Семейный праздник (8)
8.
«Ты прекрасен и светел, но слаб в искушениях зла… Берегись же, мой братец: пора испытаний пришла!»
«Я тебя уничтожу, сомну, в эту землю зарою, а твой корень зубами и вырву, и в прах изорву!»
«Попытка – не пытка, но это – напрасно и глупо: ты этим разрушишь одну из бесчисленных форм, а зло невредимо иное обличие примет…
Я – вечный двойник твой: не просто твоё отраженье, а сеятель зла и порока вдали и вблизи! Покуда ты дышишь, покуда живёшь ты на свете,- и я буду рядом, и я буду жить на земле!»
«Нельзя ли тебя попросить об одном одолженье?- Хочу, чтобы шли мы по жизни –пусть рядом, но врозь!»
«А ты без меня не сумеешь прожить ни минуты, - отдельно добро или зло не бывали ещё!»
"И всё же позволь мне идти хоть немного поодаль, - я к людям хотел бы с открытой душою придти!»
«Иди, если хочешь! Но ты не сумеешь, поверь мне… Ещё ты застонешь от груза своей доброты!»
«Пусть выпадут муки лихие, - решение твёрдо: расстанемся тут же, где встретились, мерзкий мой брат!»
«Ну, что ж, будь по-твоему: выбрось цветок свой подальше и прочь убирайся – а я буду рядом идти…
Но что б ты ни делал, запомни: я враг твой смертельный, способный на братоубийство на узком пути!..»
… Отброшенный цветок, земли едва коснувшись, пропал-исчез, как призрак мимолётный: прозрачной дымкой по полю промчался и растворился в далях горизонта…
А мальчик-юноша почувствовал прохладу и вдруг заметил: вечер стелит тени, но чьи они, понять никак не мог!
Нет ни деревьев, ни кустов, ни горок, лишь он стоит – один среди земли…
«Все тени – от меня. Они – мои… Но почему так много? И цветные? Одно ведь солнце, а теней так много?..»
И вдруг он понял! Он – в смятенье чувств, и это всё чудесно отразилось в нерезко-яркой радуге теней: как веер ковриков, легли они под ноги – салатовые, светло-голубые, под цвет морской волны и цветом в кровь…
Но не было средь них одной лишь – чёрной, а почему так, юноша не ведал, да и не мог понять бы в этот миг…
Так и пошёл он в разноцветной стае своих теней к неведомым просторам, и постепенно сумерки сгустились и поглотили тени до утра…
В наставшей ночи мальчик обессилел и повалился наземь, не заметив, что под ногами – каменное ложе: и так, на камнях, юноша заснул…
Ему всю ночь мгновенья счастья снились: то щебет птиц, то мамина улыбка, то запах мёда в липовой кипени, то храп коней в тумане на заре…
Ознобный холод каменной постели его порою к яви возвращал, и он тогда на чёрном небе видел глаза Вселенной – две больших звезды… Он вопрошал их молча и тревожно:
«Зачем нужны мне муки испытаний? Зачем вдали от милой стороны явилось мне жестокое открытье?»
Но чёрный свод был холодно- безмолвен, и в леденящей душу тишине вновь забывался мальчик утомлённый и отдавался власти светлых снов…
Ах, эти сны измученного сердца, отдохновенья райские врата! Мечта и нежность – ваши составные, полёты к звёздам – ваши позывные, снега в полмира – ваша чистота!
Вы нашу жизнь от холода спасали, мы в вашей власти сердцем воскресали для новых сил и новых славных дел, но пробужденье – спящего удел!
Как беспощадно это пробужденье: душа ещё смакует наслажденье, а сон уже умчался в запредел…
…нет, сон умчался вниз, и аист слышит тот самый писк несчастного угря! О, как рванулся он на этот зов далёкий: ты жив, ты жив, несчастный мой. Ты жив!
Спланировав к заросшему каналу, в траве собаку аист увидал. «Неужто здесь решила поживиться? Нет, вновь потери мне не перенесть!»
Но, изготовившись к решительной атаке, он в синей дымке вдруг узнал её, - и тут же сделал круг в неясной муке.«Нет,нет, она не станет есть живого, она же просто слушает его!»
Собака, действительно, слушала, уже давно. Она вошла в воду, чтобы лучше слышать, и уже дрожала от холода и напряжённого внимания. Всё её существо было внимание, ибо она понимала: ей что-то хотят сказать!
Ей или кому-то ещё, но хотят сказать что-то очень важное, исключительное… Но как разгадать этот писк, не зная языка существ подводных? Как разгадать, понять – и как помочь?
Сигналы из воды (как будто из земли) и аиста, как облаком, обволокли!..
Он понял лишь одно: несчастный жив едва-едва, а в том, что держит у черты, сокрыты вещие слова… Ну, не слова, а суть и смысл, каких пока не разгадать…
Собака, мучаясь, трясясь, всё ж побежала прочь, скуля, опять вернулась – и опять умчалась горестно в поля…
Аист опустился в воду и склонил голову к самой поверхности воды. «Что хочешь ты поведать нам, скажи ещё раз, я пойму…Я разгадаю…Не молчи… не уходи в глухую тьму…»
Но писк летел вселенским «sos», не понимаемый пока, - летел в далёкий вечный плёс сквозь воду, сердце, облака…
Согбенный аист у воды, собака, мчащаяся прочь, - неуловимый знак беды, как переход сиянья в ночь… В ночную мглу, где вдалеке… посёлок жил своею жизнью…
(Продолжение следует).
