EYE: Entrancement - Глава 4

 Маленькое сознание маленького человечка пошатнулось. В талию врезался холод мраморных перил балкона, а тельце отказывалось отвечать на попытки разума прогнать волну ужаса. Туфельки скользнули по плитке и оторвались от пола. Мир опрокинулся, и безмятежную тишину сада рассек пронзительный крик.

 Он коснулся сознания так же, как и сотни раз в прошлом. И жертвы всегда были игрушками, тряпичными куклами на веревочках. Но в этот раз он испугался.

 Она падала, ощущая как время растягивается, позволяет ветру потрепать ее белое платьице подольше в своей смертельной игре. Мгновение, и земное притяжение сделало свое дело. Но удар о тротуарную плитку не был болезненным - транс заглушил все.

 Громкий крик спугнул птиц, что мирно клевали вишни в саду. Многочисленные гости поместья Хенгестов, гулявшие то тут, то там по парку, встревожено переглянулись. Повисла гнетущая тишина, мрачно предзнаменовав конец празднику. Осознав, что произошло нечто ужасное, люди засуетились и поспешили к зданию. Но в спешке уже не было нужды. Опытный врач, мистер Дэвид Гростен, повидавший много смертей в своей богатой хирургической практике, застыл с окаменевшим лицом над бездыханным тельцем Алисии Хенгест, младшей дочери владельца поместья. Он бережно убрал вьющиеся локоны, уже пропитанные густой кровью и, не ощутив ни малейшего судорожного биения сонной артерии под пальцами, тихо сказал:

 Толпа молча расступилась. Отец, чье дитя теперь лежит на холодной тротуарной плитке в луже алой крови, устремив свой стеклянный взор в небо, молча стоял рядом. На его бледном лице застыла печать отчаяния.

 Голос Дэвида дрожал, а люди вокруг начали тихо перешептываться. Хенгест поднял свой взор на широкий балкон мансарды. Все невольные свидетели произошедшего как по приказу взглянули туда же. Неряшливый паренек лет четырнадцати с ужасом вцепился в мраморные перила своими костлявыми руками и молча наблюдал за толпой гостей снизу. С трудом сообразив, что взгляды людей, полные печали и злобы, устремлены к нему, парень запаниковал и убежал прочь.

 Голос Чарльза Хенгеста был сдавленным, хриплым и осипшим, но произвел действие, сравнимое с оглушительным приказом, коим циничный лейтенант мог послать взвод солдат на верную гибель. Отчаяние уступило место ярости, и с десяток рослых мужчин из числа гостей ринулись ко входу в здание, а Дэвид Гростен поднял на руки бездыханное тельце и в сопровождении обеспокоенных служанок, унес Алисию подальше от взоров потрясенной толпы. Через несколько минут, из широко распахнутых резных дверей поместья выволокли несчастного паренька. Тот извивался и кричал. Кричал, что не виноват, умолял отпустить. Но слуги, крепкие, взрослые мужчины, абсолютно не обращая внимания на его отчаянные судороги, силой унесли несчастного во внутренний двор. Толпа последовала за ними.

 Шум вокруг стих - лишь шелест сада и голоса встревоженных птиц. Их черные крылья зловеще дрожали на ветру в отражении бурой лужи крови посреди гладкой каменной кладки. Казалось, что сад опустел. Но все это время осторожный взгляд, единственный, что до сполна понимал происходящее, наблюдал в бездейственном ожидании, пока все свидетели уйдут прочь. И теперь, когда рядом ни души, одинокий гость спокойно подошел к месту падения. Худощавый, одетый строго и аккуратно, он абсолютно не привлекал внимания. Никто не заметил его хладнокровного отношения к произошедшему, впрочем как и прекрасной шкатулки из темного дерева, что так и осталась лежать на камне в нескольких метрах от уже подсохшего кровавого пятна. Ее в падении выпустила из рук Алисия. Незнакомец поднял шкатулку - вне сомнения прекрасное произведение искусства; положил ее во внутренний карман жилета и молча последовал в проход меж каменных стен здания куда только что утащили молодого паренька.

 Эта странная личность так бы и осталась инкогнито, если бы не приятель несчастного, что сидел позади аккуратно подстриженных густых кустарников остолбенев от страха, но в состоянии запомнить все подробности этого трагичного дня.