Магический кристалл прошлого-5
5.
Когда я вышел на Большую Зеленину улицу, по которой трамвай шёл через мост на проспект Динамо, я заволновался. Что ожидает меня дома? Зоя с Татьяной, – или одна Татьяна с утренней запиской от Зои? И меня впервые за сегодняшний долгий день очень сильно шибанула мысль об уходе Зои, с которой мы прожили на острове несколько месяцев совместного счастья, и это казалось мне невероятной константой нашей слишком суетливой жизни!
Я планировал после премьеры отпроситься у Каретникова хотя бы на недельку отпуска и свозить Зою в мой родительский дом, – и там уже окончательно решить назревший вопрос в отношении нашей неизбежной свадьбы…
По сути, мы могли бы расписаться даже в моём родном посёлке (благо, сельсовет находился бок о бок с нашим домом), но играть свадьбу в посёлке я не хотел, просто не был к этому готов морально. Одно дело – расписаться, другое дело – играть свадьбу на глазах сотен своих односельчан!
Многие из них отрицательно отнеслись к моему решению не возвращаться в поселковый клуб после армейской службы (хотя я имел на это чёткое законное право, несмотря на мою учёбу в институте от имени колхоза). Свадьба легко могла превратиться в людское «судилище» надо мной!
Когда я объявлял Зое (буквально несколько дней назад!), что мы поедем к моим родителям и там распишемся, она внешне очень обрадовалась этому и была со мной в наступившую ночь необыкновенно нежна и предупредительна, но я почувствовал в ней какую-то потаённую тревогу, и краем сознания подумал на секунду, что она не хочет выходить за меня замуж, как будто ей что-то очень сильно мешает.
И вот… сегодняшние утренние слова Татьяны и записка от Зои! При всём желании поскорее прочесть эту записку, я отгонял от себя мысли узнать из неё что-то трагическое, угрожающее не только устоявшемуся счастью нашей четы, но и всей распланированности жизни, насколько это вообще было возможно при моей тотальной занятости…
Помимо своей воли, я стал представлять себе лицо возлюбленной в тот момент, когда я буду читать записку. Конечно, Зои рядом, скорее всего, не будет, но я уже настолько подробно знал все нюансы выражений её милого лица, что мог бы по ним определить протекающие внутри Зоиной натуры процессы душевных переживаний, и сейчас всерьёз пытался не просто увидеть её лицо, но и «прочесть» в его напечатлениях суть написанного в записке: прощание? просьбу о прощении? откровение тайны? объяснение ухода? имя соперника?
Вдруг я услышал чей-то громкий женский голос, называвший меня по фамилии. Я оглянулся и увидел на крыльце небольшого хлебного магазинчика заведующую этого заведения, куда я дней 5 назад устроился на временную работу по фасовке печенья в целлофановые пакеты. За эту муторную работу платили сущие копейки, но меня устраивала и эта ничтожная сумма, ибо в последнее время не на что было жить вообще. Не сидеть же балластом на Зоиной шее только потому, что у неё обеспеченные родители?
Клавдия Петровна (так звали заведующую) строгим голосом произнесла на всю улицу:
– Что же ты, сукин сын, водишь меня за нос, не появляешься на работе уже целую неделю? Ты хотя бы зашёл сюда и объявил о своём уходе, я нашла бы другого! Умолял взять на работу голодного артиста, а, выходит, я взяла себе на шею обыкновенного засранца с погорелого театра! В чём дело?
Я метнулся к ней, желая как можно скорее прекратить эту брань на всю улицу. Я просто забыл за предпремьерной суетой, что сам же недавно устроился на эту работу с превеликим трудом, –и вот получал теперь громогласный выговор за все свои прогулы!
А работа была хороша хотя бы тем, что проходила в тепле и в сухом помещении, и, кроме того, я всегда мог сунуть в рот печенежку-другую сдобной вкуснятины, пока заведующая не видит. Хотя она предупредила меня и других «наёмников» (как правило, бедных студентов), что сразу же уволит любого из нас, кто будет пойман на воровстве!
Мы научились проглатывать печенье целиком, как только рядом оказывалась Клавдия Петровна, однако избежать поперхновения удавалось не каждому, и тогда неудачник действительно изгонялся, причём без оплаты за уже отработанные часы… Меня пока эта участь миновала, но всё теперь висело буквально на волоске.
Чтобы спасти положение, я залепетал скороговоркой:
– Вы правы, Клавдия Петровна, подвёл Вас, как свинтус! Но я готов загладить свою провинность прямо сейчас! Хотите, отработаю несколько часов бесплатно?
У меня засосало в желудке при упоминании о фасовке, ведь я практически весь день буквально ничего не ел, а теперь желудок почувствовал близость вожделенного печенья!
– Знаю я ваши бесплатные часы, лишь бы нажраться дармового печенья! Но я не позволю обманывать себя, и ты это хорошо знаешь! Заходи, но никакой оплаты не получишь, ты и так меня крупно подвёл!
Когда я вошёл в булочную, у меня закружилась голова от голода, и я едва не влепился лбом в стену. Хорошо, заведующая этого не заметила и сразу повела меня на рабочее место, на ходу отдавая распоряжения.
– До закрытия осталось 3 часа, считай, тебе повезло со временем, а завтра придёшь с утра уже на всю смену, если хочешь остаться на работе!
Смена означала восемь полноценных часов надоедливой работы, но в конце смены я уже мог получить аж целый рубль за свою добросовестную службу на благо хлебопекарной промышленности страны!
Проводив усталым взглядом дородную фигуру заведующей, я в проёме открывшейся в булочную входной двери увидел на улице Каретникова, который только что вышел из трамвая и в нетерпении ловил такси. Ему это удалось, и он с какой-то непривычной для него поспешностью умчался в сторону "островного" проспекта Динамо, до которого я так пока и не дошёл от порога клуба, где состоялась наша несчастная премьера…
(Продолжение следует)
