ПРОЗА. Счастливый день. Часть 20
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Часть 7
Часть 8
Часть 9
Часть 10
Часть 11
Часть 12
Часть 13
Часть 14
Часть 15
Часть 16
Часть 17
Часть 18
Часть 19
-- Со стороны коридора имеется одна большая кладовая, - рассказывала Лалочка, - и еще вторая – поменьше – возле туалетных комнат. Ну вот, мы с вами все посмотрели. Да, еще имеются балконы, - в этот момент она из коридора заметила входящих мужчин, - но теперь холодно, так что выходить не будем, верно?
Лалочка сияла. Глядя на нее, Борис не мог понять, отчего это вдруг эти люди прониклись таким доверием к лицам совершенно посторонним, зачем показывают им свою квартиру с таким видом, будто те пришли в музей. Кому это нужно? Квартира, конечно, шикарная, слов нет. Но не стоит воображать, будто это нечто сверхъестественное. Ну есть у вас квартира, и ладно. Рады за вас, чего выставляться?
Борис смотрел на Лалочку с некоторым изумлением, граничащим с неприязнью. К чему весь этот цирк? Да и было бы еще перед кем спектакли разыгрывать – неужели же перед нами. А мы-то ей кто?
Борис оглядывался на отца, ища в его лице ответы на свои вопросы, но Федор Константинович был непроницаемо спокоен и сдержан. Всем своим видом он показывал то, что объяснять ничего не намерен. По крайней мере, не сейчас.
-- А теперь прошу всех к обеду, - пригласила радушная хозяйка гостей за накрытый в столовой большой овальный стол.
И каких только угощений не было на том столе! Легче сказать, чего там не было: не было пельменей, картофеля, салата оливье и селедки под шубой. Все остальное было изыскано, дорого и со вкусом: вина из французских провинций, коньяк… и дальше по списку товаров самых модных торговых домов Парижа и Лондона.
Откуда только взялось все это шикарное изобилие в провинциальном городе Орлове?
Таким вопросом задавался здесь не только Борис, но и Аня, и Валентина Матвеевна. Федор Константинович же воспринимал все это спокойно, или по крайней мере умело делал вид, что так и должно быть и что это в порядке вещей. Семейство конфузилось, не понимая, то происходит и отчего развязка затягивается.
Все сидели за столом, разглядывая кушанья, как экзотических животных в зоопарке, не зная, с какой стороны к ним подступиться. Лалочка заботливо ухаживала за гостями, предлагая попробовать всего понемножку. Виталий Альбертович наполнял рюмки и фужеры. Федор Константинович один сидел во главе стола гордо и степенно, как на свадьбе… на которой он так и не погулял.
-- Предлагаю выпить за знакомство! – поднялся с места Виталий Альбертович. – Мы очень рады этой встрече и, надеюсь, взаимно! Борис, Анечка, Валентина Матвеевна, - он обратился к каждому лично, - будем знакомы!
Все с торжественными улыбками на лицах подняли бокалы и чокнулись друг с другом.
Потек слегка принужденный разговор малознакомых людей. Лалочка, как душа компании, не забывала ни о ком: знала какой кому задать вопрос, когда пошутить, когда предложить угощение. Виталий Альбертович жену во всем поддерживал, и напряжение постепенно спадало. Еще несколько тостов – за здоровье, за этот гостеприимный дом, за родителей, за мир во всем мире – и отношения были налажены. Все смеялись и говорили наперебой.
Тогда, предложив вновь наполнить бокалы, Федор Константинович попросил слова. Он поднялся со своего места, и все замерли, ожидая, что он скажет.
-- Итак, - начал он, - мне хотелось бы поднять этот бокал за моих детей, Бориса и Анечку, - произнес он торжественно, как на свадьбе. – Живите дружно, любите друг друга, не ссорьтесь. Желаю вам счастья и долгих лет жизни…
Аня с Борисом недоуменно переглянулись. Чего это с ним? Конечно, им было лестно, что им оказано такое внимание, но с чего бы это здесь и теперь?
Все присоединились к словам отца и шумно стали поздравлять молодых. Федор Константинович постучал ножом по бокалу:
-- Извините, я еще не закончил, - он обвел собрание таинственным взглядом, - а теперь позвольте самое главное: мы собрались здесь сегодня по тому поводу, что я приготовил вам, мои дорогие, - он посмотрел на Бориса и Аню, - небольшой сюрприз.
Федор Константинович выдержал паузу, но все и так слушали, затаив дыхание.
-- А именно: я хочу в виде свадебного подарка преподнести вам от нас с матерью квартиру…
Ах! Ох! - вырвались у каждого удивленные вздохи.
-- …вернее, ту ее часть, что находится с противоположной стороны от центрального коридора. Чуть ранее вы уже имели возможность ознакомиться с вашими владениями, которые в данный момент представляют собой кабинет и гостиную…
О!!! – выдохнула почтенная публика.
-- Итак, я официально заявляю, что с сегодняшнего дня эти две комнаты поступают не только в ваше безраздельное пользование, но и вашу собственность.
Некоторое время в столовой сохранялось абсолютное молчание.
Первой не выдержала Лариса Павловна:
-- Мы постараемся освободить как можно скорее, - заверила она, - но вы можете пользоваться с сегодняшнего дня, как сказал дорогой наш уважаемый Федор Константинович, - мы препятствовать не станем, если только вас не стеснит наш, с позволения сказать, скарб.
Борис и Аня, от подобного заявления напрочь лишившиеся дара речи, никак не могли прийти в себя.
Борис чувствовал, как безнадежно краснеет. Он ничего не мог с собой поделать, оттого что чувство стыда было больше него самого. Отец! Он хотел бы сию же минуту «броситься к его ногам», вымаливая прощение за свой бездумный поступок и за все те мысли, что обуревали его последние полгода. Все те обиды и упреки, которые он мысленно посылал в адрес отца, лопнули, как воздушный пузырь, оставив по себе лишь неприятный осадок стыда и сознания собственной низости.
Отец же, как всегда, остался стоять на недосягаемой высоте. Он стоял, как столп, силами которого поддерживалось все единство семьи, и ничто не могло поколебать его веры и заботливого отношения к своим. И как только Борис осознал это, он готов был не только броситься к ногам, но и провалиться сквозь землю, бесконечно коря и презирая себя за низкое и недостойное поведение по отношению к отцу, за свои о нем мелкие мыслишки.
И словом не обмолвился за все это время! Как он мог? По всему видно, что давно уже припас этот подарок. К свадьбе… Да, хуже позора не случалось еще в жизни Бориса, который привык полагать о себе, что лучше многих.
Анечка же, напротив, воссияла, как утренняя звезда на светлом и чистом небосклоне. Она была счастлива, так счастлива, что сию же минуту хотела броситься на шею дорогому Федору Константиновичу и расцеловать его от всей души. Боже! Кто бы мог подумать?! Такое!!! Ее чувствительное сердце просто разрывалось от счастья, которое было столь огромно, что не могло уместиться в ней все целиком.
Она так и подпрыгнула с места, и в отличие от Бориса, только мечтавшего броситься к ногам отца, тотчас же бросилась свекру на шею, выражая свою безграничную благодарность бесконечным потоком слов в сравнительных и превосходных степенях. Спасибо!
Валентина Матвеевна не скрывала удивления. Федя? Откуда? По всему было видно, что она не была посвящена в планы мужа и теперь испытывала такой же шок, как и Борис с Аней. Но зачем было скрывать? – недоумевала она. – Мне-то можно было сказать? К чему все эти «парижские тайны»? Любит удивить.
Валентина Матвеевна была сражена грандиозностью подарка и никак не могла взять в толк, каким это образом удалось Федору Константиновичу провернуть столь значительную сделку, ничем не обнаружив себя. Она никак не могла себе этого представить, точно так же, как и окончательно поверить в то, что это не розыгрыш и не мистификация. Но зная мужа, ей ничего не оставалось, как поверить.
Автор: @maryatekun
Редактор: @maryatekun
Публикация: @stone
11.07.18
