло. Ляжем спать под резные кресты. На душе три-четыре пропила. И порхают как птицы бинты. © Генри Бэсхэ