«Премьера Голоса». Исторический детектив Юрия Москаленко «Адмиралы» (часть 31-я)
Обложка @konti
Автор: Юрий Москаленко @biorad
Продолжение. Часть 1-я, часть 2-я, часть 3-я, часть 4-я, часть 5-я, часть 6-я, часть 7-я, часть 8-я, часть 9-я, часть 10-я, часть 11-я, часть 12-я, часть 13-я, часть 14-я, часть 15-я, часть 16-я, часть 17-я, часть 18-я, часть 19-я, часть 20-я, часть 21-я, часть 22-я, часть 23-я, часть 24-я, часть 25-я, часть 26-я, часть 27-я, часть 28-я, часть 29-я, часть 30-я
Адмиралы. Книга вторая. Тайна адмирала Сенявина
Часть 31-я
Частота телесных наказаний доказывает то, что к тому времени налицо были сразу два симптома ситуационно-обусловленного дефицита внимания:
• растущая тенденция избегать всякого мышления вообще, как будто это роскошь, на которую у вас просто нет времени;
• утрата способности радоваться приятным моментам и настоящим достижениям.
Чем сильнее его били, тем больше ожесточался барчук!
Наконец, рука бойца пороть устала. Майор Голостенов вызвал кадета Сенявина на откровенный разговор.
— Ты, что же, щучья голова, решил выдубить кожу на заднице почище полкового барабана? Да из тех прутьев, которые на тебя потрачены, через десять лет могла вырасти ивовая роща. Давай-ка прекращай издеваться над своей белой лебедью. И для тебя, и для меня будет лучше, если мы разойдёмся, как в море корабли…
На горе ли на счастье, о мучениях Дмитрия узнал его родной дядя — капитан II ранга Иван Федорович Сенявин, который незадолго до этого со своим кораблём «Страшный» вернулся из Архипелага. Дядя недаром командовал кораблём с таким грозным названием — в гневе он был страшен. Иван Федорович разложил племянника на лавке и лично порубил всё то, на чём сиделось кадету, в капусту. А потом голосом, не терпящим возражений, заявил:
— Не дам позорить фамилию Сенявиных. Ещё раз услышу, что лыжи из корпуса навострил, вместо отца родного посажу тем самым местом в сугроб на пару-тройку часов…
Как потом вспоминал сам Дмитрий Николаевич:
«высек препорядочно, прямо, как родной; прямо и теперь то помню, вечная ему память и вечная ему за то благодарность…»
После такой ижицы учёба пошла, как пельмень со сметаной. И мало кто мог представить, что на пороге стоит очередной симптом грозной болезни…
Лев Моисеевич мазнул взглядом по Изе и сосредоточил внимание на чтении страничек его доклада...
Как метко сказал дядя будущего адмирала, Изя, скорее, не котяра, а щучья голова. Это же надо, какую интригу приплёл. Дмитрий Николаевич Сенявин и ситуационно-обусловленный дефицит внимания. Пожалуй, он и на самом деле до сих пор ошибочно был недостаточно высокого мнения о подчинённом.
Снова взяться за чтение Либерзону просто не дали. В кабинет постучался начальник секретной части.
— Лев Моисеевич, получена срочная шифровка из Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария. Дешифровщики уже приступили к работе. Но то, что они успели раскодировать, повергло меня в шок…
Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария
Декабрь 2006 года
Calle palasios
Конспиративная квартира «МО$$АД-РВС»
На пороге как ни в чём не бывало стоял Клеофас Огиньский. Всё в том же обагрённом кровью и продырявленном испанском костюме. Выглядел он чуть белее свадебного платья невесты, черты лица осунулись, и на нём за эту ночь пробилась щетина. Но не густо-чёрная, а почему-то седая.
Видя, как у меня от ужаса отвалилась нижняя челюсть, он остановился, явно не желая добивать меня.
— Спокойно. Вот поэтому я и вытащил у вас из подушки пистолет. Не хочу, чтобы вы продырявили моё сердце.
— Но как вам удалось остаться живым? Я же сам видел, как пули расщепили дверь и впились вам в спину!
— Двойная кевларовая накидка. К тому же у пуль уже почти не осталось кинетической энергии для того, чтобы повредить мои внутренние органы.
— А кровь? Откуда она взялась?
— Я всегда ношу с собой пузырёк с бычьей кровью. И перед тем как выползти к полицейским, я густо смазал входные отверстия этой субстанцией.
— Вы неосторожны. Зачем вам понадобилось связываться с полицией?
— Они могли бы обнаружить потайную дверь. А так они занялись мною.
— Где вы провели ночь?
— В морге местного госпиталя. К счастью, меня даже не стали раздевать, иначе увидели бы кевларовую накидку. Выбраться я смог только под утро, отправив в глубокий обморок сторожа и патологоанатома.
— Что вы с ними сделали?
— Разыграл сценку. Усадил трёх обитателей ледника вокруг анатомического стола, сунул им в руки карты и, как только сторож и врач зашли в помещение, поднял над головой карту с дамой треф и завопил что есть мочи: «А козырную даму побить слабо?»
Тут они и свалились рядышком, локоть к локтю, а я получил возможность удрать.
— Снимайте скорее эту продырявленную хламиду, выпьем кофе и поразмышляем, как поступить дальше.
Через пять минут мы приступили к трапезе. Ох, и умеет же делать кофеёк потомок польского шляхтича.
Впрочем, во время завтрака я не переставал лихорадочно думать. Мы вполне можем остаться с паном Клеофасом на конспиративной квартире, еды и питья хватит на то, чтобы переждать даже двухнедельную осаду. Но передо мной промелькнул образ Льва Моисеевича. Я живо представил себе, как он поднимает кверху свой указательный палец и говорит:
— Забились, как мыши под веник, а кто дневники адмирала будет искать? Бабушка Двойра?!
И гневно супит брови…
Надо продолжать поиски. Но Клеофасу сейчас на улице показываться нельзя, он «спалился». Ещё неизвестно, что станется с этими двумя, вдруг их Кондратий хватит, и тогда у полиции будет прекрасный повод обвинить моего напарника в двойном убийстве. По-хорошему, его отсюда нужно переправлять, а в идеале вообще сделать пластическую операцию, чтобы никто и никогда даже зрительно не заподозрил.
А можно ли выходить на улицу мне?
Тоже интересный вопрос. Нас вместе с ним видели посетители ресторанчика. И хотя моя внешность не слишком приметная, но бережёного Бог бережёт.
У Либерзона на этот счёт припасена хорошая шутка. Из того же репертуара его покойной бабушки.
Когда внук не знал, как поступить в том или ином случае, мадам Двойра всегда говорила ему:
— Что ты мнёшься, как монашка, умоляющая Всевышнего: «О, всемогущий Бог-отец. Ты сумел сделать так, чтобы Дева Мария зачала без греха! Помоги же и мне согрешить без зачатия…»
Мне нужно уехать хотя бы на пару неделек. Но не на отдых, а поработать в архивах Мадрида, Барселоны, а ещё лучше — Севильи, куда из Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария рукой подать. Почему бы в одном из 46 севильских музеев не оказаться того, что мне нужно?
Все свои соображения я в полторы минуты изложил Клеофасу.
Тот не дал себе труда поразмышлять даже пару секунд.
— Я выберусь из города сегодня же. Ночью. У меня на этот случай есть складной и очень удобный велосипед. До Севильи порядка 113 км. Даже если ехать со скоростью 20 км/ч можно добраться за 6 часов. На рассвете я буду уже в городе. В аэропорту и на вокзалах лучше не светиться. Но на этот случай у меня есть аппетитная вдовушка Джина. Влюблена в меня, как курица в просо. То-то у прелестницы будет праздник.
Вы мне разрешаете взять двухнедельный отпуск?! Кстати, и вам не нужно ни на что тратиться, будете жить в том же дворце в отдельных апартаментах с чёрным ходом… Более того, Джина будет принадлежать мне только ночами, а днями она в вашем полном распоряжении. Я представлю вас как своего кузена из Польши. А другие пусть думают, что какой-то богатый иностранный чудак ухлёстывает за Джиной, чтобы стать владельцем сразу двух чудес света — обольстительной вдовушки и её роскошного паласио. Подходит вам такой вариант?
Продолжение следует...
Новый клиент экосистемы блокчейн-платформы Голос для поэтов
Проголосовать за делегата stihi-io можно здесь
