[Проза] Повесть о том, как я роман писал… Глава 21
Глава 1, Глава 2,Глава 3, Глава 4,Глава 5,Глава 5. Часть 2,Глава 5. Часть 3,Глава 5. Часть 4,Глава 5. Часть 5,Глава 6,Глава 6. Часть 2,Глава 7,Глава 8,Глава 9,Глава 9.Часть 2,Глава 10,Глава 10. Часть 2,Глава 11,Глава 12,Глава 13,Глава 14,Глава 15,Глава 16,Глава 17,Глава 18, Глава 19, Глава 20
Глава двадцать первая. Материк
Автор: @abcalan
Редактор: @mirta
Размышления автора о соцпакете в СССР очень интересны. Ещё более интересен вывод из всего этого
Из сегодняшнего похода на переговорный пункт, где по часу, а то по два часа надо ждать вызова и крика оператора, выяснилось, что Кешу Чижова всё-таки выперли из редакторов. Естественно, он подал в суд. Русский человек не может жить без суда.
Повесив трубку, я вышел из будки, но голос Чижова всё ещё звучал во мне. И обиды, и досады, и скепсиса – всего в нём было в избытке…
В Акатуй-Зерентуе редакция и народный суд находились в одном, большом и запущенном дворе с покосившимся туалетом-скворечником, выглядывавшем из зарослей крапивы. В этом скворечнике или по дороге к нему я часто встречался с народным судьёй Шалопутовым, иногда мы с ним выпивали под нехитрую закуску. С утра до вечера я наблюдал прелестные картины времяпровождения десятков мужиков и баб, которые по каким-то делам проводили время, как в самом суде, так и на его крыльце.
Надо спасать Кешу. Мне казалось, что я всю жизнь только и занимаюсь спасением. Если ставить на эту тему мультфильм, то анимация следующая: один неугомонный человек должен бегать и подпирать остальных подпорками, иначе они не стоят на ногах и постоянно падают. Конечно, я не стал говорить об этом Кеше, но обещал заняться им сегодня же.
На обратном пути из переговорного пункта я купил штук десять конвертов. Уже поздно ночью засел за «Любаву» и начал строчить короткими очередями несложную интригу, время от времени заглядывая в свои старые блокноты и тетради.
Какого-то выдающегося ума для подавления примитивных людей, занимающих кресла во власти, не требуется. Надо просто столкнуть их лбами, но при этом, рассчитав время, в таких направлениях и порядке, чтобы соприкосновения этих лбов высекли искру для большого пожара, в котором исчезнет всё здание власти. Система, конечно, построит новое здание. Но за это время человек может решить множество задач.
В крайнем случае эти лбы надолго потеряют способность принимать необдуманные решения.
В первой статье, адресованной в областную газету, я напомнил об исторической заботе и кураторстве над областью и Акатуй-Зерентуевским районом инструктора орготдела ЦК КПСС товарища Мухитдина Юлдашевича Шавкатова и задачах, которые он поставил перед руководящими органами области и района. Для желающих вспомнить о ценных указаниях я приписал адрес М. Ю. Шавкатова и телефоны орготдела ЦК КПСС. (Кто осмелится воспользоваться?)
Поинтересовался ходом выполнения этих задач, помянул, что в орготделе ЦК КПСС похвально отозвались о редакторе районной газеты Иннокентии Васильевиче Чижове, одном из лучших редакторов области и, может быть, страны. Более того, товарищем М. Ю. Шавкатовым было обещано строительство новой редакции за счет резервов министерства печати. Приложил к статье фотографию, на которой были запечатлены В. Б. Абрамов и пожимающий ему руку первый секретарь обкома КПСС при стоящем за ними И. В. Чижове.
В двух словах заметил, что руководство Акатуй-Зерентуевского района, вероятно, нелестного мнения о составе обкома КПСС, если считает возможным игнорировать указания товарища М. Ю. Шавкатова, который просил меня звонить и писать ему при необходимости. (Какого указания пусть догадываются. Их много!)
Между прочим, я интересовался ходом строительства новой редакции, которую должен был возглавлять И. В. Чижов. После разговора с М. Ю. Шавкатовым миновало уже больше года, деньги из резерва министерства печати должны быть отпущены…
Конечно, никакой гарантии, что статью опубликуют, не было. Но абсолютная гарантия в том, что письмо ляжет на стол первого секретаря обкома партии имелась. Опыт – не только сын ошибок, но и отец результатов. Дальнейшие события после того, как письмо попадёт к Первому, уже просматривались. Но копию я сохранил.
После этого я набросал зарисовку о И. В. Чижове в «Журналист», эту же зарисовку переработал для «Рабоче-крестьянского корреспондента» и газет двух соседних областей.
К приходу Барабаша на моём столике лежали семь пухлых конвертов, обклеенные яркими марками, как ветераны медалями.
- Друга спасаю! – ответил я на немой вопрос Сергея Нестеровича и, наскоро хлебнув кофе с пирожком, отправился на почту отправлять письма, раздумывая по дороге о наставничестве Барабашей, которое начинало меня опутывать и делать безмолвным, безропотным, безвольным.
Там, где человек человеку – друг, товарищ и брат, проблемы наставничества вообще не должно возникать. «В бою я тебе командир, а в быту – товарищ. Приходи, чай со мной пей, но колбасу не трожь!» Ох, и сволочь же ты, Виктор Борисович! Кто тебе колбасы не давал? Да скажи об этом Барабашам, они поперхнутся, не донеся ложек!
Ладно, пусть, раз так надо, человек человеку – друг, товарищ и брат, но безответственность меня угнетает сильнее любого наставничества. Не говорить же каждому, чтобы он не был для меня другом и товарищем?
Природа взаимоотношений в СССР – очень щекотливая тема, хотя ничего там сложного нет. Советский человек чувствует себя очень комфортно: по определению ему не надо заботиться и задумываться ни о чём. Всё за него делает государство, которое полностью берёт на себя его содержание, обеспечивая работой, жильём, здравоохранением, отдыхом, досугом, творчеством, детскими лагерями и садами. Будь только учтивым и вежливым, а не будешь – найдутся другие лагеря, где почти такое же содержание, но уже с ограниченной свободой передвижения.
В общем, живи друг, товарищ и брат, не задумывайся!
Беда моя в том, что я не только хотел, но и рождён был для того, чтобы задумываться. К чёрту мистическое призвание, это природа!
Интересно, как сейчас живут в редакции Акатуй-Зерентуя? Может быть, и вправду поступили деньги на строительство нового здания? А если Кешу восстановят, в чём я почти не сомневался, то как он будет строить? Он же вообще не строитель! Человек, убитый советскими журналистами и писателями? Весь его образ, особенно, выражение лица – советского журналиста и писателя. Светлое и одухотворенное лицо с некоторыми рельефами мужественности и русского характера. Друг мой, Кеша, чего же ты о первый камень споткнулся и разбил всю харицу, как сам и выражаешься? Насколько тебе хватит моих подпорок?
Вообще, насколько хватит всех подпорок государства для всего населения? Ведь весь соцпакет – это и есть подпорка. Государство разучило человека ходить самого, только при его помощи. А если оно развалится? Как же будут жить люди? Ведь они совершенно не умеют управлять самими собой.
Как недавно Влад вытаскивал невидимыми щипцами остатки заноз от религий, так и сейчас из меня улетучивались все навеянные представления о наших людях.
Ошарашенный, я сел на холодную скамейку сквера, доски которой, как мне казалось, никогда не избавятся от влаги, ибо постоянно пребывают под снегом и дождём. Но сейчас снега в сквере уже не было. Май здесь совершенно другой, чем на материке. Там ветер может принести запахи гнили и затхлости, а здесь – солёной воды и водорослей.
Теперь казалось, что на этих улицах всегда были японские машины. Раньше я представлял, что они недоумённо переговариваются между собой: «Братцы! Куда мы попали?» А теперь они будто бы и родились здесь. Вместе с ними появились наркоманы. Мы всегда думали, что они живут в каком-то другом, среднеазиатском, мире. Но они оказались нашими соседями и друзьями.
Над скамейкой возвышался раскидистый дуб. Здесь его называют монгольским. Кстати, символично. Конечно, это не дуб князя Андрея Болконского, но в грёзы о былом и будущем под ним уносит капитально. Кстати, какой сюжет у моего романа? А у этого мощнобородого какой сюжет в «Войне и мире»? Там об одном только дубе страниц десять наворочано, часть книги на французком!
Японские машины, монгольский дуб и Виктор Борисович… Занятная компания. Оглянись вокруг: ещё живы люди, несущие в себе время царского и советского режимов. Да, да, на этой территории возможны только режимы! Может быть, благодаря этим режимам и людям, есть относительный порядок, что-то похожее на культуру и воспитание, которые стали частью коммунистической морали, проступающей отовсюду? Что появится после них?
На чём будет строиться здание нового общества? На аз-буки-веди и мы-не-рабы-рабы-не-мы? Ведь как раз не ведают и как раз рабы, каковыми здесь и были всегда люди. Кто скажет, что нукеры Чингисханы или солдаты последней войны – свободные люди?
Литература и религия облагородили и показали совершенно другую породу людей. На самом деле есть мыкающиеся существа, тогда как форма существования возможна только в каком-то завершенном бытии. Ведь форма – это только целиком, а если не целиком, то – часть. Но если человек вечно решает одну и ту же проблему, то в его развитии не было никаких свершений, а только – события, прерываемые по разным причинам. Сознание в этих событиях свершиться не может. Откуда может быть равенство, когда все события исторической культуры показывают только взаимоотношения высшего к нижнему? Отрубил голову – печально, не отрубил – молодец, народный герой! И это всё? Мы – не целое, мы всё ещё часть, которая никогда не войдёт в целое…
Из туманного детства возник десятилетний мальчик в чёрных валенках и с октябрятским значком на вельветовой курточке. Это я пришёл к отцу в учительскую, где как раз собралась комиссия из РОНО и учителя нашей школы.
В тот день почему-то преобладали мужчины. И что-то острое и несправедливое впервые кольнуло в моё сердце тогда. Мне показалось, что мужчины опасаются друг друга, а потому так осторожны их речи и походки. Но одни опасались других меньше остальные. И губы таких были выпячены или поджаты совсем по-другому, чем у тех, кто боялся больше. И взгляд был твёрже, и блеск в глазах чуть ярче. А другие как бы обходили их и смотрели на них снизу вверх. Папа мой сидел на стуле. А вдруг он тоже начнёт обходить и смотреть не так? Ведь здесь все смотрят НЕ ТАК. И мне вдруг захотелось кинуться папе на шею и закричать: «Пойдём, скорей, отсюда!» Но тут прозвенел звонок и мужчины стали спешно выходить из кабинета.
И я до сих пор кричу эти слова не то самому себе, не то ещё кому-то…
- Молодой человек! Молодой человек! Вам плохо? – кто-то трогал меня за плечо.
Мальчик и учительская исчезли. Возникла пожилая женщина, которая участливо смотрела на меня сквозь круглые стёкла очков.
- Нет, нет. Спасибо. Солнце пригрело, вот я и вздремнул.
- Бывает! – снисходительно сказала женщина и заспешила по своим делам, цокая каблуками чёрных замшевых сапожек по весеннему асфальту.
Спать надо вовремя, Виктор Борисович, а не под дубом размышлять. Нашёл собеседника. Так смеясь над на самим собой, я медленно направился в кафе «Sea paradise», надеясь отказаться не только от мяса, но и палтуса…
Воспользуйтесь платформой Pokupo.ru для монетизации творчества. Без абонентской платы и скрытых платежей, взимается только комиссия с оборота. При обороте до 30 тысяч рублей можете работать вообще без комиссии.
С Pokupo начинать бизнес легко!
По всем вопросам - к @ivelon. Или в телеграм-чат сообщества Pokupo.
дизайнер @konti ( @digital-designe )