[Проза] Призрак Неарха. Часть 7
Постоянный автор: @ondantr
Редактор: @nikro
Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6
Снова в путь, снова в море...
В море, где помимо пиратов и берберов, поджидают и другие опасности.
Стихия своенравна, а молитвы ко Всевышнему не всегда бывают услышаны...
@nikro
Призрак Неарха
Часть 7
Вскоре туземец вывел моряков к морю и ушёл, приветственно подняв руку на прощанье.
Каракку развернуло на якорях бушпритом к берегу. На её бортах светлыми пятнами выделялись свежие заплатки. Шлюпка стояла, уткнувшись носом в песок.
На кормовой скамье растянулся во весь рост Мигель. Он спал, прикрыв лицо шейным платком. По руке матроса, свисающей за борт, полз маленький краб. Когда на него упала тень Родригу, краб остановился, выпучил глаза, а потом соскользнул в воду.
– Во, даёт, – прошептал Гонсалу, не уточняя, кого он имел в виду. – По этому лентяю твари морские ползают, а он спит, словно младенец. Стрелы туземцев по вахтенным нашим скучают. Подьём! – заорал помощник, наклоняясь над ухом матроса.
Мигель вскочил и едва не свалился в воду.
– Чего, где? – матрос с трудом восстановил равновесие, испуганно хлопая глазами.
Да Коста посмотрел на каракку. Там тоже началось движение. Виднелись силуэты матросов, замелькали разноцветные платки на головах.
– Подтяни дисциплину. Слышишь Гонсалу? Иначе, не видать нам золота.
– Слышу, – проворчал помошник. – А ты, чего стоишь, мух щербатой пастью ловишь? – набросился он на Мигеля. – Садись за вёсла или, клянусь Святой Девой Марией, велю привязать тебя к мачте на солнцепёке и не давать воды.
Через три часа, подняв на борт муку и перелив воду в бочки, каракка подняла якоря и вышла в море.
Миновав узкий проход между скал, "Беатрис" поймала парусами прохладный северный ветер, и слегка накреняясь, быстро пошла в виду берега, который постепенно менял очертания. Изумрудно–чёрных массивов лесов, за которыми возвышались горные хребты, становилось меньше. Вершины превратились в далёкие холмы, у подножия которых росли странные деревья, с кронами, похожими на купола гигантских зонтиков. Чем дальше корабль уходил на Юг, тем пустыннее становилась местность. Заросли кустарников чередовались пустошами, где опустив к земле остролистные ветки, цепляясь корнями за сухую землю, стояли одиночные низкорослые пальмы.
Скрип мачт и переборок, свист ветра в такелаже вернул команду к привычному образу жизни в замкнутом пространстве. Свободные от вахты матросы или спали в кубрике, или сидели в тени парусов на палубе. Одни штопали одежду, передавая иглу с толстой суровой нитью из рук в руки, другие тихо разговаривали между собой. Кто–то стоял у борта и смотрел, как возле идущего судна резвилась стая дельфинов. Выспавшийся Мигель показывал рукой в воду, оглядывался на товарищей и что–то говорил им, открывая в улыбке щербатый рот. Гонсалу хмуро поглядывал на матросов, но не мешал им развлекаться, справедливо полагая, что пока непосредственной опасности для судна нет, можно на многое закрыть глаза. Помошник капитана знал – море коварно и переменчиво. Оно, как женщина. Никогда не знаешь, что у него на уме. Может, к вечеру, а может завтра или через несколько дней море покажет свой скверный характер, и тогда матросам в поте лица придётся работать не покладая рук, чтобы не отправиться на корм рыбам.
– Два румба правее, – ворчливо сказал он рулевому. – Не видишь? Буруны по курсу, и чайки вьются. Там – точно отмель.
– Может, это покойник плавает? – предположил матрос, доворачивая румпель.
– Откуда здесь покойники? – Гонсалу поднял ладонь, защищая глаза от солнца.
– А с того берберского галеаса. Я сам одного мавра точно ранил. Может, он к своему Аллаху отправился?
– Ранил? Да ты с двух шагов из аркебуза в бочку не попадёшь.
– Это я не попаду? Клянусь двенадцатью апостолами...
Родригу да Коста, сидя за столом напротив открытой двери в своей каюте, краем уха слушал привычные с детства звуки и разговоры команды. Перед ним лежал длинный большой лист дорогой бумаги. Однажды "Беатрис", зафрахтованная купцом–мавром перевозила в своём трюме груз конопли, предназначенный для бумажной мельницы в испанском городке Шатива. Когда, возвращаясь по реке Альбаида к морю, каракка везла пачки готовой бумаги, Родригу, не удержавшись от соблазна, вытащил несколько листов из толстых кип, упакованных в мешковину. И теперь, макая тонкую расщеплённую палочку в пузырёк с чернилами, заклеенный смолой, капитан записывал то, что рассказывал ему вождь племени чернокожих людей с голубыми глазами.
"Значит, Неарх – адмирал флота царя Александра обогнул Африку? – думал Родригу, старательно выводя буквы и очищая конец палочки от прилипших бумажных волокон о собственные волосы. – И, что это за золото на туземцах? Эх, ну почему я прямо не спросил об этом у вождя? Если золото – остатки былой роскоши воинов Александра, тогда всё понятно. А, если оно захвачено у диких племён на Юге Африки?"
Да Коста почесал подбородок кончиком стилоса.
"Как далеко на Юг простирается Африка? Жаль. На старом портулане нет отметок всех расстояний, а значит, нужно каждый день записывать количество пройденных лиг и наносить цифры на пергамент", – решил для себя Родригу.
– Решено! Не от случая к случаю, а ежедневно в полдень – по солнцу, ночью – если будут звёзды! – воскликнул он, поднимая лист бумаги за концы, чтобы дать высохнуть чернилам.
Через минуту капитан свернул бумагу, превратив её в свиток, спрятал его в сундук и вышел на палубу, держа в руках "Посох Якова".
– Полдень? – Родригу подошёл к помощнику.
– Похоже на то, – ответил Гонсалу, взглянув на тень от мачты и отыскав метку на досках палубы.
– Берберского галеаса не видно?
– Исчез, словно дьявольское наваждение.
– Тогда – лаг за борт. Вот тебе морские часы. Пусть отбивают колоколом каждые пять делений...
Произведя нужные замеры, капитан снова исчез в своей каюте, не забыв напомнить помощнику – внимательно следить за морем.
А тем временем "Беатрис" бойко шла вперёд, оставляя за кормой лигу за лигой.
Да Коста, закончив подсчёты, и записав результаты на отдельном куске бумаги, закрепил лист на переборке кусочками смолы. Он решил, что так будет удобнее. Пройденные расстояния можно будет сверять с координатами нужных точек на портулане, не пачкая чернилами драгоценную карту.
Следующие семь дней прошли спокойно. Становилось всё жарче, и матросы вяло передвигались по палубе, сверкая потными, загорелыми голыми торсами. Родригу, чтобы занять команду, придумывал всё новые и новые работы. Плотник заново конопатил швы в трюме, часть моряков перебирала сорго и теф, отыскивая жучков и не давая зерну плесневеть. Гонсалу и ещё три человека занимались такелажем, меняя высохшие старые канаты. Матрос – бывший лекарь осматривал желающим зубы. Он лез грязным пальцем морякам в рот и цокал языком. У многих зубы начали шататься.
– Маэстро!
Голос вахтенного матроса, сидевшего в бочке на фок мачте, заставил капитана поднять голову.
– Что там? – крикнул в ответ Родригу.
– Справа по курсу! Взгляните! – моряк для верности указывал направление.
Да Коста повернулся в нужную сторону. Далеко на горизонте, подсвеченное заходящим солнцем, почти сливаясь с кучевыми облаками, висело огромное фиолетово–серое пятно. Капитан взглянул на мачты. Тугой нарастающий свист такелажа и туго натянутая ткань парусов говорили о том, что ветер усиливается.
– Взять рифы, Карлосу из бочки – вниз, – приказал он помощнику.
– Гроза? – спросил тот.
– Не похоже. Цвет облаков другой, и молний не видно.
– Может, в той стороне земля? – Гонсалу прищурился, сверля глазами горизонт.
– Там – океан. И пятно слишком большое даже для острова. Нет. Это туман. Наверное, далеко в море идёт тёплый дождь.
– А не повернуть ли нам к берегу, не поискать ли бухту? – предложил помощник.
– Идти галсами почти против ветра? Нет, не успеем. Смотри, это действительно туман. Плыть сейчас к суше, значит, в тумане напороться на мель или скалы.
– Матерь Божья! – удивился помощник. – Движется прямо на нас. Быстрее, чем тот проклятый галеас мавров. Никак ветер меняется?
– Точно, – подтвердил капитан. – Значит, жди шквала. Убрать паруса!
Гонсалу повторил команду, подгоняя пинками зазевавшихся матросов.
Через четверть часа густое покрывало тумана накрыло каракку. На расстоянии десяти шагов нельзя было рассмотреть ни мачты, ни такелаж. Люди, находящиеся на палубе, словно плавали в облаке пара, смешно размахивая руками. Внезапно ветер стих, а через минуту шквал с резким гулом обрушился на судно. Рулевой едва удерживал румпель, зажав его под мышкой и упираясь изо всех сил ногами в палубу. Качка усиливалась. Каракка начала заваливаться на бок, черпая бортом волну.
– Всем – вниз. Гонсалу – помоги на румпеле! – крикнул да Коста, цепляясь за канат, натянутый вдоль борта.
Матросы, помогая друг–другу, по очереди исчезали в нижней части кормовой надстройки.
Капитан, дождавшись момента, отпустил канат и сделал несколько шагов к румпелю. Ветер толкнул его в спину, и Родригу едва не упал, но успел ухватиться за основание баллера – оси, к которому крепился румпель.
– Нужно привязаться верёвками, – крикнул да Коста на ухо помощнику.
Тот кивнул, судорожно прижимая к себе части компаса, которые он успел спрятать за пазухой.
– Сейчас, – капитан, широко расставив ноги, сдёрнул с себя рубашку, связал рукава вместе с воротом и протянул получившийся мешок Гонсалу.
– Давай сюда компас!
Помошник одной рукой стал доставать части прибора и опускать их в мешок.
– Вот дьявол! Никогда такого не видел, – гримаса злой усмешки раздвинула губы помощника.
– Я сейчас, – Родригу, которого бросало из стороны в сторону, сделал шаг, другой и скрылся в своей каюте.
Он вскоре вернулся, держа в руках свёрнутую в спираль верёвку. Он помог привязаться к баллеру помощнику, а потом, вместе они привязали рулевого.
– Держитесь! Через полчаса пришлю смену.
Капитан с трудом преодолел короткое расстояние до кормовой надстройки и снова оказался в своей каюте. Там уже царил сущий беспорядок. Сундук, в котором хранились навигационные инструменты, чернильницу и портуланы, бросало от переборки к переборке. Одна из створок окна висела на одной петле. По полу катались: табурет, фонарь, оловянная кружка, мачете, сапоги, шляпа и другие вещи Родригу. Маэстро, встав на четвереньки, поймал сундук, открыл крышку и стал укладывать туда всё, что попадало под руку. Задвинув сундук под кровать, и закрепив его там верёвкой, Родригу кое–как приладил на место раму окна, запер задвижку, воткнув в одно из отверстий петли собственный кинжал. Потом он поднял табурет и оседлал его, вцепившись руками в край стола. Переведя дух, капитан стал прислушиваться к звукам, наполняющим корабль. Снизу доносились голоса матросов. Кто–то молился, повторяя раз за разом: "Отче наш". Громко скрипели переборки. Глубоко в трюме что–то гулко стучало, словно там поселился дикий зверь, пытавшийся вырваться на волю.
"Балласт или бочки плохо закреплены, – определил источник звука Родригу. – Вот черти ленивые, – подумал капитан о матросах. – Лишь бы "Беатрис" выдержала. Гнать бы кое–кого с корабля, да где взять других?"
Подчиняясь внутреннему чутью, Родригу сидел, с трудом удерживал равновесие, пока не понял, что прошёл почти час. Он снова выбрался на палубу, не забыв сунуть голову в люк кубрика и вызвать наверх Хайме и Мигеля. Привязав матросов к баллеру, капитан отправил в кубрик помощника и рулевого, которые морщились от боли, потирая ушибы и синяки на руках...
Затем произошло самое страшное. Да Коста и команда потеряли ощущение пространства. Каракку то поднимало, то опускало, и всем казалось, что судно проваливается в пропасть. От ужасной качки кружились головы. Многих матросов начало тошнить...
дизайнер @orezaku